Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II

Волчий Король явился не для того, чтобы дискутировать или обмениваться любезностями. И тем не менее, Лорке помнил, как примарх уважительно кивнул.

— Магистр Легиона, — произнес Русс.

Железное тело Лорке не было приспособлено для почтительности, но он наклонил корпус в неуклюжем поклоне.

— Великий Волк, — отозвался он. — Я больше не Магистр Легиона.

Русс улыбнулся. Кривая улыбка мельком приоткрыла блеск белоснежных зубов.

— Тем прискорбнее. Будь ты им, мое присутствие, возможно, не потребовалось бы.

Наконец, Ангрон заговорил. В отличие от Русса, его дикость не сдерживал здоровый динамизм. У него не было харизматичной ауры жизни и пыла. Он был богом войны: изломанным, опасным и — хуже всего — ненадежным. Гвозди заставляли его левый глаз рывками открываться и закрываться в безумном моргании.

— Он тебя послал? — спросил Пожиратель Миров.

Русс не ответил. Его молчание вызвало у Ангрона улыбку, хотя в ее уродливом разрезе не было веселья.

— Не посылал, да? Император и Гор вместе странствуют среди звезд, и все это их не заботит. Ты пришел покарать меня потому, что думаешь, будто это твой долг.

В те былые годы у Ангрона был его первый топор, предшественник всех остальных. Примарх называл его Оставляющим Вдов. Ему было суждено сломаться в тот самый день и больше не быть использованным.

Русс держал Пасть Кракена, свой громадный цепной клинок с зубьями какого-то фенрисийского морского дьявола из многочисленных мифов того мрачного мира. Ветер играл его мокрыми волосами, бросая пряди золотистой гривы на лицо. Глаза цвета тающего льда не отрывались от налитых кровью глазных яблок на покрытом кабелями черепе Ангрона.

— До меня доходят сообщения, Ангрон. Слова командующих и капитанов, которые пострадали, оказавшись рядом с тобой. Солдат, вынужденных сражаться без приказов и теряющих сотни там, где нужно было умереть лишь десяткам. Твои союзники рассказывают о резне, которую собственноручно учинили над ними твои же сыновья. Сообщение за сообщением, очевидец за очевидцем. Все это доходит до меня, и я гадаю, брат — что же мне делать?

Вокруг примархов кружили два громадных волка. У них была белая шерсть, присыпанная серой пылью. Один щерился, как всегда щерятся волки, которым угрожают: демонстрируя влажные от слюны клыки, прижав уши и пристально вглядываясь. Другой просто прохаживался, наблюдая за беседующими божками, и в его темных глаза отражался свет заходящего солнца. Спокойный зверь оказался возле Русса, и полководец запустил закованные в броню пальцы в густой мех.

— Я не твой лакей, чтобы меня судить, — заявил Ангрон. Он стиснул железные зубы, и кибернетические кабели, образующие технологичные косички, натянулись. — И у тебя нет власти надо мной. Ни над кем из нас.

Русс снова улыбнулся.

— И все же я здесь.

— Чего ради? Устроить войну, которая погубит оба наших Легиона? — Ангрон провел по лицу израненной рукой, словно этот простой жест мог снять боль. — Уходи. Уходи, пока не случилось ничего такого, о чем ты пожалеешь.

Ветер усиливался. Лорке чувствовал лишь глухой шепот его контакта с железной оболочкой, но он рвал знамена, поднятые над строем Космических Волков.

Русс снова заговорил, в его светлых глазах не было колебаний.

— Хирургия должна прекратиться, Ангрон. Этого хочет сам Император. Бойни закончатся здесь и сейчас. Посмотри, что ты сделал с этим миром.

— Очистил его.

— Вырезал. Опустошил. Генна очищена от всей жизни. Ты хочешь, чтобы это деяние было записано под твоим именем, когда будут возводить статуи в честь Великого крестового похода?

Ангрона совершенно не заботили статуи, о чем он прямо и заявил.

Русс покачал головой.

— Ты не можешь странствовать среди звезд в этом бешенстве только потому, что слишком испорчен для понимания искусства войны. Имплантирующую хирургию следует обратить вспять. Твои сыновья сдадутся моим и вернутся на Терру. Когда мы достигнем Дворца, будут приняты все меры, чтобы изъять эти паразитические машины из разумов твоих людей.

Невзирая на спазмы, истерзанные глаза Ангрона широко раскрылись в изумлении.

— Ты думаешь, будто у тебя есть надо мной какая-то власть? Думаешь, что можешь угрожать мне и рассчитывать просто уйти?

— Да, думаю, что это вполне вероятно.

Ангрон ухмыльнулся, пусть и вымученно.

— А если ты умрешь?

Ветер подхватил плащ Русса, сделанный из волчьей шкуры.

— Несколько лет назад Лоргар написал одну вещь, которая дает мне пищу для размышлений каждый день и ночь с тех пор, как он поделился ею со мной.

Пожиратель Миров фыркнул, демонстрируя свое мнение относительно измышлений набожного братца-писаки, но это не смутило Русса.

— Недостаточно распознать порчу , — процитировал он. — Ей должно противостоять. Недостаточно осознать невежество. Ему должно бросать вызов. Вне зависимости от победы или поражения, важно биться за ценности, которые мы завещаем человеческой расе. Когда галактика, наконец, станет нашей, то мы останемся с никчемным трофеем, если в последний день водрузим последнюю аквилу на последнем мире, заведя человечество в моральную тьму.

Ангрон слушал, но его это мало заботило. Даже тогда он был упрям и испытывал злобную гордость от собственной изолированности.

— Лоргар воюет пером, — произнес он, — но галактику не приструнить грубой философией. Ваши идеалы бессмысленны.

— Мы сражаемся за идеалы, брат, — интонация Русса стала более холодной. Он принял решение, и его голос застыл.

Ангрон сочно и искренне расхохотался.

— Какое прелестное вранье! Мы сражаемся за то же самое, за что всегда сражались люди: за землю, ресурсы, богатство и тела, которые скармливаем жерновам промышленности. Мы сражаемся, чтобы заставить умолкнуть всякого, кто осмеливается набрать воздуха и прошептать мнение, отличное от нашего. Мы сражаемся потому, что Император хочет заполучить все миры. Ему ведомо лишь рабство, прикрытое безобидным покровом согласия . Сама идея свободы — кошмар для него.

— Изменник, — прошипел Русс.

Ангрон стоял наготове, продолжая ухмыляться.

— Даем ли мы выбор тем, кого вырезаем? Подлинный выбор? Или же мы передаем, что они должны бросить оружие в пламя мира и склониться лицом в грязь, будто нищие, благодаря нас за культуру, которую мы им навязываем? Мы предлагаем им согласие или смерть. Почему же я изменник, волчок? Я дерусь так же, как ты, и столь же верен. Я исполняю требования тирана.

— Мы предлагаем им свободу, — процедил Русс сквозь стиснутые зубы. В его глазах ярко сияла луна. — Ты уродуешь собственных сыновей и лишаешь их разума, а теперь вещаешь про тиранию Императора? Неужто ты настолько зашел в своих заблуждениях?