Борис и Ольга Фателевичи - Волчья шкура

Миша рос. Ел он, как взрослый, и очень любил сладкое. На еду денег хватало. Одежды было даже больше, чем нужно. Соседи приносили мешками очень хорошие, почти новые, выстиранные и отглаженные вещи. Сначала Ира стеснялась, не знала, как себя вести. Потом привыкла. Оказалось, здесь это дело обычное. Теперь и она два раза в год перебирала свою и Мишину одежду, стирала, гладила, аккуратно складывала в пакеты и оставляла на скамейке.

Деньги уходили на книги, карты, учебники и справочники для Миши. Его жажда знаний и скорость, с которой он их усваивал, были несоизмеримы с Ириным заработком. Таяли доллары, привезенные с собой; пособия, которое Ира получала как одинокая мать, не хватало до конца месяца.

— Без котлет я обойдусь пару раз в неделю, но без компьютера — только до твоей зарплаты. Сядь и подумай, без чего еще сможем прожить.

— Тут и думать нечего, все наизусть знаю. Может, подождем с компьютером? Через два месяца за телевизор рассчитаемся, и за книги я на три месяца чеки выписала.

Миша молчал. Ира чувствовала себя виноватой.

Биньямина поговорила с клиентками, и Ира стала убирать квартиры три раза в неделю по вечерам. Решила заработать на компьютер, да так и привыкла. Вот уже два года убирает, а денег не прибавилось.

Миша не возражал. Ира успевала готовить ему, стирать, убирать в комнате. Вечерние чаепития с разговорами не отменялись, просто стали реже, а больше ему от нее ничего и не нужно.

Кофе бы попить. И квартиру пора осмотреть. Что-то же должно натолкнуть на мысль, где искать пропавшего малыша? Анчар осторожно выбрался из кресла. Женщина даже не подняла головы.

— Где у тебя туалет?

Она показала пальцем: «Налево». Значит, доверяет. Или ей все равно, что происходит вокруг. Второе гораздо хуже. Легче помочь человеку, заручившись его доверием. И обмануть тоже легче. Ладно, пусть будет, как будет. Разберемся.

В коридоре-тупичке три двери, по одной на каждую стенку.

В ванной Анчар помыл руки, осматриваясь. Плеснул водой в лицо. Негусто. Можно сказать, просто бедно, и никаких штучек для удовольствия и прихорашивания, как они все любят. Пусть от этого никакой пользы, но в ванных комнатах его прежних знакомых всякого бессмысленного добра: пузырьков, баночек, коробочек — тьфу! — было навалом. Анчара это раздражало. Но тут… Две зубные щетки и тюбик пасты в синем пластмассовом стаканчике, мыло в белой мыльнице, дезодорант. Это на умывальнике. Две мочалки, жидкое мыло и шампунь на полочке над ванной. Полотенца.

Завтра покрасневший нос этой зареванной мышки придет в норму. Чем-то она должна его припудрить? И губы подкрасить? Нет, ничего лишнего, как нет в квартире ни одного предмета, говорящего о присутствии мужчины или хотя бы о том, что он время от времени появляется.

В коридоре Анчар прислушался. В комнате тишина. Остались еще две закрытые двери. Он толкнул ближайшую.

Крохотная комната. Диван, застеленный тонким покрывалом. Тумбочка, на ней будильник и ночник. Шкаф, почти такой же старый и облезший, как у него на балконе. И опять никаких женских штучек, кроме халата на крючке за дверью. А Анчар, было, подумал, что это комната мальчика, и удивился: хозяйка по-спартански сына воспитывает, ни тебе игрушек, ни книжек, ни мячика в углу.

Осталась последняя дверь. Анчар заглянул в щель, раскрыл дверь шире и замер на пороге. Вот это да! И тут игрушек нет. А книг — море, как в библиотеке: на русском, на иврите, на английском. Вон, стопка, в углу за шкафом, на арабском. И не сказки-раскраски, а всё справочники, словари. Учебники по истории древнего мира, история и география Израиля… На двери, на дверцах шкафа, на левой стене — карты, прилепленные клейкой лентой низко, как для лилипута. Или ребенка-дошкольника… Анчар прошелся вдоль стены до окна: политическая карта Израиля, географическая, древний Израиль, древний Египет…

Детская кровать стоит под окном в торце комнаты, она тщательно застелена, видно, что не ребенком. Вдоль третьей стены — письменный стол. Анчар решил, что он сделан по заказу: ножки короткие, под детский стульчик, а сам длинный, как стеллаж. На нем — и стопками, и раскрытые — книги, тетради, атласы. Компьютер посередине, принтер и еще какие-то приборы. Между столом и дверью поместились книжные полки, тоже прикрепленные так, чтобы ребенку удобно было дотянуться до самого верха.

В комнате очень чисто, ни пылинки. Но заметно, что тот, кто убирал, постарался не сдвинуть ни листика, ни книжки с места, чтобы нечаянно не нарушить порядок, понятный и привычный для хозяина. Так аккуратно и ловко убирает вышколенная домработница в кабинете придирчивого и раздражительного ученого, чтобы было быстро и чисто, старательно обходя разложенные для работы книги, документы и записи. Очень странная комната для пятилетнего малыша…

И вправду, особенный у нее сынок!

Анчар прошел на кухню. Кухня, как кухня, без вопросов. Такая же бедность, как в ванной и в комнате хозяйки, уже не вызывала недоумения. В одну только детскую была вложена не одна тысяча шекелей, тут не до жиру… Как ни выкручивайся, не будет у одинокой матери-швеи денег на себя при сыне-вундеркинде!

Найдя объяснение тому, что увидел, Анчар успокоился. Он наполнил чайник водой из-под крана, включил его, из холодильника достал сыр, масло, хумус. Что-то было в кастрюльках и накрытых крышками мисочках, но Анчар решил не углубляться в хозяйские припасы. В шкафчике он нашел жестянку с печеньем. На вкус — как домашнее, как мама пекла. Хлеба нигде не было. Анчар открыл рот, чтобы спросить, где хлебница, да, махнув рукой, вынул батон из своего пакета. Упаковку колбасы и коньяк, что он купил на ужин, тоже перенес в кухню. Рюмок в хозяйстве не водилось, можно было и не искать, поэтому Анчар разлил коньяк в чашки. Зато поднос, стоявший на полке над столом, мог украсить любую кухню: овальный, вместительный, расписанный цветами и птицами, с удобными ручками по обе стороны. Анчар легко представил, как хозяйка наполняет его всякой вкусной всячиной и относит в комнату маленькому ученому. Интересно, самой-то что-нибудь перепадает, или ест, что придется?

Ловко управляясь с ножом, Анчар сделал бутерброды с сыром и колбасой, разложил их на тарелке, заварил чай; поставил чашки, тарелку с бутербродами на поднос, там же поместил коробки с хумусом и маслом и отнес в комнату. Столик с подносом подвинул к дивану.

— Меня Андреем зовут.

— Ирина…

Анчар поднес к губам Ирины чашку с коньяком.

— Давай, тебе сейчас нужно. Пей, как лекарство.

— Не могу, у меня на спиртное аллергия.

Взгляд ее стал осмысленным, хотя руки еще дрожали.

— А я выпью.

Выпил, закусил бутербродом с колбасой.

— Как пацана зовут?

— Миша.

— А фотографии есть?