Харитон Мамбурин - Припарка мёртвому

Они не явились.

Спустя полчаса, исчерпав все внутренние ресурсы, я, худой и кашляющий, полез в недра медленно двигающегося корабля. Оставаться в безопасности смысла не было, весь мой запас продуктов и воды был потрачен на перевозку спасшихся гремлинов, последний плащ анонимности изорван, сил оставались копейки, а ближайшим источником пищи и воды служил склад на этом корабле. Долевитировав до него, я ощутил своим «Чувством объёма» весь корабль и понял, что последний разумный тут кроме меня продолжает сидеть в рубке управления, активно занимаясь чем-то своим.

Внимательно отслеживая метания фигурки, я споро набил инвентарь отличными качественными рационами. Пища теперь «академикам» предлагалась разнообразная и заботливо упакованная, в каждом брикете с пайком даже был маленький пакетик чая на веревочке. Я чуть не прослезился от ностальгии.

Правда, когда я намылился покинуть корабль со спокойной душой, уверенный, что одновременно преследовать меня и стрелять он не сможет, появилось некоторое небольшое препятствие. Вид оно имело чрезвычайно потешный — как будто кто-то ловко обшил бультерьера костяными пластинами, идеально повторяющими силуэт собаки. Вёл этот костопёс себя аналогично — он гавкнул и бодро кинулся в атаку.

Пинка я демонической, как выяснилось, скотине, отвесить не смог по причине отсутствия нужных частей тела. Пришлось отшвыривать гада ударом цепи, а потом устраивать шоу, в попытках закрепиться цепями на полу, потолке и стенах так, чтобы уверенно нанести удар по демону своей дубинкой, напоминающей клевец с четырьмя жалами или богопротивный союз двух кирок. Собака была мелкая, крепкая и проворная, я неуклюжий, раненный и неполноценный, поэтому уверенного удара у меня никак не получалось. А еще она выскальзывала из цепных захватов, бешено вертясь в них и вращая головой.

Это был долгий, сложный и дурацкий бой, где обоим враждующим сторонам мешали их недостатки. Я не знал, как драться без ног, а демон-пёс не умел летать. В конечном итоге я изловчился и накрыл неугомонную псину здоровенной кастрюлей, по дну которой нанес сильный «Беспощадный удар». Посуда смялась в блин, брызнув кровью, а я поднял уровень приёма и в очередной раз разбил лицо и потревожил рёбра. Вкус победы был особенно сладок.

Я удовлетворенно улыбнулся, но тут же скривился от досады — из дверного проема выглядывало еще шесть костяных собачьих морд. К счастью, больших кастрюль и казанов на камбузе было более чем достаточно, а летать до потолка твари не умели. Хоть и пытались.

В капитанской рубке меня ждал демонолог с копье-посохом, направленным на дверной проём. Я это ощущал предельно точно «Чувством объема», не испытывая ни малейшего желания попадаться ей на глаза. Девушка, каким-то шестым чувством определившая, что я близко, но не в перекрестье её прицела, решила пообщаться, приступив к рассказу о своей горькой тяжелой доле заслуженного корпоративного агента. Ничего не имея против, я сидел за парой коридорных поворотов в небольшом закутке, сильно сосредоточенный на том, чтобы с помощью небольшой цепочки тихонько манипулировать маленьким удобным штурвалом судна. Болтовня женщины была чрезвычайно уместна, да и английского я уже сто лет как не слышал.

— Тридцать лет я работала на эту сраную контору! Тридцать лет следования правилам, Джаргак! — разорялся девичий голос, — И знаешь, что они заявили полгода назад? «Вы одна из наших старейших сотрудниц, госпожа Сенериф, мы очень ценим вас, но после анализа ваших расходов вынуждены перевести вас в группу с квотами на обязательные месячные траты! Либо можете пролонгировать свой контракт еще на пятнадцать лет!»

— Какой ужас, — максимально фальшивым голосом «посочувствовал» я, — Вас хотят заставить тратить больше денег, потому что не хотят, чтобы вы увольнялись?

— А еще пакеты ресурсов по завышенным ценам для поднятия характеристик, — не заметила та сарказма, — Квартиры в кварталах Гильдии за безумную ренту! «Мы заботимся о вашей безопасности!». Кредитные предложения, орк! Они обязывают тебя взять кредит при повышении на работе! Двадцать пять лет как вменена «традиция» устраивать по поводу повышения вечеринки, на которых всё заказывает начальство, а счёт вручают виновнику!

— Дай угадаю, а штрафы за разглашение этих сведений отправляют в вечное рабство, да? — гыгыкнул довольный я, которому удалось задуманное.

— Практически! Теперь ты понимаешь, почему я это сделала?! — патетично заявила волшебница, засевшая максимально далеко от входа, — Кирн! Давай разойдемся мирно! Покинь корабль и каждый пойдет по своим делам! Я просто хотела заработать!

— А в товарищей демонов подселила, чтобы не делиться, да? — заржать у меня получилось даже с оторванными ногами и переломанными ребрами. Сложно быть менталистом, демонологом, астральщиком — никто тебя не любит, никто тебе не доверяет.

И правильно делают. Повернись к демонологу спиной — и он начертит на ней руну вселения. То-то выскакивавшие ранее Бессы были энергичны, но совершенно не умны…

Волшебница успела среагировать, выстрелив и попав в управляемую мной с помощью цепи книжку, но дальше для неё было всё печально — я уже был вплотную, нанося «Беспощадные удары». Её магическая защита выдержала целых три, но четвертый уже попал по плоти, превращая брюшину демонолога в тщательно отбитый фарш. Девушка, оказавшаяся еще и отчаянно рыжей, хрипнула, роняя посох и себя на пол, сплюнула кровью и прерывисто задышала.

— Я знала, что… ты меня… убьешь, — выдавила она из себя, — Тянула… время. Умереть… над землей.

Я не менталист, демонолог или астральщик, но тоже подлый и противный тип.

— Извини, корабль над морем, — хрюкнул я, переминаясь с руки на руку, — Нефиг было разевать пасть на то, что не по зубам.

Еле успел. Посмертная маска на лице все-таки была искажена ужасом.

— Жила бы себе не тужила, платила бы за кредиты, выполняла бы квоты, — бурчал я, пережевывая открытый паек и осматривая новую собственность, — Нет, понесла её дорога приключений. Забыл спросить — кем она работала…

Хороший корабль. Новый. Неплохая замена плащу анонимности.

Огромные голубые глаза, казалось, лучащиеся внутренним светом, пристально разглядывали меня. В них, как и на лице их обладателя, таилось сложное выражение. Рассматривая эти глаза в ответ, я некстати подумал, что так может смотреть самый знаменитый в мире энтомолог на самую редкую в мире бабочку, которая сидит на груди самого уродливого гоблина, управляющего самым страшным драконом. Отстраненность, брезгливость, некоторое профессиональное напряжение, интерес и раздражение смешались в этих глазах в потрясающий по своей силе коктейль. В общем — чувствовал я себя очень неловко.