Майкл Салливан - Эра войны. Эра легенд [3-я и 4-я книги серии] [сборник litres]

Принц внимательно наблюдал, огонь все не появлялся. Трейя снова остановилась.

Что-то не так. Может, дерево отсырело?

Нимало не смущаясь, служанка отодвинула доску. На листе остался комок дымящейся древесной пыли, вывалившейся из отверстия. Она осторожно перенесла его в гнездо из сухой травы и, низко склонившись, принялась дуть. Гнездо задымилось – сперва еле-еле, после нескольких энергичных выдохов дым повалил сильнее. Трейя поместила гнездо рядом с башней из веточек и продолжила раздувать, пока не появился язычок пламени.

Заметив взгляд Мовиндьюле, она самодовольно улыбнулась.

– Ты что, каждый раз проделываешь все это ради чашки чая? – поинтересовался принц.

– Конечно, господин. – Трейя осторожно подложила веточку в крошечный костерок, подкармливая его, точно птенца, и снова глупо улыбнулась.

Мовиндьюле больше не мог этого терпеть. Он вскочил на ноги, подошел к костру, затоптал его и расшвырял растопку по сторонам.

– Что за убожество!

Принц хлопнул в ладоши. Из-за деревьев сами собой выкатились три больших бревна и встали на то место, где только что стояла башня из веточек. Мовиндьюле потер ладони, промычал мелодию и сжал кулак. Бревна вспыхнули.

– Вот это, Трейя, настоящий огонь.

– Конечно, господин. – Служанка попятилась.

– Страшно представить, чем ты еще занимаешься. Носишь ведрами воду из реки? Чинишь одежду с помощью иголки и нитки? – Мовиндьюле приподнял плащ и внимательно оглядел свою ассику. – Феррол вседержитель, такое ощущение, будто я живу с рхункой. Может, ты воешь на луну и поклоняешься солнцу, как эти дикари?

– Разумеется, нет!

Оскорбив ее веру, Мовиндьюле разжег еще один огонь. Трейя гневно смотрела на своего принца, сжав кулаки.

– Феррол – единственный бог, кого я признаю. – Она…

– Она? – перебил Мовиндьюле.

Выбитая из колеи столь простым вопросом, Трейя кивнула.

– Да, господин. Она…

– Ты считаешь, Феррол – женщина???

Служанка снова кивнула.

Мовиндьюле не разбирался в религии. Он исправно посещал церемонии в середине зимы и в середине лета, но не особо вслушивался в проповеди Волхорика: от монотонного голоса священника его клонило в сон. Религиозное образование принц получил у Гриндала, считавшего миралиитов богами. Разумеется, подобные воззрения не могли не привести к кризису веры. Однако Гриндал всегда высказывался о Ферроле в мужском роде, да и Волхорик вещал «его заветы», «его благословение».

– Умалины говорят… – начал Мовиндьюле и осекся, заметив, что Трейя угрюмо отвернулась. – Ты не веришь священникам?

– Не пристало мне перечить высокородным фрэям. – Служанка принялась собирать свои инструменты для разведения огня.

– С чего ты взяла, будто Феррол – женщина? Или тебе хочется так думать, потому что ты сама женщина?

И вновь он удостоился злобного взгляда, одного из тех, что преследовали его почти всю жизнь и сопровождались словами «мой принц». Обычно Трейя величала его «господин» или «ваша милость», но стоило ему пройтись в грязных сапогах по ковру, опоздать на зов отца или по забывчивости уморить голодом золотую рыбку, она обращалась к нему именно так и награждала подобным взглядом. От слов «мой принц», произнесенных обвиняющим тоном, у Мовиндьюле с самого детства мороз шел по коже.

Трейя прислуживала ему чуть ли не с рождения, возможно, даже была его кормилицей, хотя он старался об этом не думать: такие мысли вызывали тошноту. Обычно Мовиндьюле не обращал на нее внимания, однако недавно вдруг осознал, что только с ней способен находиться подолгу. Она не доставляла неудобств, как разношенная обувь, и, кажется, по-настоящему его любила.

– Взгляд – не ответ, – с вызовом заявил он. – Я задал прямой вопрос.

– Меня так бабушка учила. – Трейя отвела глаза и принялась укладывать доску, лук и камень в мешок.

– Мне казалось, ты из сословия гвидрай.

Служанка затянула тесемки и усмехнулась.

– Разве гвидрай не могут знать о Ферроле чего-то, что не известно умалинам?

– Э-э… ну да, иначе зачем нужны умалины? Ты еще скажи, будто твое племя строит дома лучше эйливинов или… нет, разводить огонь лучше миралиитов вы точно не умеете.

– Почему вы в этом уверены, мой принц ?

Мовиндьюле скривился. Как она умудряется так выговаривать эти два слова? Будто камнем по стеклу.

– Гордость – это… – Трейя замолчала. В ее взгляде вместо насмешки появилась жалость.

Служанка прикусила губу, отвернулась и принялась разбирать очередной мешок.

Мовиндьюле весь день слышал звяканье этого мешка о спину Трейи. Он не знал, что там внутри, но звук его ужасно раздражал.

Трейя достала оттуда котелок и сковородку.

– Нам нужна вода, господин. С вашего позволения, я…

Принц поднял руку, останавливая ее.

Рядом с дорогой протекал небольшой ручей. Мовиндьюле развел костер с помощью силы бегущей воды – шутка, понятная лишь миралииту.

Он поднял со дна три водяных шара – точно так же, как в Айрентеноне, когда впервые пришел туда в качестве младшего советника. Тогда Видар отругал его, Трейя же с благоговейным ужасом смотрела, как переливающиеся шары падают в котлы.

– Если вы нагреете воду, костер нам не нужен, разве что отпугивать медведей. Хотя вы и с этим справитесь, верно? – Служанка достала из мешка овощи и принялась нарезать их на кусочки. – Полагаю, вы и дом для нас можете построить, так ведь? – Ее тон нельзя было назвать одобрительным, но и сарказма в нем не ощущалось.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Мовиндьюле.

Трейя бросила на него деланно невинный взгляд.

– Ты что-то там говорила про гордость.

– Правда? Не припомню.

«Худшая ложь, какую я слышал. Она даже не пытается притворяться, – подумал принц. – Наверное, она вообще лгать не умеет. Зачем ей?»

– Как думаете, трудно будет везти рхунку в Эстрамнадон? – поинтересовалась служанка, чтобы сменить тему.

Надо же, оказывается, ей известно, куда и зачем мы направляемся. Трейя не задавала вопросов, однако явно знала больше, чем положено. Челядь вечно подслушивает по углам. Интересно, чьи речи подслушала ее бабушка? Надо же, Феррол – женщина! И что она может знать о гордости? Впрочем, сейчас Трейя точно ничего не расскажет. Слуги – как мыши: если застать врасплох, можно разговорить, если вспугнуть – убегут, и не поймаешь.

– Нет, – ответил Мовиндьюле, снова укладываясь на землю. – Самое трудное – управляться с лошадью, которая везет клетку. Не люблю лошадей.

– Рхунка сидит в клетке?

– А как еще обращаться с опасным зверем?

– Разве она представляет опасность?

Мовиндьюле понимал ход ее мыслей: если он способен отпугнуть медведя, почему боится какой-то дикарки? Однако принц хорошо помнил, как удирал с высокой скалы неподалеку от Алон-Риста, спасая свою жизнь. Джерид тогда заметил: «Одним талантом тут не обойдешься. Удар был такой силы, что мне показалось, у Авемпарты есть башня-близнец».