Ровенна Миллер - Испытание [litres]

– Но мы все-таки уедем?

– Нет, не сейчас. – Теодор вымученно улыбнулся. – Притворимся, что все в порядке, добьемся подписания Соглашения об Открытом море и поспешим прочь отсюда. Кстати, в этом одеянии ты смахиваешь на куртизанку во всеоружии.

– Очень смешно, – фыркнула я и взглянула на себя в зеркало: искусно уложенная прическа и тщательно подобранные украшения вкупе с корсетом и нижней юбкой и впрямь делали меня похожей на публичную девку, какими их обычно рисовали на шаржах.

– Отнюдь. Была б моя воля, ты бы сейчас щеголяла в ночной сорочке, а я в баньяне, и мы бы ели финики на балконе. – Он обнял меня за талию. – А впереди бы нас ждали долгие дни безделья и празднества…

– Ах, если б ты был богат и знатен! Ах, если б тебе не приходилось зарабатывать на жизнь! – в притворном отчаянии вздохнула я.

– Ах, если бы… Слушай, сегодня у меня намечено затяжное совещание по Открытому морю, а днем – форум по соглашению о военно-морской обороне и воинским укреплениям. На форуме будет адмирал Мерхевен, так что мое появление там будет выглядеть по меньшей мере нелепым. Мы ничего не можем поделать с восстаниями в Галатии, а вот проветриться нам, думаю, не помешает. Давай съездим днем на побережье, что скажешь? Как насчет того, чтобы отправиться на знаменитые пляжи Серафа и искупаться?

– Искупаться! – вскричала я. – Но я не взяла купального костюма!

– В Серафе купальный костюм не нужен, – улыбнулся Теодор.

– Да конечно! – из моего горла раздался булькающий смех. – Представляю, как развеселятся люди в купальниках, когда я бултыхнусь в лагуну в чем мать родила.

– А если я тоже так сделаю?

– С тебя станется, – скривилась я.

– Но поверь мне, я не шучу. Купальные пляжи – пляжи приватные. Прямо в воде построены небольшие кабинки, где ты можешь переодеться и искупаться, и никто тебя не увидит, если, конечно, у него нет подзорной трубы.

– Нет, вы только вообразите – извращенец с подзорной трубой, поджидающий момента, чтобы поглазеть на обнаженных женщин! Как мило!

– Ну, если ты не желаешь съездить на побережье…

– Еще как желаю! А еще больше желаю отправиться куда-нибудь с тобой хоть ненадолго.

– Значит, купание отменяется? – Теодор усадил меня на колено. – Я потрясен.

– Мне нужно одеться. – Я чмокнула его в щеку. – Тебе, кстати, тоже.

Письмо Виолы так и осталось лежать рядом с моей пудрой для волос. Судьба реформ висела на волоске, но мы ничего не могли с этим поделать.

Джей, прислонившись к чаше фонтана, поджидал меня в величественном мраморном холле в центральном корпусе дипломатической резиденции.

– Бесподобно выглядите, леди Софи! – отвесил он мне приветственный поклон. – Наш климат идет вам на пользу.

– Жаловаться не приходится, – ответила я. – Полагаю, здешние жители привыкли к подобной жаре, не так ли?

Здания, купальни на каждом шагу, легкая пища – серафская культура хорошо приспособилась к невыносимому зною.

– Вы непременно должны посетить Тарию. Впрочем, если леди Аннетт выйдет замуж за экваторианца, вы так или иначе туда съездите.

– Возможно, – сухо ответила я.

Мы отправились в путь. По дороге Джей рассказывал о своем доме, о необъятных лоджиях и верандах, где он спал, о златофрукте, растущем прямо напротив его спальни, чьи спелые плоды он срывал по утрам, не выходя из покоев. Прогулка наша длилась недолго. Улицы Изилди шли ровными линиями, и на каждой, хоть я и не могла прочитать их названия, висела табличка, написанная крупными буквами. Этот город был спланирован одним четким росчерком пера, а не собирался в кутерьме и неразберихе из разрозненных кусочков, как Галатия.

– Не каждый день увидишь подобное, – ахнула я, когда мы, свернув с широкой аллеи, увидели перед собой великолепное здание университета. – Я всегда думала, что наш Публичный архив – загляденье, но это… это нечто поразительное.

– Вы правы.

Джей ловко вел меня по запруженной народом улице. Лавочники толкали тележки, быки волокли повозки, кони тянули двухместные экипажи, носильщики тащили на своих широких плечах паланкины – и если бы не Джей, меня бы нещадно закрутило в этом водовороте жизни.

– А теперь прошу извинить меня за любопытство, – замялся он, – но я так плохо осведомлен о галатинских обычаях, касающихся… помолвок и замужества. Вы с принцем помолвлены?

Булыжная мостовая закончилась, и мы ступили на широкую пешеходную дорожку, ведущую к университету.

– Да. Мы официально помолвлены. – Я показала ему тонкую золотую цепочку на своем запястье. – У него такая же.

– Ах, это чудесно! – воскликнул он, рассматривая изящные звенья. – Квайсы обмениваются кольцами на свадьбе, серафцы, скрепляя помолвку, одаривают родителей. Мой отец надеялся, что, сопровождая делегацию, я многое узнаю про международные отношения и зарубежную культуру, но пока у меня больше вопросов, чем ответов.

– Как я вас понимаю, – вздохнула я, и мы вошли в атриум университетской библиотеки.

Я думала, что увижу здание наподобие Публичного архива Галатии – огромное помещение с полками, забитыми книгами и манускриптами. Но то, что предстало моему взору, превосходило всякое воображение – четыре трехэтажных строения, соединенных разбегающимися от центра двора мощеными дорожками.

– Смотреть страшно, да? – расхохотался Джей. – Не волнуйтесь, здесь все прекрасно организовано.

– Поверить не могу, – пробормотала я и последовала за Джеем к главному входу.

Университетская библиотека Серафа разительно отличалась от мрачного, холодного, серого Публичного архива Галатии – построенная из теплого песчаника, она утопала в солнечном свете, проникавшем через окна купола и застекленные крыши. По двору деловито сновали студенты и профессора, все в мантиях. Галатинские ученые позабыли про мантии давным-давно, но в Серафе до сих пор поддерживали эту традицию. Цвета, стили и знаки отличия наверняка могли многое поведать знатоку о владельцах мантий, я же пока уяснила только одно: студенты носили светло-серые или желтовато-коричневые одеяния, профессора – темно-серые и коричневые.

– Пойду спрошу, где найти то, что вас интересует, – сказал Джей. – А потом отыщу кого-нибудь, кто проведет меня в архив карт.

Я согласно кивнула. Мой взгляд задумчиво блуждал по широким библиотечным просторам, я восхищенно оглядывала толпы студентов, спешащих припасть к роднику знаний. Кристос пришел бы в неописуемый восторг от этого места, внезапно подумалось мне, и острая боль, смешанная с надеждой, кольнула в груди. Взяв билет в один конец, Кристос отплыл в Фен, но я верила, что настанет день, когда он проторит себе дорогу в Сераф.

– Лайат дхарит, – произнес кто-то за моей спиной.