Николай Грошев - Война вампиров [СИ] [книги 4-5]

Коля исчез. На траву ступили мощные лапы Зверя, и его когти вспороли дёрн, из клыкастой пасти вырвался дикий гневный рёв.

— А ты говоришь, не можешь. — Лена улыбнулась. — Иди к мамочке, но не кусайся, а то накажу.

Глаза Зверя мигнули, а затем полыхнули жёлтым огнём, и он прыгнул вперёд, намереваясь откусить ей голову, желая убить, ощутить, как когти рвут живое тело, Зверь приземлился на пустое место. Девушка пропала.

— Я тут.

Он развернулся в прыжке и тут же в морду брызнула струя какой-то приторной жидкости.

Зверь отступил, стал тереть нос лапами — запах и вкус отвратительны. Но что-то они напоминали, кажется, паприку и немножко отдаёт мёдом…

— Это соединение блокирует выработку адреналина. Не сильно и не долго.

Зверь выпрямился. Он смотрел на неё с прежней яростью, но теперь она не была безумной, не была неуправляемой — в жёлтых глазах Зверя, можно было увидеть отражение разума, за жёлтыми зрачками, виднелись глаза человека.

— Ну что? Ты в сознании, не будешь меня обижать? — Она присела на корточки, улыбнулась.

Он не выдержал. Соблазн был слишком велик — зря она села на корточки. Её рост стал слишком маленький, её хрупкая фигурка стала напоминать козявку. Она такая крошечная, но смеет злить его! Зверь прыгнул снова. И снова никого не поймал.

Однако в этот раз, едва он коснулся земли, как левую заднюю лапу прострелило сильнейшей болью. Зверь свалился в траву, суча лапам и исторгая злобный вой.

— Так не пойдёт. — Он повернул голову — девушка стоит чуть в стороне. В руке погнутый железный прут, а ещё, из такого положения видно лапу. В том месте, где болит. Прорвав шкуру, там торчит обломок кости. — Коля, или ты берёшь себя в руки, или этот перелом, будет первым из целой череды таких же. Применить препарат снова я не могу — ты трансформируешься обратно. А нам нужно научить тебя управлять своей способностью, а не блокировать её. Так что начинай включать голову или на цепь посажу.

Почему-то, слова про цепь и взбесили и заставили испытать страх. Он не понял почему — может, какое-то врождённое там или ещё что, в тот момент соседский пёс вспомнился. Всю жизнь на цепи, в вольере — такие у бедняги глаза были, что глянешь раз, и повеситься хочется. Или, даже ещё лучше, взять его хозяев, да на ближайшем столбе определить на длительную просушку. И так страшно ему стало — боль в лапе, тот странный препарат и этот страх эффект многократно усилили. Он сумел подавить часть своих звериных инстинктов. Первый эффект, который, возможно, и стал ключевым в его дальнейших успехах, проявился сразу. Он снова глянул на лапу — из раны течёт кровь, желтоватая слизь и белесая гадость. Организм пытался восстановиться, но кость далеко вышла, сама она на место не вернётся.

Он изогнулся, зубы сомкнулись на лапе и, ревя от боли, он резко дёрнул. Кость встала на место, тут же начала срастаться. Спустя полминуты, он поднялся на ноги, полностью здоровый.

— Успокоился?

Зверь оскалил клыки, яростно зарычал. Но нападать не стал. Сел, поставив лапы почти как собака. Лена даже улыбнулась — он только что уши торчком не поставил. Нету их у него, а так может и поставил бы.

— Прохладно сегодня. — Вдруг сказала Лена, отведя взгляд в сторону — он понял, что она делает, но виду не подал. Провоцирует на новый прыжок, такой же бесполезный как и предыдущие. Она слишком быстрая. Жёлтые глаза обратились вдаль, на горизонт, туда, где возвышались деревья. Почему-то, стало очень тоскливо. Не от этого вида, а от того, что он знал — это просто кусочек. Дальше там леса нет, деревья быстро кончатся. Ах, если бы там был лес, настоящий бескрайний лес, наверное, он бы сбежал. Хотя и непонятно зачем. Возможно, что бы остаться там навсегда.

Лена провоцировала его, она снова показывала слабость, заставляя его инстинкты хищника заговорить в полную силу — отвернулась, перестала видеть его, стала лёгкой добычей.

Но Зверь уже отлично понимал, с кем столкнулся и знал, что это ловушка.

— А тебе не холодно?

Зверь ответил шикарным оскалом. Потом рыкнул что-то своё, пофыркал, передёрнул безволосой шкурой — ему и, правда, немного холодно. Но это не беда, вопрос легко решаем.

— Не знала, что ты так умеешь.

Как будто он знал, жёлтые глаза, сейчас идеально круглые, смотрели на его собственные лапы. Мощные, с острыми когтями. И пушистые. Покрытые густой тёплой шерстью. Он её только что отрастил. Что бы согреться. Шок стал таким плотным, что он не заметил, как Лена пропала и вскоре вернулась. Вот возращение её, он и заметил. Поднял морду.

— Да, мясо с кровью. — Лена потрясла перед его мордой, сочным куском свинины. Большой такой, кровь капает — с его морды тут же потекли струйки густой слюны.

— Но ты его не получишь. — И бросила наземь. Это что такое происходит? Она объяснила. — Оно будет лежать тут, пока мы говорим с тобой. И ты не откусишь ни кусочка. А когда мы закончим…

Зверь зарычал и кинулся к мясу.

Упал он почти сразу и уже привычным движением, рванул лапу — кость снова встала на место.

— Коля, это будет долгий день. Потому что ты не один, и нам надо спешить.

Лена со вздохом схватила стальной прут за края и без усилий выгнула его обратно в прямой тонкий прут, в её руках способный ломать кости Зверя, как сухие ветки.

— Ррр. — Ответил он, не готовый сдаваться.

Но он уже понимал, что проиграл. Зверь чуял зверя иного, более сильного, более быстрого и гораздо более коварного. Ему придётся подчиниться, иначе боль от сломанной кости, покажется ему чем-то вроде щекотки…

— Колян, а эта ёбнутая сука, стальным прутом тебя тоже пиздила? — Спросил Шкет.

— Э! Слышь! Попутали что ли? — Немедленно взвился Штык. — Лена нормальная баба, чё за пурга в натуре, чё блять за нахер?

— Да успокойся ты, не хотели мы, чё там кого, просто ну реально, братан, прутом, прикинь?

— Раз пиздила, значит, надо было. — Ответил ему Штык. Парни на него зло покосились. — Да чё вы в натуре пацаны? Чё вам на пользу не пошло что ли?

Они промолчали. Таки да, пошло. Способности свои усвоили в новых ракурсах и разворотах, да в кратчайшие сроки, но блин! Прутом! На втором сеансе обучения, Зверю и вовсе голову проломили, да так, что зубы на траву ссыпались. А Шкет…

— Да понял я, понял! — Вскинул руки Штык, в жесте раскрытых ладоней, который ещё иногда зовут жестом мира. — Заебали ныть. Надо было так.

— Ныть? — Шкет вскинул брови, глаза расширил. — Слышь, я щас тебя ебальником в этот вагон воткну, и с пивком глядеть буду как ты блять «ныть» будешь. Хочешь?

— А ты рискни блять! — Штык упёрся ладонями в колени. — Братан, у меня пушка если что.

— Да твоя пу… — Он вдруг замолчал. Покосился на вагон.

— Чё такое? — Шёпотом спросил Штык, Колян как-то странно сильно побледнел.