Энтони Варенберг - Рыжая Соня и Врата Немедии

Теперь Эльбер не слишком часто сопровождал Соню в ее прогулках по Бельверусу, однако сидеть в четырех стенах девушке было невыносимо скучно, и она отправлялась в одиночестве, что было делом отнюдь не безопасным. Внешне мирный город, столица Немедии представляла собой скорее военизированный лагерь с жесткими внутренними законами.

После захода солнца появляться на улицах Бельверуса дозволялось лишь тем, кто имел скрепленный личной печатью короля Аргеваля пергамент, удостоверяющий, что его обладатель пользуется полным доверием властей предержащих.

Инородцы, в том числе и те, кто был вынужден бежать из близлежащих земель, изгнанный оттуда сжимающимся вокруг Немедии кольцом войны, в это число не входили, поскольку любой из них мог оказаться тайным соглядатаем, и к ним относились с немалым подозрением. Равно как и к женщинам, независимо от их происхождения и состояния, осмеливающимся появляться без сопровождения мужчины — отца, брата, мужа, если только таковая особа не являлась служанкой и не имела при себе разрешения своего господина, опять-таки письменного. Любую иную городская стража могла задержать, приравняв к шлюхе.

Все это Соне было отлично известно. Выдавая себя за аквилонку, будучи женщиной и открыто появляясь в одиночестве в городе, они рисковала втройне, поэтому иногда ей приходилось прибегать к любимому старому трюку с переодеваниями, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.

Иногда же в беспечной надежде на то, что все обойдется, девушка все же появлялась на улицах Бельверуса в своем естественном облике, но в этих случаях старалась иметь при себе пару-тройку лишних золотых монет, чтобы было чем при необходимости откупиться от стражи, ибо она по опыту знала — не бывает таких законов, служители которых оставались бы совершенно неподкупными.

Однажды ее все-таки задержали неподалеку от дворца правителя, где стража проявляла особую бдительность. Соня вовремя не заметила опасности, засмотревшись на четверку богато одетых всадников, среди которых была одна женщина — высокая, изумительной красоты, с длинными, черными как смоль волосами, оттенявшими необыкновенно белую кожу лица с утонченными чертами, на котором запечатлелось, однако, хищное и решительное выражение.

Трое ее спутников, судя по одежде, представляли собой супруга красавицы и их слуг. Девушка обратила внимание на то, как уверенно дама держится в седле.

Очевидно, незнакомка почувствовала ее взгляд и в ответ в упор посмотрела на Соню, даже слегка придержав коня.

— Ликенион, — немедленно воскликнул тот, кого девушка приняла — и совершенно справедливо — за супруга красавицы, — поспеши, правитель ждет нас!

Всадница улыбнулась — в прямом смысле слова ослепительно, потому что ее передние зубы были инкрустированы крошечными бриллиантами, при малейшем повороте головы отбрасывающими радужные искры, — пришпорила скакуна и вскоре исчезла из поля зрения Сони.

— Эй, — грубая рука легла на плечо девушки, — кто ты такая, почему ходишь одна и имеешь наглость крутиться возле дворца?

Стражник был настроен довольно мрачно, и Соня поняла, что лучше не обострять ситуацию.

— Мой муж где-то рядом, — сказала девушка, — я просто немного заблудилась и потеряла его из виду, — при этих ее словах две монеты незаметно скользнули в руку стража, и тот несколько смягчился.

— Иди, иди отсюда, — лишь прикрикнул он, — не то наживешь себе неприятностей, подружка!

Возвратившись домой, Соня рассказала Эльберу о своем небольшом приключении.

— Если твоя Глария хотя бы вполовину так хороша, как эта всадница, то я понимаю — тебе было от чего потерять голову, — закончила она.

Бритунец помрачнел.

— Глария ни с кем не сравнится, но и Ликенион я очень хорошо знаю, — сказал он. — Наверное, и тебе стоит кое-что узнать. Я был с тобой не до конца откровенен, Бара. Видишь ли, в какой-то степени эта женщина тоже явилась причиной моих несчастий. Ликенион настолько же хороша собой, как и кровожадна. Она обожает бои гладиаторов, но более всего ей нравится проводить ночь с победителем. Это распространенное развлечение среди знатных немедийских дам, они даже кидают между собой жребий, который должен решить, кому из них достанется право получить такой подарок.

— А мнение самого победителя при этом не учитывается?

— Это часть игры. Да и какому мужчине не польстило бы стать объектом спора из-за него среди самого цвета местной знати.

— И что же, мужья этих особ не возражают против подобных забав своих благоверных?

— У них свои забавы. Они зачастую даже не считают это изменой. Хотя, как ты понимаешь, такие вещи никакими законами не оговариваются. В общем, Ликенион всегда отличалась неукротимым нравом, смелостью и жадностью, а также ей почти всегда сопутствовала удача, поэтому мы нередко проводили с ней время после боев.

— То есть, она выигрывала тебя по жребию?

— Вот именно. Я побеждал на арене, а она — на трибуне.

— Очень мило, — хмыкнула Соня.

Ей, конечно, было известно, что пресыщенная знать постоянно ищет, какие бы еще изобрести развлечения, и не важно, идет речь о мужчинах либо о женщинах, так что она не особенно удивилась откровениям своего друга.

— Надо тебе сказать, что Ликенион является женой одного из приближенных Аргеваля, военачальника Туорга, — продолжал бритунец, — который частенько отсутствует в Бельверусе и, в отличие от многих немедийцев, не слишком-то благосклонно относится к утехам своей супруги. НО что он может сделать? В его отсутствие Ликенион просто с цепи срывается. В общем, случилось так, что Туорг застал нас вдвоем при совершенно недвусмысленных обстоятельствах, и как раз в самый неподходящий для меня момент. Это произошло вскоре после моей ссоры с Аргевалем. При иных обстоятельствах все сошло бы нам с рук, но тут… Туорг пришел в настоящее неистовство и пожаловался королю. Меня обвинили в прелюбодеянии с супругой гражданина Немедии. Это стало официальным поводом, из-за которого меня и взяли под стражу.

— Эту деталь ты поначалу опустил.

— Да, но ведь на самом-то деле причина, действительно, была совсем в ином, ты должна понимать!

— А Ликенион? Что сделали с нею?

— Да ничего. Предполагается, что в таких случаях супруг сам вершит суд над женой, а Туорг никогда и пальцем Ликенион тронуть не осмеливается, зато в состоянии отыграться на таком, как я. Вот он и отыгрался.

— Теперь понятно, почему тебя подвергли публичному наказанию.

— По приговору — именно за прелюбодеяние. Но это все равно несправедливо, ты что, не согласна?

— Если я что-то понимаю в местных законах, то ты, наоборот, еще дешево отделался. Инородец, осмелившийся покуситься на честь знатной госпожи, супруги немедийского военачальника, должен быть осужден на казнь. Так что тебе очень даже повезло, и тут грех жаловаться на судьбу: приговор был весьма мягким.