Лорд Дансейни - Рассказы сновидца

Безмолвно, с мрачным видом дождался он ухода швейцара. И только тогда заговорил, и слова его прозвучали ясно и отрывисто и были преисполнены глубокого негодования:

— Как вы посмели перебивать мои ставки?

Звали его Сантьяго. Питерс долго мялся, не зная, как загладить свою вину, как извиниться, чем оправдать себя. Наконец, неуверенно, понимая, что доводы его слабы, он пробормотал что-то о том, что ведь мистер Сантьяго и сам мог бы перебить его ставку.

— Ну уж нет, — отрезал незнакомец. — Нам незачем трубить об этом по всему городу. Пусть это останется между нами. — Он помолчал, а затем добавил в своей резкой, грубой манере:

— Даю тысячу фунтов, не более.

Можно сказать, не говоря ни слова, Питерс согласился и, рассовав по карманам врученную ему тысячу фунтов и извиняясь за беспокойство, по неведению им причиненное, попытался проводить незнакомца до дверей. Однако Сантьяго стремительно шагнул вперед, схватил пальто и был таков.

Питерс провел остаток дня в горьких сожалениях. Ах, зачем он столь бездумно расстался с одеждой, за которую с такой легкостью предложили тысячу фунтов? И чем дольше он об этом размышлял, тем яснее ему становилось, что он упустил необыкновенную возможность спекулятивного помещения капитала. Видимо, в людях он разбирался лучше, чем в материалах, и хотя ему было не очевидно, почему конкретное старое коричневое пальто ст о ит тысячу фунтов, он совершенно ясно видел, что вот, нашелся человек, которому это пальто понадобилось позарез. Вечер мрачных размышлений об упущенных возможностях перешел в ночь, наполненную сожалениями, и едва лишь рассвело, он бросился в гостиную посмотреть, цела ли визитная карточка Сантьяго. Да, цела — аккуратная и слегка надушенная carte de visite с парижским адресом Сантьяго в уголке.

В то же утро, разыскав Сантьяго, он застал его за столом, уставленным химическими приборами, через увеличительное стекло Сантьяго рассматривал разложенное перед ним старое коричневое пальто. И как показалось Питерсу, вид у него был озадаченный.

Они сразу перешли к делу. Питерс был человеком состоятельным и немедленно потребовал Сантьяго назвать цену, на что этот пройдоха, сославшись на финансовые затруднения, согласился продать пальто за тридцать тысяч фунтов. За этим последовала короткая торговля, цена несколько опустилась, и старое коричневое пальто вновь сменило владельца за двадцать тысяч фунтов.

А если кто сомневается в правдоподобности моей истории, то ему следует уяснить, что в Сити — и это подтвердит любой сотрудник мало-мальски респектабельной компании, — двадцать тысяч фунтов инвестируются почти ежедневно, при этом отдача от них, бывает, не стоит даже ношеного старомодного пальтеца. И каких бы сомнений мистер Питерс ни испытывал в тот день по поводу разумности данной сделки, перед ним лежала вполне материальная прибыль, нечто видимое и осязаемое, а инвесторы в золотые шахты и другие специальные инвестиционные пакеты частенько не имеют и этого. Но дни шли, а старое пальто не становилось ни новее, ни красивее, ни полезнее, но все более напоминало обычное видавшее виды пальто, и Питерс вновь засомневался в своей проницательности. К концу недели его сомнения достигли предела. И в этот самый момент однажды поутру появился Сантьяго. Он сообщил, что тут как раз как снег на голову прибыл один его знакомый из Испании, и у этого знакомого он мог бы одолжить денег, и не перепродаст ли Питерс ему пальтишко за тридцать тысяч фунтов?

И вот тут Питерс, в предвкушении выгодной сделки, перестал притворяться, что все это время знал что-то про таинственное пальто, и потребовал Сантьяго рассказать, что же в нем такого особенного. Сантьяго поклялся, что понятия не имеет, и стоял на своем, клянясь всеми святыми, однако Питерс не отступал, и Сантьяго, наконец, вытащил тонкую сигару и, закурив ее и усевшись в кресле, рассказал все, что знал про пальто.

Он гонялся за этим пальто неделями с все растущими подозрениями, что это вовсе не обыкновенное пальто, и в итоге отыскал его на аукционе, но решил не ставить более двадцати фунтов, боясь, что тогда все поймут, будто в этом пальто что-то есть. А вот в чем именно секрет этого пальто, Сантьяго божился, что не знает, однако ему доподлинно известно одно, — что пальто чрезвычайно легкое, а проводя тесты с кислотами, он обнаружил, что коричневый материал, из которого оно сделано, — это и не шерсть, и не шелк, это вообще ни один из известных материалов, что он не рвется и не горит. Он решил, что это должен быть некий еще не открытый химический элемент. И уверовал, что пальто обладает чудесными свойствами и что через недельку-другую ему удастся их обнаружить посредством химических экспериментов. Он снова предложил за пальто тридцать тысяч фунтов, которые готов был заплатить, если все сложится удачно. И они начали торговаться, как обычно и поступают деловые люди.

Над Садом Тюильри прошло утро, и наступил день, и только к двум часам дня они достигли взаимопонимания, на основе, как они это сформулировали, «тридцати тысяч гиней». Потрепанное пальто с разрезом было расстелено на столе, они вместе его тщательно осмотрели и обсудили его возможные свойства, более доброжелательно, чем во время торговли. Сантьяго встал, чтобы уйти, и Питерс протянул руку для прощального рукопожатия, как вдруг на лестнице послышались шаги. Шаги все приближались, и дверь комнаты отворилась. В комнату, тяжело ступая, вошел пожилой человек. Он двигался с трудом, словно пловец, который все утро плавал и плескался, и теперь, покинув водную стихию, здесь на земле не может обойтись без поддержки воды. Он молча поковылял к столу и сразу же увидел старое коричневое пальто.

— А, да ведь это мое старое пальто, — сказал он.

И стал его молча надевать. Пока он натягивал на себя пальто, неторопливо застегивал пуговицы, застегивал один клапан кармана и расстегивал другой, он не сводил строгого взгляда с онемевших Питерса и Сантьяго. А они не могли понять, как они только посмели торговаться за это коричневое пальто на аукционе, как посмели его купить, да что там — даже прикоснуться к нему, и так они и сидели — безмолвно, даже не пытаясь сказать что-то в свое оправдание. Все так же молча старик проковылял через всю комнату, настежь открыл обе створки окна, выходящего на Сад Тюильри, и бросив через плечо насмешливый взгляд, взлетел в воздух под углом в сорок градусов.

Питерс и Сантьяго увидели, как он взял чуть левее от окна; пересек по диагонали улицу Риволи и уголок Сада Тюильри, они отчетливо увидели его над Лувром и не спускали с него глаз, пока он медленно плыл ввысь, все более и более уверенно, и его фигура в старом коричневом пальто становилась все меньше и меньше.