Екатерина Скорова - Опрометчивые желания [СИ]

В просторном, но облезлом зале подачи заявок суетился длинный и худой, как спица, секретарь в пиджаке с заплатами на локтях. Он перелистал несколько тетрадей и подтвердил, что на третье сентября все места заняты, а на настойчивые уговоры лишь посоветовал обратиться к распорядителю. Правда, его взгляд говорил об обратном — цепкие свинячьи щелки сверкали корыстью, но вслух служащий ничего не сказал. Видимо, посчитал, что Энтони сам догадается предложить вознаграждение за неудобства с графиком торгов. Не дождавшись этого, секретарь утратил к нему всякий интерес и лишь ткнул пальцем в сторону кабинета распорядителя, добавив в спину визитеру:

— Мистер Шорти никого не принимает со вчерашнего утра.

Открыв высокие резные двери с табличкой «мистер Оливер Шорти», Энтони словно попал в другой мир. Зеленая облупившаяся краска зала подачи заявок не шла ни в какие сравнения со свежими нежно-бежевыми тонами стен приемной распорядителя. Длинный коридор, вдоль которого стояли ряды шкафов, заканчивался абсолютно чистым столом. За ним сидел полноватый мужчина лет сорока, лысый с водруженным на нос пенсне. Смерив Энтони высокомерным взглядом, он недружелюбно прошипел, будто передразнивал секретаря:

— Мистер Шорти никого не принимает со вчерашнего утра.

— Может, он сделает исключение для старого друга? — кладя пару пенсов на стол, спросил Энтони.

Глаза помощника распорядителя переменились — скука превратилась в жадный блеск. Постучав по столу пальцами, он убрал руки в карманы и встал.

— К сожалению, старые друзья не идут в счет…

Энтони доложил еще монет, но помощник распорядителя не сел на место, пока сумма не перевалила за шиллинг.

— Я бы с радостью, — сгребая деньги все в те же карманы, проговорил он с заискивающими нотками в голосе. — Но мистер Шорти и впрямь приказал никого не пускать. Все, что я могу — сообщить, что прибыл мистер…

Тут помощник вопросительно посмотрел на Энтони.

— Мистер Энтони Джортан, — произнес он с досадой. Надо же — за одно обещание «сообщить», он вынужден тратить такие средства! Вряд ли мистер Шорти вспомнит человека, купившего полгода назад какую-то девчонку. Надо было сразу сунуть пару пенсов секретарю — уж он-то нашел бы лазейку.

Всё это проносилось в голове, пока помощник чинно поднялся со стула и скрылся за дверью распорядителя. Когда же Энтони и впрямь собрался уйти, она снова распахнулась. На пороге стоял мистер Шорти, правда, весьма изменившийся. Пухлые щеки опали, лицо стало землисто-серого цвета, губы вытянулись в две тонкие полоски, приталенный атласный костюм не бугрился больше на пухлом чреве. Энтони поразился переменой настолько, что не сразу вспомнил о хорошем тоне.

— Рад вас видеть, — сипло проговорил мистер Шорти, буквально под руки увлекая его в узкий, но украшенный картинами и шелковыми портьерами кабинет. — Сегодня я получил известия от сэра Шелди-Стоуна, что вы придете. Единственное, не знал — когда.

— Я, признаться, не столь счастлив, — выпалил Энтони. Сообщение об очередном самоуправстве Алроя выбило из колеи. Что он о себе возомнил? Так и будет сопеть за спиной и подталкивать? Такое поведение напомнило охоту — словно Шелди-Стоун спустил борзых, чтобы загнать Энтони в нужную лощину. Неприязнь разрасталась, вытесняя из головы нужду, по которой он пришел. — Если бы можно было избежать этой неприятной процедуры, вы не увидели бы меня еще сотни лет.

— О! — усмехнувшись и хлопнув его по спине, воскликнул мистер Шорти. — Это отличное пожелание! Всем бы нам прожить сотни лет и не попадать на аукционы, по крайней мере, по воле обстоятельств. Насколько знаю — ваши весьма плачевны.

Распорядитель скривился в фальшиво-сожалеющей гримасе. Похоже, давал понять, что терпеть жалобы или вспышки гнева не собирается. В этом здании не существовало понятия «чувства». Тут продавали и покупали людей, поэтому ничьи слезы или проблемы не волновали местных служащих.

— Давайте, оставим этот разговор на потом, — спохватился Энтони. Сейчас ему не с руки ссориться с мистером Шорти, какие бы недомолвки с Алроем не вынуждали к этому. — Прошу, не держите на меня обиды. Я, скорее, зол на себя, чем на кого бы то ни было в этом городе.

— Понимаю. — Лживые нотки и жесты испарились. Да и сам распорядитель словно сдулся, превращаясь в обрюзгшее и потертое жизнью существо. Темно-зеленые глаза показались пустыми, будто кто-то высосал его душу. — Я бы тоже был крайне озадачен, если попал в ваши обстоятельства. Думаю, говорить о погоде теперь бессмысленно, поэтому — обсудим дело. Вы взяли с собой бумаги?

Энтони достал из кармана пальто сложенные в упаковочную бумагу листы с гербовыми печатями полицейской канцелярии — паспорт Мари. Получив документы, мистер Шорти принялся разбираться в корявых буквах чужого почерка.

— Постойте! — воскликнул он неожиданно. — Так это Мари Хьюлори? Боже мой! Та самая Мари!

Отложив бумаги, он уставился на Энтони, будто видел впервые. Глаза распорядителя лихорадочно заблестели, пальцы принялись стучать по столу. Он был взволнован и ничем не скрывал этого.

— А вы? Что вы попросили у нее?

— Ничего.

Энтони смутился. Уверения Мари про беспочвенность слухов и поведение мистера Шорти никак не укладывались в голове.

— Не может этого быть! — Болезненно улыбнувшись, распорядитель откинулся на спинку мягкого кресла. — Получить такой шанс — и не получить ничего… Вы, верно, взяли сами всё, что могли пожелать от нее?

В этих пошлых словах не было и намека на оскорбление. Энтони понял, что мистер Шорти и впрямь не понимает, как он умудрился остаться без всего, имея при себе Мари. Видимо, для распорядителя ее имя равнялось чему-то мистическому.

— Мистер Шорти, Мари — обычная девушка, но при этом я ничего не взял от нее…

— Вы — шутник, мистер Джортан, — доставая из ящика стола пару сигар и протягивая одну Энтони, произнес распорядитель. В его глазах сквозила недоверчивость и вместе с тем — желание разговорить собеседника. Выходит, он жаждал подробностей. — Неужели, совсем ничего?

— Ничего.

— Тогда вы — глупец! — Всё так же на ноте надрывного веселья подытожил мистер Шорти. — Впрочем, постойте-ка! Вы хотите ее продать?

— Да, мне сейчас нужны деньги, как вы знаете…

— Знаю, и вас не смущает, что некий Шелди-Стоун всеми правдами и неправдами вытягивает у вас эту девчонку? — оборвал он.

— Он — друг моей юности.

Сам обуреваемый сомнениями на этот счет, Энтони не мог позволить кому-то другому злословить Алроя.

— Юность проходит, друг мой, остается только нищета и скука. В вашем случае — первое, в его — второе. Слыхали ли вы, что он творит последние два года? Строит каналы для стоков по всему Лондону и тратит фунты стерлингов на электрическую науку! Представляете! Зачем ему это, спрашивается? Только от скуки.