Дарья Головач - Записки странствующей травницы

— Ладно, — видно было, что Рика не очень воодушевляла роль куска аппетитного мяса на веревочке, — пойдем прогуляемся.

— Лошадей проверьте.

— Та ну, — маг скривился, — это слишком большая добыча.

— Если с Овечкой что-нибудь случится — я тебе припомню.

— Хорошо, прогуляемся мимо твоей овцы.

С этими словами мужчины быстро оделись и выскользнули на улицу.

— Ты сидишь здесь. — В последний раз напомнил Вернар, прежде чем захлопнуть дверь.

По ночной сельской улице, освещаемой лишь обильными звездами да краешком луны, идущей в рост, беспечно насвистывая, гулял молодой человек. Гулял как-то странно. Сделает двадцать шагов вперед, потопчется на месте, потом вернется на несколько аршин и опять вперед. Казалось бы, может пьяный? Но нет. Шаги твердые, если не сказать строевые, рука уверенно лежит на рукояти меча-полуторника. Может свидания ждет? Тоже нет. Такие юнцы крадутся к предмету своего обожания украдкой даже ночью, не то потом от слухов не отмоешься…

«Может, идиот? — раздосадовано подумал Вернар, наблюдая за непотребством из густой тени, отбрасываемой стеной ближайшего дома. — Сказал же дубине, охотимся на тварь с зачатками интеллекта. А он тут балаган устраивает. К нему бы сейчас и слабоумный ежик побоялся бы подойти». Тем не менее, передать недовольство словесно — значит выдать свое укрытие. Приходилось тихо сидеть, изредка перебегая из тени в тень для того, чтобы наблюдать. Может, тугарт окажется тоже не так умен… «И все равно будет умнее этого клоуна!»

Совенна, и эти двое собрались ловить кого-то серьезнее утки в хлеву?! Я беззвучно шлепнула рукой по лицу, продолжая наблюдать сквозь пальцы за представлением, достойным какого-то бродячего театра. По широкой длинной улице прямо по середине то туда, то сюда уверенно шагал Рик, не хватало разве что таблички «Я — жертва! Поймай меня!». В двадцати шагах от него, ярким черным пятном на фоне серой стены застыл Вернар в какой-то неестественной, скрючившейся позе. Видимо, пытался прятаться. Выходило из рук вон плохо. Даже мне, сидящей на крыше общинного дома возле широкой печной трубы, на расстоянии трехсот шагов была очевидна вся провальность затеи. И тем не менее окликать «охотников» я не спешила.

Скорее всего, тугарт на банальную приманку не клюнет, а вот посидеть где-нибудь наверху и понаблюдать как я может. Стоило рискнуть и затаиться в надежде, что мне удастся хотя бы на миг самой взглянуть на неведомую зверюшку.

Все действо продолжалось еще минут сорок, за которые парни успели скрыться в одном из переулков, потоптаться на параллельной улице и снова вернуться на главную, постепенно приближаясь к общинному дому. Я в это время, сидя на самом верху крыши успела напрочь отморозить руки и совсем не чувствовала затекших ног. Не самое удачное состояние, однако в голову мне это пришло только тогда, когда где-то совсем рядом захлопали огромные крылья. Тугарт все-таки заинтересовался представлением, устроенным в свою честь. Однако точку обзора выбрал как и я, самую высокую и хорошо просматриваемую. Слава Совенне, что приземлилась тварь с другой стороны крыши, поэтому мое скрюченное тело, распластавшееся у печной трубы, заметить не успела.

Решив не упускать возможности я аккуратно, лишь на пядь, высунулась из укрытия и едва сдержалась, чтобы восхищенно не присвистнуть.

Размера зверюга была действительно поразительного, но при этом худющая, как скелет. Уцепившись когтями за край, тугарт сидел на корточках, поджав ноги, словно в точности копируя мою позу. При этом маленькая голова чутко меняла наклон, наблюдая за Риком, а широкие кожистые крылья едва подрагивали, из-за чего создавалось впечатление, что мышь-переросток беззвучно смеется над горе-охотником. Честное слово, если тварь сейчас зааплодирует — пойду дальше странствовать с ней, а не с этими тремя. Мозги у нее вроде бы действительно имелись.

Старыч! Что же делать? Свой магический резерв я полностью потратила на того селянина, влезшего в капкан, и о том, чтобы магия накопилась в достаточном количестве за несколько часов не могло быть и речи. Да даже бы если и накопилась, боевые заклинания — явно не мой уровень. Из амулетов при себе я имела только безобидную хлопушку, все остальное более-менее убийственно-полезное осталось внизу. Надо как-то привлечь внимание ребят. В принципе, можно попытаться создать светляка в нескольких саженях от себя. А что, если зверь что-то заподозрит, увидев взявшуюся из неоткуда звездочку над домом? Значит надо сделать его чуть ниже крыши. Сконцентрировавшись, я легонько щелкнула пальцами. К сожалению, как раз в этот момент Рик повернулся ко мне спиной. Я чертыхнулась и попыталась подняться на ноги. И вот это было ошибкой. Конечности пронзили тысячи маленьких иголочек, заставившие меня охнуть и привалиться к трубе.

Тут же прозвучало рассерженное шипение. По едва слышному шороху я поняла, что тугарт обходит вынужденное препятствие, намереваясь узнать, что его потревожило. Пришлось двигаться вокруг каменного квадрата трубы вместе с ним. Сейчас это была моя единственная защита. Ноги, до сих пор не успевшие разогнать в сосудах кровь, были словно ватными, поэтому каждое движение давалось с трудом.

В конечном итоге зверю надоело играть в прятки, и он сделал самое логичное в этой ситуации — взлетел вверх и взгромоздился прямо у меня над головой, торжественно расправив крылья и заставив попятиться назад. Момент для атаки был просто идеальным. Я и сама понимала, что если бы была тугартом — ни за что бы не отпустила беззащитную жертву. И, тем не менее, когда зверь беззвучно раззявил пасть, слова Вернара о яде всплыли в голове слишком поздно. Руки сами собой поднялись в защитном жесте, но выплюнутая струя успела наискось хлестнуть по лицу. Запекло так, словно голова вдруг оказалась в раскаленной печке. Из под ног вдруг выдернули опору и я полетела вниз, за краткое мгновение до жесткого приземления успев подумать, что наверняка лишилась глаза, подвернула ногу, а сейчас еще в довесок размозжу голову о холодную землю и хорошо, если не сломаю при этом шею. Темный обморок спас меня от дальнейшего самобичевания, так что проваливаясь в забытие, я даже не успела подумать о том, насколько прав был Рик, предлагая не вмешиваться…

Очнулась я резко, словно выныривая из ледяной проруби в кипящую лаву. Лицо и руки горели огнем, перед глазами плавали разноцветные круги. Горло саднило, и в первые секунды я поняла, что чуть не сорвала голос агонизирующим криком.

— Ерви! — Голос Вернара пробивался словно из-под пуховой подушки — глухо и размыто.

Шею вдруг обхватили чьи-то горячие руки, я почувствовала грубое вмешательство в свою ауру. Боль внезапно чуть отступила, позволив в две щелочки разглядеть склонившееся надо мной сосредоточенное лицо капитана.