Джон Толкин - Хоббит, или Туда и обратно. Избранные произведения

Конечно, в самом этом событии ничего удивительного не было. В конце концов, всякий мастер рано или поздно обзаводится подмастерьем — чтоб было кому передать тайны ремесла. А когда годы ученичества остаются позади, мастер отходит от дел и вчерашний ученик сам становится Мастером. Так уж заведено на свете. Но у этого мастера, у вуттонского Мастера Повара, до сих пор ученика не было; когда его спрашивали, отчего он медлит да тянет, Повар обычно отговаривался — мол, время не приспело, как угляжу кого подходящего, сразу возьму. Вот и дождались — привел чужака, мало что нездешнего, так с виду совсем еще юнца безусого. Вежливый такой, тихий мальчонка невысокого росточку; посноровистее да половчее местных, это верно, только уж больно молоденький. Впрочем, кого брать в ученики — дело мастера, и никому другому мешаться сюда не след. Пришлый мальчонка поселился в доме Повара и жил у своего наставника до самого совершеннолетия, а уж там обустроился как положено, своим умом зажил. Мало-помалу в Вуттоне к нему попривыкли, кое с кем он даже сдружился. Друзья и Мастер Повар звали мальчика Альбом, для всех же остальных был он просто Подмастерье.

С того приснопамятного дня минуло три года. Жизнь текла размеренно, ничего особо примечательного не происходило. Но одним весенним утром Мастер Повар снял свой высокий колпак и белоснежный фартук, повесил на крючок белую куртку, взял крепкий ясеневый посох и дорожную котомку — и ушел из Большого Вуттона навсегда. Попрощался он только с учеником, никого другого поблизости не случилось.

— Будь здоров, Альв, — сказал Повар. — Старший на Кухарне теперь ты. Коли доведется нам еще свидеться, расскажешь, каково тебе пришлось без меня. Но я верю — ты справишься. Уж мне ли этого не знать! Кто про меня будет спрашивать — скажи: «Ушел без возврата».

Весть мигом разлетелась по Вуттону, и деревня загудела, точно потревоженный улей.

— Ну и дела! Вот тебе на! — толковали вуттонцы. — Сгинул, получается, наш Мастер Повар? Нет бы предупредил или попрощался хотя бы! Куда же нам без него? Кого на Кухарню-то ставить?

Судили да рядили и наконец определили в Повара одного из своих, деревенских. (Поставить новым Поваром Альва никому и в голову не пришло. И то сказать — проучился всего три года и с виду все такой же оголец — ладно хоть, подрос немного). Нокс — так звали нового Повара — по молодости, бывало, кухарил и помогал, случалось, прежнему Мастеру Повару, стало быть, надлежащий опыт имел. Правда, Мастер Повар Нокса не больно-то жаловал и в ученики брать отказывался, но Мастер теперь далече, ищи его свищи, а стряпать кому-то надо. К тому же Нокс был человек семейный, с женой да детишками, на земле стоял крепко и деньгами сроду не сорил, а такой Повар на Кухарне и надобен.

— Этот, по крайней мере, не сбежит, — рассудили вуттонцы. — И уж лучше худая стряпня, чем вообще никакой. А что до Праздничного Пирога, так пир еще не скоро. Семь лет впереди — времени уйма; глядишь, поднатореет наш Повар и такой нам пирог сладит — всем пирогам пирог.

Нокс страшно обрадовался своей новой должности. Он сызмальства мечтал заправлять Кухарней и ничуть не сомневался, что справится. Вечерами, когда все расходились и Нокс оставался на Кухарне один, он надевал поварской колпак и долго смотрелся в начищенную до блеска медную сковородку, приговаривая:

— Как поживаете, Мастер Повар? Колпак-то как на вас шили! У нас все будет как положено, складно да ладно, не извольте сомневаться.

Поначалу дела и вправду пошли неплохо. Усердия Ноксу было не занимать, он трудился не покладая рук, да и Подмастерье был всегда готов ему подсобить. Честно сказать, Нокс исподтишка подсматривал за Альвом и многому научился у мальчика, хоть и не признался бы в том никому на свете. А время шло, близился заветный срок — Пир Двадцати Четырех, и Нокса все чаще одолевало беспокойство — а сумеет ли он испечь настоящий Праздничный Пирог? Конечно, за минувшие семь лет он напек преизрядно всяческих пирогов, булочек и сдоб, но ведь тут случай особый. Во-первых, попробуй-ка угоди сразу всем — и детишкам, и взрослым (ведь на Пир Двадцати Четырех полагалось испечь два пирога: один, праздничный, на детский стол, а второй, поменьше, — взрослым, что придут помогать с устроением стола). А самое главное — никак нельзя, чтобы Праздничный Пирог получился похожим на предыдущие, испеченные другими Поварами. И тут уж как ни крути, всяко выходит одно: нужно измысливать что-нибудь этакое, доселе небывалое, да такое, чтобы все вокруг обзавидовались.

Пораскинув умом, Нокс надумал испечь сладкий пирог и полить его сверху сахарной глазурью (благо у Подмастерья глазурь выходила на диво, пальчики оближешь да добавки попросишь). «И вкусно будет, — прикидывал Нокс, — и красиво опять же. Ну просто волшебный пирог получится!» Он твердо верил, что все на свете детишки без ума от сладкого — и от сказок, особенно от волшебных, с эльфами да с феями. Во всяком случае, сам Нокс в детстве обожал и то и другое; из сказок он со временем вырос — какие там сказки, когда семью кормить надо, — а вот сластеной так и остался. «Вот именно — волшебный! — воскликнул Повар. — Чудная мысль!» Он словно увидел пирог воочию. Но чего-то будто бы не хватало… В следующий миг Нокс догадался, чего. Нужно посадить на верхушку пирога крохотную фигурку: белое платье, в руке волшебная палочка, увенчанная звездочкой; а понизу вывести розовой глазурью: «Королева Волшебной Страны».

Нокс повеселел и принялся было за дело, но вдруг сообразил, что знать не знает, из чего вообще пекут Праздничный Пирог и что принято добавлять в тесто. Тогда он пролистал поваренные книги своих предшественников, но только запутался пуще прежнего: там, где ему удалось разобрать почерк, говорилось о таких составных частях, о которых он прежде и слыхом не слыхивал, а о чем слыхал, тем, как оказалось, он забыл запастись. Разве что подсыпать в Пирог щепотку-другую пряностей… Почесав в затылке, Нокс припомнил древнюю черную шкатулку со множеством отделений внутри. Прежний Мастер Повар хранил в этой шкатулке пряности и прочие изыски как раз на особый случай. Но где она может быть? С тех пор как Нокс стал заправлять на Кухарне, черная шкатулка ему на глаза не попадалась.

После долгих поисков шкатулка отыскалась на верхней полке в кладовой. Нокс сдул со шкатулки пыль, откинул крышку — и разочарованно вздохнул. Шкатулка была почти пустой, разве что с донышка соскрести; и то — одни пряности высохли, другие покрылись плесенью и уже никуда не годились. И тут краем глаза он заметил звездочку, притаившуюся в дальнем уголке, совсем крохотную звездочку, не больше монетки; она тускло поблескивала, будто была из серебра.