Бастет - Мы, аристократы - 5

— Что-то могло быть лучше, что-то хуже, — пожатие плеч Малфоя символизировало смирение с вывертами судьбы. — После ужина мы прогуляемся с профессором Ранкорном в его апартаменты, я покажу там подробности.

— Вы, случайно, не в курсе, где сейчас наш многоуважаемый директор?

— В Хогвартсе он пока не обнаружен. У входов в замок поставлены посты. Кстати, в Отделе Тайн по заказу Визенгамота усовершенствовали думосброс, теперь туда не нужно засовывать голову. Пара заклинаний, для начала и для завершения просмотра — и воспоминания можно просматривать, не сходя с места.

— Давно пора, — а то головой в тазик — не лучшая поза для просмотра длинных воспоминаний. Да и коротких тоже. — Было бы неплохо, если бы и Нотт навестил профессора Ранкорна вместе с нами. Пусть приобщается.

— Да и Драко, полагаю, не помешало бы приобщиться. — Малфой задумчиво посмотрел на своего сына. — Мой предок Арманд в пятнадцать лет отрядом командовал.

Когда мы поели, я подозвал Теда, а Люциус — Драко, и мы последовали за Ранкорном в крыло трансфигурации, где тот проживал с супругой. Авроры остались дежурить в гостиной, для того они и пришли в наше общежитие.

В коридор вышли и Грег с Винсом. То ли Драко не понял, что пригласили только его, и позвал их с собой, то ли они сами увидели, что я пошёл с Тедом, и увязались за нами. Заметив парней, Люциус задержал шаг, посмотрел на них, на сына, на меня… Я ничем не показал, что против — уж если я на Драко согласился, то им доверяю тем более. Опекун только хмыкнул, и мы пошли дальше.

В апартаментах преподавателей трансфигурации нас встретила встревоженная миссис Ранкорн, немедленно накинувшаяся на мужа с расспросами. Тот успокаивающе сказал, что сейчас она всё узнает, а Малфой тем временем установил на чайном столике в гостиной новую модель думосброса, которую принёс с собой. Когда мы расселись по креслам и диванам, Люциус показал нам заклинания просмотра перенесённых воспоминаний. Пока мы разучивали их, он поместил в думосброс копию своих воспоминаний о сегодняшнем заседании Визенгамота.

— Собрание продолжалось больше трёх часов, поэтому здесь только самый важный отрывок, — сказал он. — Если понадобится, я выложу полную копию после.

Разумеется, каждый из нас видел собрание глазами Малфоя. Любой другой ракурс по очевидным причинам был возможен только в поддельных воспоминаниях. Мой опекун сидел внизу на скамье свидетелей, здесь же сидело ещё несколько человек, которых он, сейчас комментировавший просмотр, назвал нам как сотрудников Министерства. На скамье напротив — их было две по противоположным сторонам зала, для свидетелей спорящих сторон по тяжбам — сидели члены Ордена Феникса того времени, к которому относилось разбирательство. Там были Дамблдор, МакГонаголл, Грюм и ещё несколько чудаковатых на вид старичков и старушек. Никого из Уизли почему-то не было.

Выход из зала охраняли четверо авроров, ещё по двое сидели по краям каждой скамьи. По противоположной от входа стене амфитеатром раскинулись кресла Визенгамота, где сидели судьи и журналисты, которых охранял еще с десяток авроров. В центре зала на кресле подсудимого сидел Фадж, который сейчас был всего лишь подозреваемым, поэтому его не удерживали цепи. Выражение лица Министра Магии было именно таким, какое бывает у человека с рыльцем в пушку, почти уверенного, что этот пушок никто не заметит — много праведного негодования, немного растерянности и самая чуточка скрытой тревоги.

Судя по содержанию выступлений, обсуждение зашло далеко. Факт незаконной покупки особняка за бесценок уже не оспаривался, от Фаджа допытывались, где он взял эту сумму, потому что она всё равно была за пределами доходов безродного обывателя, которым являлся Фадж, выходец из неимущего населения магической Британии и выдвиженец Дамблдора. Министр возмущённо утверждал, что на покупку было истрачено всё нажитое честным трудом на благо страны и что особняк сильно пострадал при налёте, поэтому и был оценён так дёшево. Секретарь записывал, а Роули задал вопрос, кто вообще совершил налёт на Брандов и навёл у них такие разрушения.

По залу пролетел шумок, означавший «конечно же, Пожиратели, кто же задаёт такие глупые вопросы?». То же самое ответил и Фадж. Тогда слова попросил Малфой и сообщил Визенгамоту, что никаких налётов в тот вечер у Пожирателей не было, потому что у них было общее собрание, в чём он готов поклясться своей магией. Клятву у него приняли, залу пришлось поверить, после чего слово попросил один из его соседей по скамье. Он-то и озвучил сведения, что, согласно записям в архиве аврората, в тот вечер получили ранения двое членов Ордена Феникса.

Малфой тем временем всё чаще посматривал на Дамблдора. Зная, что мне сегодня предстоит и примерно в какое время, он пытался угадать по лицу директора, когда я начну ловить его фамильяра. Дамблдор как раз утверждал, что прошло уже много лет и он не помнит, что и когда, а Роули нажимал на него, говоря, что зарегистрированное в аврорате ранение — событие заметное и не могло пройти мимо внимания главы организации, поэтому пусть уважаемый руководитель Ордена Феникса постарается вспомнить, в каких обстоятельствах были ранены его подчинённые.

Директор стал на это отвечать в своей обычной уклончивой манере, что в Ордене Феникса вообще никогда не было официального главы, а были некоторые лица, пользующиеся большим авторитетом, чем остальные, поэтому он ничего не знает и не помнит — и уж конечно не несёт никакой ответственности за остальных орденцев.

Вдруг наивно-благодушное выражение лица белобородого старца дрогнуло и сменилось настоящим шоком. Поспешно извинившись, Дамблдор сказал, что ему нужно срочно отлучиться, и, не дожидаясь разрешения, заторопился к выходу из зала. Роули, посвящённый в нашу затею и помнивший, что дедка нужно не выпускать или хотя бы задержать как можно дольше, окликнул его и потребовал остаться. Авроры у выхода, тоже проинструктированные, извлекли палочки и приготовились к предотвращению несанкционированного ухода свидетеля. Не ожидавший ничего подобного, директор в растерянности остановился, а Роули заявил, что вопрос слишком важен, чтобы прерывать обсуждение, и что уходить вот так, на полуслове, является неуважением к верховному суду.

Разумеется, высокое собрание подумало, что старцу приспичило. Кое-кто хмыкнул, кто-то выкрикнул с места, что пора уже делать перерыв, третий час досиживаем. Роули прекратил одобрительный шум в зале, твёрдо заявив, что перерыв начнётся сразу же после того, как только кто-нибудь из присутствующих здесь членов Ордена Феникса вспомнит, где Боунс и Прюэтт получили ранения, или хотя бы скажет, кто из их организации может это вспомнить, поэтому в их же интересах напрячь свою память. Ультиматум главы Визенгамота вызвал у судей ропот, но Роули стоял на своём, напомнив, что в перерыве не исключён сговор свидетелей, и недовольство в конце концов обратилось на орденцев. Дамблдор нетерпеливо топтался у выхода, затем как-то сразу потускнел и вернулся на место.