Unknown - Истории из жизни (СИ)

Так он и остался лежать рядом с Сольвейг, почти как домашний пёс. С тем лишь отличием, что этот пёс был намного крупнее обычного и мог запросто откусить голову. Но больше зверь не проявлял агрессии, смирившись с тем, что этой двуногой он не сумеет причинить вред.

— Ши, давай просто спать ляжем, а? — тихо предложила девушка. Сидеть на камнях было не очень удобно, острые грани начали впиваться в кожу, но всё же это было лучше безумного бега с погоней. — Отдохнём, а завтра поговорим… как цивилизованные даэвы… Правда, тогда придётся тебе всё рассказывать, но… Я вот вообще не понимаю, неужели ты не спишь всё полнолуние? Днём занимаешься делами в облике человека, а ночью бегаешь в облике волка? Это ж какие силы надо иметь для этого?..

Зверь заёрзал так, если бы намеревался встать. Ему вполне могла прийти в голову идея поискать еду в другом месте. Однако нет. Волку в бок тоже впивались камни, потому он просто решил подвинуться так, чтобы было удобнее.

При этом рука, да и сама Сольвейг оказались слишком далеко. Зверь повернул голову и тихо рыкнул в сторону девушки, а потом вытянул шею и открыл пасть. От подобного зрелища даже у мужчины-даэва сердце ушло бы в пятки. Мощные челюсти обхватили тонкое запястье бардессы. Но хватка была едва ощутимой, такой, как бывает на загривке щенков. Волк удивительно аккуратно потянул руку девушки к себе, будто без слов соглашаясь с озвученным ею предложением.

Бардесса, мысленно попрощавшаяся с конечностью, удивлённо воззрилась на зверя и, повинуясь, подползла поближе, чтобы можно было без усилия дотянуться до него. В том месте и впрямь было удобнее.

— Ты мне отдашь мою руку? — тихо спросила Сольвейг, пытаясь улечься на холодных камнях. Ночь и впрямь предстояло провести тут, но где даэвская доля не пропадала?

Волк покорно разжал челюсти, когда Сольвейг оказалась рядом. На её коже остались лишь едва заметные розоватые отметины его клыков. Ни ран, ни крови. Полежав так немного, зверь снова недовольно заворчал. В итоге он поднялся на все четыре лапы, повертелся вокруг каменной полянки на собачий манер. Правда круги были значительно больше в силу размеров самого хищника. И снова улёгся рядом с бардессой, свернувшись кольцом вокруг неё. Внутренняя сторона живота у волка оказалась удивительно пушистой и тёплой. Не в пример шерсти не спине, которая была очень жёсткой.

Сольвейг прижалась к зверю, так было гораздо теплее. Подняв одну руку, она легонько перебирала шерсть, удивляясь тому, как зверь умудрялся быть таким шелковистым. С виду жесткая, она распадалась на отдельные волосинки, в которых не было ни веточек, ни репейника. Словно зверь не мчался по лесу около часа, чтобы потом упасть в пыль, а только что сошёл со страниц страшной сказки.

— Спокойной ночи, — рассеянно пробормотала девушка, закрывая глаза. Если её и сожрут, то перед этим она выспится.

*

— Ну, Ма, не волнуйся, она наверняка в таверне с Адонисом сейчас, — оправдывался Аскольд, хотя у самого тоже сердце было не на месте. Сестра уже давным-давно должна была вернуться. На мысленный зов Сольвейг не откликалась. Девушка могла быть либо пьяна, либо…

О втором Аскольд старался не думать, беззаботно улыбаясь Алетейе.

— Не волнуйся, я схожу за ней и приведу, — рука юноши в ободряющем жесте коснулась плеча старшей бардессы. А в следующий миг он использовал свиток телепортации. Только не в Элизиум, где была таверна, а в Бертрон, где оставил Сольвейг и Шисея.

Не здороваясь и не объясняясь, молодой убийца стрелой пролетел по коридору храма и свернул в сторону белых дверей. Аскольд распахнул их без стука и замер на пороге. Кажется, его худшие опасения подтвердились. Лежанка была перевёрнута, а окно выбито. Сквозняк трепал сиротливо обвисший кусок тюля.

Аскольд без раздумий проворно выпрыгнул в окно, перекатился по земле и вскочил на ноги, устремляясь в лес. О том, что может быть уже поздно, юноша не хотел думать. Круглый диск луны освещал ему путь и напоминал о том, что не стоило оставлять сестру с оборотнем.

Сейчас ему как никогда пригодились навыки следопыта. Юноша нашёл несколько обрывков ткани — очевидно с одежды Сольвейг. А неподалёку во влажной земле виднелись следы огромных звериных лап. Пропетляв весь их путь, Аскольд вышел на поляну, где лес значительно поредел. Впереди возвышался отвесный кусок скалы, а рядом с ним…

Молодой убийца открыл рот и округлил глаза. Грозный зверь, державший в ужасе весь Элизиум, меховым клубком обвил мирно спящую Сольвейг. При этом рука девушки покоилась у него на боку, закопавшись пальцами в мех.

Ступая совершенно бесшумно, чтобы не разбудить парочку, Аскольд отошёл к деревьям и сел на мох, привалившись спиной к стволу. «Мам, я её нашёл. Всё в порядке», — мысленный зов юноши был спокойным. Хотя по факту он до сих пор не мог вернуть свою челюсть в исходное положение, глядя на открывшуюся картинку.

Тея выдохнула и благодарно отозвалась:

«Спасибо… Так вы возвращаетесь?» — в голосе бардессы скользила теплота, постепенно вытесняющая тревогу.

Аскольд, который не мог отвести взгляд от картины «красавица и чудовище», отрицательно мотнул головой, хотя мать не могла его видеть.

«Не, наверное, останемся. Ты не сильно расстроишься, если мы немножко отдохнём и развлечемся?»

«Ну… ладно, развлекайтесь», — мысленный импульс Теи был чуть удивлённым, но бардесса давно приучала себя не ограничивать взрослых детей, и не контролировать каждый их шаг. Получалось так себе, потому в этот раз, собрав волю в кулак, она решила ничего больше не спрашивать.

Следопыт тихо выдохнул. Лгать и придумывать дальше не хотелось. Стоило бы ещё связаться с Адонисом, чтоб тот их прикрыл, но… чародей наверняка уже спал, потому убийца решил положиться на волю случая.

Сон сморил его незаметно. Сказалась и общая усталость, и волнение за судьбу Сольвейг. Впереди была вся ночь, однако показалось, что пролетела она всего за секунду. Тишину поляны нарушило сначала недовольное ворчание зверя, а затем и болезненный стон самого Шисея.

С наступлением рассвета чары начали спадать, зверь прятался в глубины разума стража, уступая право главенства даэву. Метаморфозы были довольно болезненными, они изгибали тело, выворачивая мышцы и кости, придавая им нужную форму. Последний вой улетел в светлеющее небо и плавно перетёк в хриплый крик. Меховой покров уступал место смуглой коже и всклокоченной алой шевелюре.

Сольвейг, которую разбудило вначале шевеление, а потом и вой, в ступоре наблюдала за происходящим, лишь чуть приподнявшись на локтях. До сонного разума не сразу дошло, что если не отодвинуться, то они со стражем окажутся в довольно компрометирующем положении. А когда дошло — было уже поздно.