Лидия Захарова - Дикая принцесса (СИ)

– Половина – да, зато у остальных хотя бы появится шанс. Дану, пожалуйста, дайте им шанс. Как мне дали.

– Но мне не нужно столько пажей.

Лицо Гергоса оставалось бесстрастным, но Тари все равно почудилась улыбка. Она прильнула к его плечу, заглядывая в глаза:

– Ну, пожалуйста, дану.

– Я поговорю с Наланой, может быть, ей нужны помощницы. Кто захочет, получит свой шанс.

– Спасибо!

Тари придвинулась и поцеловала Гергоса в щеку. Тот снова никак не отреагировал.

– Вы помнете мне шейный платок, – сказал он чуть позже.

Тари села ровно и даже сложила руки на коленях, как и полагается благонравной девице.

– Вам не нужно благословение?

– Я уже пообщалась с Керпо Всемилостивым в кладовке.

– Даже спрашивать не хочу. Идемте.

– Снаружи готовится оркестр. Три барабана, две флейты и тромбон.

– Тавоха им за шкирку...

– Дану, мы в обители Керпо, как можно?

– Тогда уходим отсюда. Быстро. И тихо.

Наверное, многих удивил вид дану Гергоса, сбегающего через боковую дверь, но никто не осмелился возразить. А через несколько минут перед выходом грянула торжественная музыка.

– Дану, а в вашем пруду водятся карпы?

– Ри, что вы... – он одернул себя и тут же нахмурился, стал скучным и холодным. – Тари, это будет неуместно.

– Неуместно отправиться ловить карпов? – неожиданно резко даже для самой себя спросила она. – Может, мне тогда нарисовать ваш портрет? Или это тоже будет неуместно?

Лицо Гергоса еще больше застыло.

– Тари, успокойтесь.

– Не хочу!

Зачем он так? Все ведь было хорошо! А теперь он отмахивается от нее, как от госпожи Дакару!..

– На нас смотрят.

Может, она ему тоже надоела? В этом все дело? Поэтому он пытается выдать ее замуж и постоянно одергивает, и...

– И что с того?

– Вы ведете себя как ребенок.

– Ну и прекрасно! Я слышала, многие женщины хотят казаться младше своих лет...

Гергос очень неуважительно фыркнул. Он что, смеется? А впрочем, неважно. Тари и сама почувствовала, как губы растягиваются в улыбке. И что на нее нашло? Почему она снова злится?

– Я спрошу у Парлато про удочки, – сказал Гергос, успокоившись.

Тари кивнула, позволила взять себя за руку и увести в сторону коновязи. Сзади по-прежнему надрывался приютский оркестр.

***

Как выяснилось, про бал Мариника не шутила. Она уехала на следующий же день, а еще через два – прислала приглашения. Получив их, Дайана удовлетворенно кивнула и предложила помочь Тари с подготовкой, кажется, вполне искренне. Когда Тари спустилась к обеду спокойная и без следа слез, Гергос понял, что на этот раз его вмешательство не потребуется.

В последнее время с Тари было сложно.

Выпрошенная с таким упорством рыбалка прошла в хмуром молчании, а в завершении Тари раздраженно бросила удочку на землю и заявила, что ей скучно. После чего до обеда сидела у себя в комнате, а потом вместе с Энту ушла тискать котят. Котята подействовали, и вечером она снова стала милой и послушной, шутила, несколько раз обыграла Энту в каранту и даже сумела добиться улыбки от Дайаны.

Гергос почти все время проводил в кабинете, разбирался со счетами, отвечал на письма и сам не понимал, откуда знает о каждом шаге своей воспитанницы. Ведь, кажется, специально старался не следить за ней. Но ухо само ловило обрывки разговоров.

А разговоров было много. Трех девочек из приюта забрала на кухню Налана, одну пристроили к экономке, еще пару – к горничным. Дайана кривила губы и обвиняла его в излишних тратах, в том, что несколько месяцев назад увез с собой лучших слуг, и ей пришлось нанимать новых, а теперь еще и детей набрал – зачем? Внятно объяснить, зачем он это сделал, Гергос не мог. Тари попросила. Но ответить так означало обречь ее на новые мучения. Поэтому он придумал какую-то глупую отговорку про то, что в Тобрагоне все видные аристократы занимаются воспитанием сельских детишек. Мода такая на благотворительность.

А потом настало время ехать в имение Паваллу. До него было всего десять миль, ближайшие соседи, весьма состоятельные, но лишь благодаря покровительству Гергосов. Мариника, в сюртуке цвета индиго, похожем на военный мундир, и длинной строгой юбке с жесткими складками, встретила их у подножия главной лестницы. В руке бокал с игристым вином, на запястье висит небольшой веер, на лице сияет улыбка – и ведь не отличишь от настоящей!

Людей было немного, всего человек тридцать-сорок. Многих Гергос узнал – с некоторым для себя удивлением. Об ушедшей молодости он не жалел, но встреча с приятелями детства вновь, через двадцать лет, разбередила душу. В их манерах чувствовалась некая скованность, словно смущение. Не то оправдываясь, не то, наоборот, желая похвастать, они представляли Гергосу своих жен, детей, рассказывали о должностях и доходах. Рассказать в ответ было нечего, и потому Гергос быстро представлял Тари и переходил к следующей группе.

Музыканты тихо и ненавязчиво наигрывали в углу какую-то легкую мелодию. Танцы еще не начались, до ужина оставалось несколько часов, Мариника была слишком занята, встречая гостей. Гергос привалился к стене и попробовал уснуть с открытыми глазами. Но глаза сами собой то и дело находили Тари.

Она произвела впечатление. Теперь не только Энту, но и несколько других юношей, старше, солиднее, вертелись вокруг, предлагая лимонад, удобное место на диванчике или выпрашивая танец. Тари держалась хорошо, не прятала взгляд, не заикалась. Даже улыбалась и кокетничала немного, но Гергос и с противоположного конца зала видел, как ей страшно.

Когда свободных мест на диванах практически не осталось и хозяйка вернулась в большую залу, музыка стихла. Мариника вышла вперед, улыбнулась – казалось, что каждому отдельно, в особенности – и представила главную достопримечательность вечера:

– Мой дорогой друг, гейр Версен.

Под жиденькие аплодисменты гейр поднялся и подошел к Маринике, поцеловал ей руку и повернулся к публике:

– Спасибо, спасибо... Мы пленники шального бриза, нет смысла на судьбу роптать. Ее затейливым капризам нам должно только потакать, – Версен улыбнулся притихшей публике. – Пусть неожиданно и гибко плетет она тугую нить. Кому-то выпало погибнуть, – он приложил руку к груди, потом взглянул прямо на Тари, – другому выпало сгубить.

Он поклонился. Снова аплодисменты. Гергос проводил поэта скептическим взглядом. Ну вот и что это? Неужели в зале было мало симпатичных мордашек?

Следом вышел молодой человек, который, как заметил раньше Гергос, уделял Тари особое внимание.

– Дану Совис, – улыбнулась Мариника.

– Кому-то выпало погибнуть, другому выпало сгубить, – задумчиво начал он и замолчал, улыбнулся Тари, словно ища вдохновения, потом решился и заговорил быстро, бойко: – Не пересдать по новой карты. Сошлись пути, сомкнулись гарды – вино разлито, нужно пить.