Евгений Малинин - Драконья ненависть, или Дело врачей

– Ничего я узнавать не буду!.. – Перебил я шута, – в городе мне подскажут в какую сторону двинулся отряд дана Трота, а там я просто пойду по его следам – сорок человек должны оставлять заметный след!

Фрик снова бросил на меня быстрый взгляд и согласно кивнул.

– А девчушку мы спрячем, – продолжил я, – не думаю, что кто-то посмеет заглядывать под покрывало моей спутницы!

И снова Фрик согласно кивнул.

«Зачем тебе эта обуза? – Раздалось в моей голове недовольное ворчание Блуждающей Ипостаси дана Тона, – на что она годна?! Перережь ей глотку и брось в канаву!!»

Фрик прибавил шагу и был уже шагах в пяти от меня, так что я вполне мог ответить своему «попутчику». И в этот момент эльфийка, чуть вздрогнув, повернула голову и взглянула на меня. В ее огромных глазах появилась жизнь, они со странным брезгливым любопытством смотрели в забрало моего шлема!

Впрочем взгляд этот был мимолетен. Уже в следующее мгновение она снова вернулась к бессмысленному созерцанию коричневых каменных плиток под копытами своей белой лошадки.

– Я сказал бы тебе, зачем она мне нужна, – едва слышно прошептал я, – но боюсь, что тебе этого не понять!

«Все эти твои… сложности, переживания и сомнения… – с брезгливым высокомерием заговорил призрак, – … проистекают от простой глупости, от непонимания того места, которое ты должен занимать в этом Мире! А место твое таково, что ты можешь практически все – ты можешь взять все что угодно, от камня на дороге до любой человеческой жизни, ты можешь войти в любой дом, и его двери будут открыты для тебя, ты можешь приказать, и люди обязаны выполнить этот приказ! И при этом ты совершенно не обязан что-то кому-то давать взамен! Ты – светоч высокого данства!..»

– … А светоч высокого данства должен руководствоваться в своих поступках честью, совестью, нравственностью! – Перебил я рассуждения Блуждающей Ипостаси.

Однако я напрасно думал, что смогу дискутировать на равных. Призрак сияющего дана Тона признавал только свою правоту, слышал только себя и желал, чтобы тот, кто надел его кровавые доспехи, вел себя так, как предписывал он!

«Вот-вот… – насмешливо ответил он на мою реплику, – именно об этом я и говорю! Ты не понимаешь, что все… абсолютно все… действия, распоряжения, приказы сияющего дана Тона находятся в полном соответствии с его совестью, честью, нравственностью и нисколько не противоречат общественному благу! А тот, кто думает по-другому – враг этого общества!!!»

– Значит, если я решу, что надо уничтожить половину жителей данства, это решение будет всеми принято с восторгом?! – Довольно язвительно переспросил я.

«А какое тебе дело до того, как это воспримут все остальные?.. Какое тебе дело до их восторгов или горестей?! Если ты решил, что они должны умереть – они должны умереть! И если что-то или кто-то может помешать тебе в достижении твоей цели, он должен быть устранен! Поэтому я говорю тебе – перережь эльфийке горло и брось в канаву… тем более, что она – нечисть!»

– Ну что ж, – задумчиво усмехнулся я, – пожалуй ты прав – я буду поступать так, как считаю нужным, целесообразным, правильным…

Эльфийка резко повернула голову и бросила в мою сторону настороженный взгляд, но я никак не отреагировал на этот взгляд, продолжая свою фразу:

– … Сейчас я считаю, что нужным, целесообразным, правильным будет помочь этому ребенку… И я ее не брошу ни с перерезанным горлом, ни живую и здоровую! А тот, кто не согласен с моим решением может убираться к чертовой матери!!!

Видимо, последняя фраза получилась у меня чрезмерно громкой, Фрик замедлил шаг и обернулся. На его лице был нарисован тревожный вопрос.

Я поднял руку и громко произнес:

– Все в порядке, шут, я просто разговаривал сам с собой!

Тревога не до конца исчезла с круглой физиономии шута, но он ничего не сказал, пожал плечами и снова прибавил ходу.

Блуждающая Ипостась тоже хранила молчание, возможно, в своем последнем высказывании я был достаточно убедителен.

Роща, между тем, осталась далеко позади, и коричневая лента дороги бежала между невысокими покатыми холмами. Две-три деревни показали издали свои крыши, и несколько пыльных проселков, наезженных в желтой глине, выбежав из-за холмов уткнулись в коричневые камни северного тракта.

Народу на тракте было довольно много, но каждый из путников старался держаться от нашей компании на достаточном удалении. Понаблюдав за этими стараниями, я даже усмехнулся – мне в голову пришла мысль, что если я остановлюсь, движение по этой дороге будет мгновенно парализовано. А вслед за этим мне подумалось, какой же ужас должен был внушать сияющий дан Тон своим соотечественникам, чтобы те боялись даже приблизиться к нему?!

Солнце перевалило далеко за полдень, и я уже прикидывал, где бы нам остановиться пообедать, когда, обогнув очередной холм, мы увидели невысокую стену и крутые темные крыши городка Вольнова. Фрик, чуть сбавив шаг, снова оказался у моего стремени и негромко проговорил:

– Если дан Тротт все еще в городе, наше появление может вызвать… э-э-э… волнения в его отряде. Черные изверги, и здесь Когг прав, в самом деле очень преданы дану Тону!

– Мне, признаться, наплевать, что произойдет в отряде дана Тротта, – несколько раздраженно ответил я, – если его люди взбунтуются – это будут его заботы! А у нас заботы другие!..

И поймав вопросительный взгляд Фрика, кивнул в сторону безучастной фигурки в седле белой лошадки. Больше шут не пытался заговорить, то ли мое раздражение отпугнуло его, то ли он не смог подобрать темы для разговора.

А скоро мы оказались под самой городской стеной, хотя, скорее, это сооружение, высотой не более трех метров можно было бы назвать валом. Ворота, врезанные в этот вал и обрамленные двумя башнями из желтого глазурованного кирпича смотрелись весьма нелепо, поскольку были раза в два выше вала и вполовину уже нырявшей под стену коричневой ленты тракта. Видимо, именно из-за узости ворот, около них столпилось довольно много народу, желавшему попасть в город, однако, два свирепого вида стражника перекрывали и этот узкий проезд, тщательно осматривая каждого гостя.

Правда, нам стоять в очереди не пришлось – едва Пурпурная Дымка, выдвинувшаяся чуть вперед, приблизилась к воротным башням, как народ, толпившийся у въезда, кинулся врассыпную, освобождая нам дорогу. Оба стражника тоже сделали попытку дать деру, однако чувство долга все-таки возобладало и они, чуть потоптавшись, замерли у желтых стен башен, подняв в салюте свои здоровенные неуклюжие копья.

Я остановил свою лошадку и обратился к стражнику, стоявшему справа:

– Скажи-ка мне, вояка, где расположился сияющий дан Тротт со своими людьми?