Юлия Латынина - Инсайдер

Бемиш обогнул джип и отпер багажник. Внутри было пусто, если не считать пары стоптанных лубяных лаптей. Бемиш удивился, потому что у него не было в обычае носить лубяные лапти, но потом сообразил, что, вероятно, вор надел ботинки Бемиша, а лапти бросил на месте. Бемиш с мрачным предчувствием поднял капот и воззрился на двигатель. Бемиш неплохо разбирался в двигателях. Он сразу заметил, что ночные воры разбирались в них еще лучше.

Бемиш огляделся по сторонам: вокруг гуляли гуси и индейки с красной соплей, и давешний ракетометный старик копал в своем огороде капусту. Ракетомета при нем не было, вероятно, по случаю дневного света.

– Эй, – сказал Бемиш.

Старик обернулся. На нем была рубаха, в девичестве бывшая белой, и штаны, о которых вообще ничего нельзя было сказать.

– Подойдите-ка сюда, – сказал Бемиш.

Старик подошел. Сын его, в глубине огорода, заведенно мотыжил землю. Бемиш помахал в воздухе берестяными лапотками и протянул их через забор.

– Вы не знаете, – сказал Бемиш, – чьи это?

Старик взял лапотки, вытащил из носка десятиденаровую бумажку, предварительно сунутую в лапоток Бемишем. Бумажку он скатал и сунул за ухо, а лапотки протянул Бемишу.

– Не знаю, – сказал он.

Бемиш потерял дар речи.

Вдруг он увидел себя со стороны: увидел хорошо одетого чужака, из мира, в который все люди, если будут хорошо работать и повиноваться начальству, попадут после смерти, – и на эту полуголую, нищую деревню, где нет комма, но где вести о машине, которую можно раздеть, разлетаются без комма; где нет уборных, но есть веерники и где каждый знает о соседе все и не говорит ничего, – и с очевидной ясностью понял, что даже если бы ночные умельцы раздевали машину на глазах всей деревни, а так оно, вероятно, и было, – то ни одна полиция в мире все равно не смогла бы выведать, кто это сделал.

По дороге прошуршали колеса.

– В чем дело?

Бемиш обернулся. Позади, в вишневой и узкой, как лепесток орхидеи, спортивной машине сидел брат Киссура – Ашидан. Серая с начесом куртка, пробор в волосах, запах одеколона, начинающий менеджер, выпускник Кембриджа, – на Бемиша вдруг приятно пахнуло его миром.

Теренс Бемиш насмешливо поднял лапоточки.

– Вот, – сказал он, – кто-то решил со мной поменяться… транспортными средствами.

Но Ашидан уже и сам все видел. Он вышел из машины, отворил дверцу с другой стороны и поклонился Бемишу, приглашая садиться. Бемиш сел. Крестьянин следил за ними испуганными глазами.

– Эй, – крикнул Ашидан парню в глубине огорода, – иди сюда!

Парень подошел.

– В машину, – сказал Ашидан парню.

Бемиш потянулся, чтобы открыть дверцу.

– В багажник, – добавил Ашидан, брезгливо глядя на грязные и босые ноги юноши. – Или ладно, можешь переодеться.

Парень побежал к дому. Бемиш вновь обрел дар речи.

– Но почему вы думаете, – спросил Бемиш, – что это он разул машину? Это мог быть любой…

– Если, – сказал ровным голосом Ашидан, – в деревне совершено преступление и преступник не пойман, то господин должен арестовать некоторое количество жителей деревни и держать их в залоге до тех пор, пока они не умрут или пока остальные не предоставят виновного.

Бемиш во все глаза глядел на Ашидана. Прелестный мальчик, – а тот был очень красив, – больше не напоминал преуспевающего менеджера. «Вот таким тоном говорили его предки, поколение за поколением, – подумал Бемиш. – Видно, прогресс в здешних местах заключается в том, что лорд кладет мужика в багажник автомобиля, а не привязывает к хвосту коня…»

– Этот человек, – сказал Ашидан, показывая на Бемиша, – побратим моего брата и гость моих предков. Брат мой приезжает сегодня, – слуги принесли вести, что он застрял на Бродячем Перевале и поскакал в обход, через Лох.

Крестьянин повалился на колени.

– Господин! – было непонятно, к кому он обращается: к Ашидану или к чужеземцу.

Сын крестьянина вышел из дома в чистой белой одежде, с узелком в руках. С ним был десятилетний мальчик.

– Господин, – продолжал старик, – возьмите меньшего, сейчас столько работы!

Ашидан задумчиво постучал по кожаному рулю.

– Гостю наших предков, – сказал он, – приснился нехороший сон о том, что кто-то разграбил его машину. Мне тоже приснился этот сон, и я поспешил сюда. Но теперь мне кажется, что это был ложный сон и что машина, целая, вернется в замок к вечеру.

С этими словами Ашидан нажал на газ, – машина обдала белую чистую одежду крестьянина веером грязи и умчалась.

Киссур прискакал в замок только в полдень. Слухи оказались верны: с Бродячего Перевала сошла лавина, задела людей и коней. Все остались живы, но коня Киссура, Звездочета, с белой стрелкой на лбу и широкими копытами, уволокло, только снег мелькнул красным. Они приехали по той же дороге, что и Бемиш, и из-за коня карие глаза Киссура налились бордовым цветом, словно переспевшие вишни. Киссур взглянул на Бемиша, бросил:

– Ты выиграл пари. Завтра – охота, – и убежал наверх.

Бемиш за ним не пошел. Что-то страшное вдруг повисло в воздухе, каменные маски богов на стенах кривили рты, хищно щерили зубы. Бемиш оглянулся: Ашидан, рядом, тоже стоял бледный и тер себе виски.

Киссур заперся в угловой башне и никого к себе не пускал. Ханадар объяснил, что он плачет о коне и что так полагается.

Когда вечером машина Бемиша въехала во двор замка, Бемиш сидел на сторожевой башенке, глядя на ущелье, вырубленное гигантским небесным топором, и ползущие внизу облака. Бемиш спустился вниз.

Складный белобрысый парень вышел из машины и протянул ему, кланяясь, ключи. Все было на месте, в том числе и сломанное колесо. Бемиш оглядел паренька, сказал:

– Спасибо. А сколько в селе автомобильных мастерских?

– Одна, – не краснея, ответил парень.

Бемиш поглядел на ноги парня: тот стоял в луже и шевелил босыми пальцами. Иномирец обошел машину кругом и отпер багажник: там важно топорщился чемодан. Бемиш раскрыл чемодан: белье и одежда были на месте, только две рубашки были влажные: видно, их стирали и гладили. Бемиш вытащил из чемодана кожаные ботинки.

– Держи, – сказал Бемиш, – это тебе подарок.

Парень ахнул и взял ботинки. Бемиш полез в карман, вынул триста местных «единорогов» и протянул парню.

– За работу.

– Сударь, – сказал парень, – мы ведь только починили колесо. Это стоит пять единорогов.

– Куда тебе сейчас? – спросил Бемиш.

– В Синий Лог. Это на левом конце деревни.

– Садись, – сказал Бемиш, – подвезу.

Деревня вытянулась вдоль ущелья, по низу которого бежала прозрачная речка. В ширину она редко тянула на сотню метров, а длиной была километров восемь. Парень забился в угол, чуть не под сиденье, и молчал. Можно было подумать, что он первый раз в жизни сидит в машине. «Гм, – подумал Бемиш, – впрочем, чужестранец подвозит его первый раз… Надеюсь, что я не очень роняю честь рода Белого Кречета».