Джордж Мартин - Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света)

Серсея рассмеялась.

— Легкомысленный рыцарь, потерявший руку в битве на Черноводной? Что толку в калеке?

— Мегга считает его милым. Она даже просила леди Маргери помочь ей найти для него обезьянку.

— Значит, обезьянку. — Королева не нашлась, что на это сказать. — «Воробьи и обезьяны. Истинно, королевство сходит с ума».

— Как там наш храбрый сир Лорас? Как часто он вспоминает о своей сестре?

— Куда чаще остальных. — Когда Таэна нахмурилась, между ее глаз появилась тонкая морщинка. — Он приходит каждое утро и каждый вечер, если только ему позволяет служба. Ее братец сильно к ней привязан, они делятся всем… О!.. — На какой-то момент мирийка выглядела по-настоящему шокированной. Потом на ее лице появилась улыбка. — У меня едва не появились нехорошие мысли, Ваше величество.

— Лучше держи их при себе. На холмах полно воробьев, а мы отлично знаем, что воробьи ненавидят порочных.

— Я слышала, что еще они ненавидят мыло с мочалкой, Ваше величество.

— Возможно, большое количество молитв притупляет мужское обоняние. Но я хочу быть полностью уверена, что доберусь до Его Святейшества.

Занавески качнулись вперед-назад вихрем алого шелка.

— Ортон говорил мне, что у Верховного Септона нет имени. — Сказала Таэна. — Это правда? В Мире у всех есть имена.

— О! Когда-то и у него оно было. У всех них. — Королева махнула рукой. — Даже септоны происходящие из благородных домов, принося клятвы, оставляют только первое имя. Когда же один из них становится Верховным септоном, он оставляет и его тоже. Церковь утверждает, что он больше не нуждается в мирском имени, потому что он становится живым подобием божества.

— Как же вы отличаете одного Верховного септона от другого?

— С трудом. Одни говорят: «тот, что был толстым» или «тот, который был до толстого» или «тот, что умер во сне». Ты, конечно, всегда можешь воспользоваться их именами, но они этого не любят. Это напоминает им, что они родились обычными людьми, а этого никто не любит.

— Мой супруг говорит, что этот новый родился с грязью под ногтями.

— Я тоже так полагаю. Как правило, угодные Богу выбирают его из собственного числа, но случаются и исключения. — Грандмейстер Пицелль поведал ей всю эту довольно длинную историю. — Во время правления короля Бэйлора Благословенного Верховным Септоном был выбран простой каменщик. Он обрабатывал камень с таким искусством, что Бэйлор решил будто тот сам Кузнец воплоти. Он не мог ни читать, ни писать, ни даже припомнить единого слова простейшей молитвы. — Поговаривают, что Десница Бэйлора приказал его отравить, чтобы спасти страну от зарождавшейся смуты. — После того, как он умер, следующим Верховным Септоном был выбран восьмилетний мальчик, опять-таки по настоянию короля. Бэйлор объявил, что мальчишка способен творить чудеса, хотя даже его исцеляющие руки не помогли королю во время его последнего поста.

Леди Мерривезер улыбнулась.

— Восьмилетний? Может и мой сын может стать Верховным Септоном? Ему почти исполнилось семь.

— А он усердно молится? — спросила королева.

— Он предпочитает игры с мечом.

— Стало быть, обычный мальчик. А он сумеет назвать семерых богов?

— Думаю, да.

— Мне нужно будет о нем подумать. — Серсея нисколько не сомневалась, что можно найти огромное множество мальчишек, которые принесут хрустальной короне куда больше чести, чем то ничтожество, которого избрали угодные Богу. — «Вот, что случается, когда позволяешь дуракам и трусам самим принимать решения о своей судьбе. В следующий раз я сама выберу им господина». — И в следующий раз может наступить уже скоро, если новый Верховный Септон продолжит досаждать ей в том же духе. В подобных случаях Десница Бэйлора вряд ли сумел бы научить Серсею Ланнистер чему-то новому.

«С дороги!» — Снова заорал Осмунд Кеттлблэк. — «Дорогу Ее Королевскому Величеству!»

Носилки начали замедляться, что могло означать только одно — они приблизились к вершине холма.

— Тебе нужно привести сына ко двору. — Сказала королева леди Мерривезер. — Шесть лет не так и мало. Томмену нужны товарищи. Почему не твой сын? — Она вспомнила, что у Джоффри никогда не было близких друзей того же возраста. — «Бедный мальчик был совсем одинок. У меня, по крайней мере, в детстве был Джейме… и Мелара, пока она не упала в колодец». — На самом деле, Джофф сильно привязался к Псу, но это была никакая не дружба. Он искал отца, которого не мог найти в Роберте. — «Маленький сводный брат, возможно, именно то, что нужно Томмену, чтобы отвлечь его от Маргери и ее курятника». — Со временем они могли бы вырасти верными друзьями, как Роберт и его друг детства Нед Старк. — «Он был глупцом, но преданным глупцом. Томмену нужны верные друзья, чтобы прикрыть спину».

— Ваше Величество так добры, но Рассел не знает иного дома, кроме Лонгтейбла. Боюсь, он испугается большого города.

— Только поначалу. — Согласилась королева. — Но это скоро пройдет, как было у меня. Когда отец отправил меня ко двору, я расплакалась, а Джейме злился, пока моя тетка, усадив меня в Каменном садике, не сказала мне, что в Королевской гавани мне некого бояться. «Ты — львица», — сказала она мне. — «Это прочим зверям нужно тебя бояться». Твой сын тоже найдет свою смелость. Конечно, тебе придется держать его поближе к себе, где бы ты могла за ним ежедневно присматривать. Он ведь твой единственный сын, не так ли?

— Пока. Мой супруг просит богов благословить нас вторым сыном, на случай…

— Я знаю. — Ей пришел на ум Джоффри, впившийся в собственное горло. В последний момент он посмотрел на нее с отчаянной мольбой, и от нахлынувшего воспоминания екнуло сердце: капелька крови шипит в пламени свечи, каркающий голос твердит о коронах и саванах, и о смерти от руки валонкара.

Снаружи носилок снова закричал сир Осмунд, и кто-то закричал в ответ. Носилки вздрогнули и остановились.

— Вы что там, поумирали все? — Ревел Кеттлблэк. — Убирайтесь с проклятой дороги!

Королева откинула уголок занавески и помахала сиру Меррину Транту.

— Какие-то затруднения?

— Воробьи, Ваше Величество. — На Транте под плащом был белый чешуйчатый доспех. Но его шлем со щитом висели на седле. — Они устроили лагерь прямо посреди улицы. Но, ничего. Мы сейчас заставим их убраться.

— Извольте, только вежливо. Я не хочу оказаться в самом сердце нового мятежа. — Серсея отпустила занавеску. — Какая-то ерунда.

— Верно, Ваше Величество. — Согласилась леди Мерривезер. — Это Верховный Септон должен был идти к вам. А уж что касается этих отвратительных воробьев…

— Он их кормит, нянчится с ними, благословляет. Но не желает благословить короля. — Она знала, благословение было пустой формальностью, ритуалом, но ритуалы и церемонии имеют власть среди простаков. Эйегон Завоеватель лично датировал начало своего правления королевством с того дня, когда его благословил Верховный Септон в Староместе. — Этот никчемный жрец станет подчиняться или узнает, насколько он слаб и по-прежнему человечен.