Яна Алексеева - Принцессы огненного мира

Примерно через час стремительного скольжения в небе он спикировал к возвышающейся ни берегу моря Горе. Пронесся, сложив крылья, сквозь покрытый черным поглощающим свет камнем коридор, и в большом зале без крыши затормозил едва ли не вплотную к стене, поднимая тучи мелкого мусора.

В малый тоннель, к ожидающему его прилета Хазид-хи вышел уже почти человек, и, накинув длинную мантию, спросил:

- Ну что?

- Привезли и разместили, - вздохнув, отчитался встречающий.

- И как она?

- А… - махнул рукой дракон, - бледная немочь… и нервная.

- Пойти взглянуть? - с сомнением покачал головой прилетевший. И они неторопливо двинулись по темному коридору. От людей их отличала необычная пластика движений, волосы необычного красно-рыжего оттенка, да небольшие рожки, прячущиеся под ними.

Ну, еще неестественной глубины и оттенка глаза. Хотя кто рискнет заглянуть в глаза дракона?

Весь путь для меня пошел как в тумане. Сначала в закрытой карете по расхлябанным весенним дорогам, когда я сидела, забившись в угол и зажмурив глаза. Затем, (великие боги!), верхом до условленного места на границе. Я никогда не была умелой наездницей, и уже больше восьми лет не покидала своих покоев в королевском замке у озера Тир. Все мои мысли, так как силы давно уже кончились, были сосредоточены на одном - не упасть. Голова кружилась, в висках ломило, глаза застилал туман. Хотелось панически забиться в самый дальний и темный угол и отключиться, что я проделывала не раз в замке, но… сейчас это невозможно. Потому что я, Селея Тирландская, вместе с семью другими принцессами отдана в качестве залога при заключении мира с нелюдями.

Что мне до той многолетней войны! Меня насильно вырвали из привычного места обитания и отправили на край света из-за чьей-то прихоти… пренебрежительно отбросили прочь, как сломанную игрушку… впрочем, я таковой и была…

Я не видела постных лиц сопровождающих, кидавших на меня озабоченные взгляды, не смотрела на других принцесс, хотя Мерония, кажется, отделалась младшими наследницами… и уж, конечно, мне было не до разглядывания моих новых хозяев, и их верховых Ящеров, донесших нас до Горы за пару часов вместо положенной недели…

Мир давно сузился до маленького кусочка сначала земли, а потом каменного пола, куда надо было, собрав всю силу и гордость, переставить ногу, чтобы сделать следующий шаг, и еще, и еще… нет, никто из этих странных созданий не должен увидеть слабости и ущербности Селеи Тирландской…

Мой брат, наверно, рад от меня избавиться… от сумасшедшей затворницы, плетущей в сумраке свои кружева…

А Хазид-хи были сама предупредительность. Смешно, такого обхождения я не удостаивалась даже в лучшие годы.

Помочь раздеться?

Пожалуйста…

Горячей воды?

Сколько угодно…

Легкий ужин?

Совсем не затруднит…

Оставить одну?

Ну, разумеется…

Чувствуя, как дрожат колени, из последних сил добралась до скрытой альковом кровати, судорожно скрюченными пальцами откинула полог и нырнула внутрь. Оттуда, из благословенного сумрака, огляделась.

Большая, вытесанная в камне комната, больше похожая на пещеру, обставлена богато, но странно. Вдоль стен - сплошь сундуки, богато инкрустированные драгоценными камнями и перламутром. В один из них были уложены привезенные вещи. Обитые жесткой темно-синей парчой стулья и кресла стоят у низкого столика напротив входа. Кровать из черного резного, на которой я сижу, застелена шелковым синим же покрывалом, стоит слева от двери… Все стены и пол покрыты дорогими меронийскими коврами, но в комнате все равно стоит чуть затхлый неживой дух и слабый запах корицы.

А кусок стены напротив двери отсутствует. Огромное стекло от пола до потолка, ограниченное тяжелыми занавесями, а сквозь него в комнату льется солнечный свет.

Ясное голубое небо…

Холодно.

Я подавила дрожь. Осторожно сползла с кровати и бочком, по стене, двинулась к окну. Все ближе и ближе… сердце зашлось груди бешеным перестуком, по лицу потекли слезы, а пальцы до боли впивались в крышки сундуков. Ноги будто налились свинцом.

Я бросила осторожный взгляд в окно. Пару мгновений до меня просто не доходило то, что я увидела. Что это, серо-зеленое, колышущееся, протянувшееся от подножия скалы до самого горизонта? Испуганно отпрянув назад, запнулась о ковер и с коротким жалобным всхлипом рухнула на спину.

Море… Море!

Когда я единственный в жизни раз видела море? Не вспоминай!

Скорчившись в жалкий комок, я лежала на полу, тихо подвывая. Собравшись с силами, на корточках доползла до кровати, зарылась в простыни, отчаянно комкая пальцами шелк, и зашлась в беззвучном сухом кашле-плаче. Нет, нет, нет!! Не вспоминай, только не вспоминай! Не открывай глаза!

Не-ет!

Голову пронзила резкая дергающая боль, и благословенная тьма забытья укрыла меня.

Это был, кажется, второй или третий год победоносной пока войны. Юные принцы и принцесса Тирланского королевского дома отдыхали у моря.

Дети играли практически без присмотра на теплом по-летнему песочке пляжа. Что может случиться с ними на мирном берегу, вдали от войн и потрясений? Тут, где отдыхали от забот короли и королевы со всего континента? Среди порхающих там и тут придворных мотыльков? Где полно невидимых стражей и магов, охраняющих покой властителей… Что может случиться?

Когда в один из дней принцы обнаружили свою сестру на пляже в каталептическом трансе, в изодранном, окровавленном платье, никто так и не смог узнать, что произошло. Было проведено тщательное, но тщетное расследование. Провинившихся стражей, отлучившихся с поста, конечно, наказали, но… принцесса Селея Тирландская не стала прежней.

Старый лекарь качал головой:

- Раны телесные заживут, затянутся ли раны душевные, никто не знает. Она просто не хочет говорить…

Та, что была веселой озорной девочкой, искусной рукодельницей, обещавшей стать в будущем хорошей женой какому-нибудь принцу, превратилась в нервное, обуреваемое еженощными кошмарами существо, до истерики боящееся моря, света и открытых пространств… она заходилась криком только от одного прикосновения незнакомого человека. И провела почти десять лет, отгородившись от мира толстой дубовой дверью.

Тусклые серо-зеленые глаза, длинные каштановые волосы, оттеняющие бледную до синевы кожу, медленные, неуверенные движения…

Я очнулась от собственного крика. Опять. Лежа в темноте и пытаясь замедлить неумолчный стук сердца, в который раз убеждала себя, что все в прошлом, все забыто и засыпано пеплом. Но почти каждую ночь мне снится этот взгляд, буравящий спину. Наглый, самоуверенный, хозяйский…

Стук в дверь и голос:

- С вами все в порядке?

Нет…