Анджей Сапковский - Что-то кончится, что-то начнется

Поначалу свадьба задумывалась как тихая и неофициальная, но с течением времени это оказалось – по различным причинам – невозможным. Требовался кто-то, обладающий организаторским талантом. Йеннифэр, ясное дело, заявила, что ей не пристало организовывать собственную свадьбу. Геральт и Цири, не говоря уже о Лютике, никакими талантами в данной области не блистали. Обратились к Нэннеке, служительнице богини Мелитэле из Элландера. Нэннеке приехала сразу, а с ней – две младшие жрицы, Иоля и Эурнейд.

И начались хлопоты.

– Нет, Геральт, – Нэннеке надулась и топнула ногой. – Ни о церемонии, ни о свадебном пире не может быть и речи. Эта развалина, которую какой-то кретин назвал замком, никуда не годится. Кухня развалилась, бальная зала годна исключительно под конюшню, а часовня… Это вообще не часовня. Ты можешь мне сказать, какого бога чтит этот хромец Хервиг?

– Насколько мне известно, никакого. Утверждает, что религия – мандрагора для масс.

– Так я и знала, – сказала жрица, не скрывая презрения. – В часовне нет ни одной статуи, ничего нет, если не считать мышиных катышков. И еще эта холерная глухомань! Геральт, почему вы не хотите сыграть свадьбу в Венгерберге, в цивилизованной местности?

– Ты же знаешь, что Йеннифэр – квартеронка, а в твоих цивилизованных местностях не терпят смешанных браков.

– Великая Мелитэле! Что значит одна четверть эльфьей крови? Да почти у каждого есть хоть какая-то примесь крови Старшего Народа! Это просто-напросто идиотский предрассудок!

– Не я его выдумал.

Список гостей – не слишком длинный – жених и невеста составили вместе, а приглашением должен был заняться Лютик. Вскоре выяснилось, что список трубадур потерял, причем еще до того, как успел прочитать. Поскольку признаться ему было стыдно, он промолчал и избрал более легкий путь – пригласил всех, кого только мог. Очевидно, Лютик знал Геральта и Йеннифэр достаточно хорошо, чтобы никого важного не пропустить, однако ж он не был бы самим собой, если б не расширил список гостей за счет ужасающего количества особ совершенно случайных.

Явился старый Весемир из Каэр Морхена, воспитавший Геральта, а вместе с ним ведьмак Эскель, с которым Геральт дружил с малых лет.

Прибыл друид Мышовур в обществе загорелой блондинки по имени Фрейя, которая была на голову выше его и лет на сто моложе. С ними появился и ярл Крах ан Крайт со Скеллиге в обществе сыновей Рагнара и Локи. Ноги Рагнара, когда он ехал верхом, доставали почти до земли, а Локи напоминал изящного эльфа. Ничего странного: они были сводными братьями, сыновьями разных наложниц ярла.

Приехал войт Кальдемейн из Блавикена с дочкой Анникой, довольно привлекательной, хотя и жутко застенчивой девушкой.

Прибыл краснолюд Ярпен Зигрин, которого ждали, один, без обычно сопровождавших его бородатых бандитов, которых он называл «ребятами». К Ярпену присоединился в дороге эльф Хиреадан, занимавший не до конца ясное, но несомненно высокое положение среди Старшего Народа, с эскортом из нескольких никому не знакомых неразговорчивых эльфов.

Прибыла также шумная орава низушков, среди которых Геральт знал только Даинти Бибервельта, фермера из Почечуева Лога и – понаслышке – его ворчливую жену Гардению. В толпу низушков затесался один, который низушком не был – известный предприниматель и купец Тельико Луннгревинк Леторт из Новиграда, меняющий форму допплер, выступающий под личиной низушка и прозвищем Дуду.

Явился барон Фрейксенет из Брокилона с женой, красивой дриадой Браэнн, и пятью дочками, которых звали Моренн, Цирилла, Мона, Эитнэ и Кашка. Моренн выглядела на пятнадцать лет, а Кашка на пять. Все оказались огненно-рыжими, хотя у Фрейксенета волосы были черными, а у Браэнн – медово-золотыми. Браэнн снова ждала ребенка. Фрейксенет серьезно утверждал, что на сей раз должен родиться сын, на что ватага его рыжих дриад переглядывалась и хохотала, а Браэнн, слегка усмехаясь, добавляла, что «сына» будут звать Мелиссой.

Прибыл Однорукий Ярре, молодой жрец и летописец из Элландера, воспитанник Нэннеке. Ярре приехал главным образом ради Цири, в которую был влюблен. Цири, к отчаянию Нэннеке, казалось, полностью пренебрегала искалеченным юношей и его молчаливыми ухаживаниями.

Список нежданных гостей открывал князь Агловаль из Бремевоорда, приезд которого граничил с чудом, поскольку князь с Геральтом терпеть друг друга не могли. Еще более удивительным было то, что Агловаль явился в обществе супруги, сирены Шъееназ. Шъееназ когда-то ради князя отказалась от рыбьего хвоста в пользу двух необычайно красивых ножек, но было известно, что она никогда не отъезжала далеко от морского берега, ибо суша вызывала у нее страх.

Мало кто ждал прибытия других коронованных особ, тем более что их никто не приглашал. Однако же монархи прислали письма, подарки, послов – или все вместе. Должно быть, они сговорились, поскольку послы приехали группой, которая по дороге успела подружиться. Рыцарь Ив представлял короля Этайна, комес Суливой – короля Вензлава, сэр Матхольм – короля Сигизмунда, а сэр Деверо – королеву Адду, бывшую упырицу. Путешествие, должно быть, вышло веселым, поскольку у Ива была рассечена губа, у Суливоя рука висела на перевязи, Матхольм хромал, а Деверо страдал от такого похмелья, что едва держался в седле.

Никто не приглашал также золотого дракона Виллентретенмерта, поскольку никто не знал, как его пригласить и где искать. К общему удивлению, дракон явился, разумеется инкогнито, в обличье рыцаря Борха Три Галки. Там, где оказывался Лютик, ни о каком инкогнито, ясное дело, не могло быть и речи, но мало кто верил поэту, когда он показывал на кудрявого рыцаря и твердил, что это дракон.

Никто также не приглашал и никто не ждал появления живописного сброда, именующего себя «друзьями и знакомыми» Лютика. В их число входили главным образом поэты, музыканты и трубадуры, а также акробат, профессиональный игрок в кости, дрессировщица крокодилов и четыре красочные девицы, из которых три походили на шлюх, а четвертая, которая шлюхой не выглядела, вне всякого сомнения ею являлась. Группу дополняли два пророка, – из них один фальшивый, – один скульптор по мрамору, один светловолосый и вечно пьяный медиум женского пола и один рябой гном, который утверждал, что его зовут Шуттенбах.

На магическом судне – амфибии, напоминающей помесь лебедя с большой подушкой, прибыли чародеи. Их оказалось вчетверо меньше, чем приглашали, и втрое больше, чем ожидалось, поскольку собратья Йеннифэр, как гласила молва, осуждали ее союз с человеком «со стороны», а тем более ведьмаком. Часть вообще проигнорировала приглашение, другие отговорились нехваткой времени и необходимостью присутствовать на ежегодном всемирном сборе чародеев. Так что на палубе «подушечника» – как окрестил его Лютик – стояли только Доррегарай из Воле и Радклифф из Оксенфурта.