Марина Дяченко - Слово погибели № 5

– Сегодня утром, когда я застрял на перекрестке Иволгина Моста и Машиностроительной, у меня зазвонил телефон. Я этого не помню - просто логически воссоздаю. Некая женщина попросила срочного свидания… ее личность установили?

– Пока нет, - Игрис поерзал на жестком стуле. - Разослали фотографии. Она, скорее всего, приезжая.

– Я тоже так подумал… Итак, незнакомая женщина из провинции убедила меня переменить планы. Я заказал комнату для встреч и оплатил с личного счета - личного, а не корпоративного. Мы говорили с ней, по словам портье, меньше часа. Потом я убил ее, уничтожил бумаги, которые она мне показывала, и зачистил собственную память. Это установлено?

– Да.

– Тогда объясните мне, ради всего святого, чем еще я могу помочь вам? Дело закончено. Убийца найден.

– Ваш коллега выдвинул гипотезу…

– Певец - мой друг, он хочет оправдать меня. Его гипотеза не выдержит никакой проверки. Правда элементарна. Я ее убил. Я раскаялся. Хоть завтра в суд.

Игрис пощелкал выключателем настольной лампы. Перегорела. Окно выходило на набережную на высоте одиннадцатого этажа. По желтоватой воде тянулся, оставляя белый след, прогулочный катер.

– Но почему? - тихо спросил Игрис. - Мотив ведь неясен. Мотива нет. Наоборот… Есть тысяча причин, почему вы не могли убить ее - именно ее, именно так, именно в таких обстоятельствах.

– Какая разница? Факт установлен.

– Вам безразлично, почему это случилось?

Алистан сдвинул брови. Его спокойное лицо вдруг нахмурилось и так же внезапно обрело прежнюю безмятежность:

– Видите ли. Я совершил, по сути, самоубийство… Он на секунду задумался.

– Да… Самоубийство. Чтобы то, что она мне сказала, больше никто никогда не услышал. Я убил человека, который был в моей полной власти, который мне доверился. Женщину. Я это сделал. Я, может быть, навсегда скомпрометировал «Коршун». Я изувечил жизни моих жены и сына - ради того, чтобы мотив, как вы выражаетесь, так и не был никогда раскрыт. Если вы узнаете, почему я это совершил, все окажется напрасно: и мое преступление, и ее гибель, и…

Он застыл с широко открытыми глазами, на вдохе, с полуоткрытым ртом. У него на секунду сделалось такое напряженное, такое больное лицо, что Игрис разом вспомнил о Слове погибели № 5, убивающем на месте, и о замечании механика: «Некоторые эффекты имеют отложенное действие…» Конвой скучал в соседней комнате, можно вызвать подмогу, коснувшись носком ботинка кнопки под столом… Сколько раз удастся применить Слово погибели, пока конвойные доберутся до кабинета?

– Не бойтесь, - Алистан закрыл глаза. - Я очень устал. Надо полагать, сегодня я ночую в камере?

Звонок Елены поймал его на подходе к дому.

– Муж, прости, у меня аврал… Сегодня ночую на работе. Третий раз за прошедшие две недели. Игрис почувствовал себя беспомощным и жалким.

– Слушай, жена…

– Ну, прости-прости. Давай уговоримся: в воскресенье, на день Памяти Равелина, вместе поедем гулять. И пошлем всех прочих подальше.

– Почему бы не послать всех прочих прямо завтра? Елена молчала в трубку.

– Елка?

– Я уже не могу ее видеть, - призналась жена и прерывисто вздохнула. - Агату. Она насквозь фальшивая. Зовет меня «тетей», а сама только на два года моложе!

– Ну не могу же я выгонять из дома твоих родственников!

– Они твои родственники тоже. Когда они приехали, речь шла о недельке-другой. А пошла уже шестая неделя!

– Понятно, - сказал Игрис. - Я подумаю.

Он толкнул калитку. Кот бежал навстречу, высоко задрав хвост - только что не лаял, приветствуя хозяина. Игрис наклонился, погладил Льва по огненно-рыжей башке, почесал за ошейником и с тоской подумал, что сегодняшний неимоверно трудный, нервный день закончится одиноким вечером под вопли телевизора за стеной.

– Игрис, Игрис, тебя показывали в новостях!

Агата выскочила ему навстречу - легкая, веснушчатая, очень веселая, в коротком халатике.

– Ты там сделал вот так корреспонденту, - Агата изобразила раздраженный жест рукой. - И сел в машину «Коршуна»! Ты что, видел этого мага-убийцу?

Игрис вспомнил, как перевел дыхание, выйдя из холла «Интеркороны», и как испарилось заклинание, укрывавшее от журналистов. Как он шарахнулся в следующую секунду от припозднившейся съемочной группы - наверное, эти счастливцы и выдали материал в эфир.

– Что говорили в новостях?

– Маг убил женщину в гостинице. Да не простой, а какая-то шишка из «Коршуна»! Правда, они уже трубят по всем каналам, что его подставили. Знаем мы эти подставы… Игрис, ты расследуешь это дело?

– Нет. С чего ты взяла?

– А что ты тогда делал в гостинице?!

– Ну… - сказал Игрис, пытаясь миновать Агату на пути в кабинет. - Там много кто побывал сегодня. Вы уже поужинали?

– Вызвонили пиццу, - Агата состроила скорбную рожицу. - Потолстеем, значит. В холодильнике мышь повесилась…

– Какая мышь?!

– Это поговорка, - Агата рассмеялась.

Пожалуй, Игрис согласился бы терпеть в их доме одну только Агату. Он привык к ней. При всей ее назойливости в ней было что-то… какое-то лекарство от будней.

– Привет! - из гостиной выглянул Борис, Агатин муж. - Агата, уже начинается!

– Бегу! Игрис, малые немножко порисовали на обоях в гостиной, ничего?

Звонок шефа застал его за мытьем посуды. Игрис пытался отскрести томатную пасту и налипший сыр от большого фарфорового блюда, которое Елена получила в наследство от бабушки и доставала с полки только по большим праздникам. Тем более что блюдо не влезало в посудомоечную машину.

– Прости, что поздно, - сказал шеф. Игрис оставил блюдо и присел на край стула.

– Что там за история с подпиской? Ты что, его отпустил?

– Я взял с него две подписки: о невыезде и неразглашении…

– Ты смерти моей хочешь? Маг-убийца гуляет на свободе! Я получил сейчас запрос - знаешь, от кого?!

– Шеф, - сказал Игрис. - Держать его в обычной камере - себя не уважать. Он же может уйти в любую минуту.

– А подписка… - начал шеф и осекся.

– Арестованных и задержанных магов содержат в «Коршуне». Я мог или выдать его друзьям и подчиненным - тогда бы они сами его выпустили, и нам был бы позор. Или… послушайте, сажать его сейчас - это просто живодерство.

– Нас ждет большой скандал, - очень спокойно сказал шеф. - В связи с этим у меня к тебе предложение… Есть хорошее дело, спокойное, перспективное, для тебя.

– Поджог борделя?

Шеф отрывисто рассмеялся в трубке.

– Всего лишь маленькое разбойное нападение. Там все как на ладони; по завершении премируем тебя, давно пора, и подадим документы на следующее звание… Ты ведь до сих пор не старший следователь…

Игрис сглотнул.

Это была одна из закономерностей окружавшего его мира: все вокруг получали повышение, только Игрис сидел на месте, будто курица на кладке глиняных яиц. Нельзя сказать, чтобы это очень уж задевало его. Но не замечать явной несправедливости с каждым годом становилось все тяжелее.