Арина Воронова - Дети Брагги

В год от рождества господа нашего Иисуса Христа 899 скончался славный государь Альфред из династии Эльсинга, милостию божьей король Уэссекса, Нортумбрии и Мерсии, избавивший сии благословенные земли от поганых северных язычников и за дела свои прозванный Великим. Тело его положили и пели над ним положенные песнопения. Весь народ и все люди плакали по нему как дети по отцу и по матери. Плакали и сыновья его Ательстейн и Этельред.

И после той сечи Брагги Старый, сын Брагги сына Кормока обратился к собравшимся и стал говорить им о Круге. И опирался он на молот, который взял из кузницы Хледа, и никто потом не смог поднять тот молот, и держал в руке рог и яблоко. И пока говорил он, два ворона, прилетевшие из-за леса, спустились ему на плечи. И сказали все, что вороны те Разум и Память, Хугин и Мунин, и поняли, что истинно говорит он от имени асов и с их дозволения. Так собравшиеся на Съяланде образовали тот первый Круг, отдавших себя служению избравшему их асу. И потомки их и прочие мужи, прозревающие в удаче своей вмешательство Могучих, приняв посвящение, ставали в тот Круг, дабы не прервалась связь, его скрепляющая. Но превыше служения Могучим полагали они заветы Старого Брагги, связавшего удачу свою с Брагги-асом, и потому еще зовут себя скальды детьми Брагги-аса. Завет его был хранить и беречь тайны Рам-знаков, стихи и заклятья, что зовутся от века «кровью Квасиро» иль «медом Суттунга». Иные ж зовут их «даром друга Мимира».

И обратился к танам и воинам своим:

— Время нам пробудиться от сна, разверсть очи телесные и духовные. Довольно уже лежала у подножия дерева норманская секира, довольно нам трепетать во страхе перед врагом, грабежом и пожарами грозящим всему христианскому миру. Настала нам пора стать оплотом и защитой христианства против свирепого неприятеля.

В правление Этельреда и Ательстейна, милостию божьей государей Уэссекса, Нортумбрии и Мерсии, год от рождества Христова 910 Арнулф-конунг собрал тогда большую рать. У него были люди из страны Саксов, из Страны Франков и из Страны Фризов. Горм Старый, конунг датчан, послал ярла Хокона с тем норвежским войском и дружинами Съяланда, что были при нем на юг к Данвирку или Датскому Валу, а иначе зовут его еще Делом Данов, чтобы оборонять там страну. Датский Вал был устроен так: в сушу врезаются два фьорда, каждый со своей стороны страны, и между вершинами фьордов датчане соорудили большой вал из камней, дерна и бревен и вырыли с внешней его стороны широкий и глубокий ров, а перед каждыми воротами воздвигли укрепления.

Хакон ярл поставил отряды у всех ворот вала, но большая часть его войска должна была передвигаться вдоль вала и отражать нападение там, где это необходимо. У Арнулфа было много людей, но его войску не удалось прорваться сквозь вал. Тогда Арнулф отступил и не пытался больше прорваться.

В карманах — пусто, за душой — ни гроша, позади — пожар, впереди неизвестность. Вот они шуточки богов, ничегошеньки он не помнит. Хотя нет, не так уж все плохо…

Размышлял Скагги, привалившись спиной к теплой стене в придорожном кабаке и в сотый раз вороша головешки памяти. Легко всплывали картинки лагерной жизни, морского похода «Хронварнра», вставало усталое, лукавое лицо наставника. Дальше — пожар, звон стали и мечущиеся тени. А потом… ничего. Однако он же помнит, как очнулся в сеннике на чьем-то дворе, как выхаживающая его старуха объясняла, что это-де хутор Косого Карра на Каменистой Косе, что хозяин в отлучке, а его, мол, чуть живого вынесло рекой на самую Косу.

Недели через две имя свое он кое-как вспомнил. Вспомнил про пожар в усадьбе и смерть в огне Тровина — хоть и не все, но в общих чертах. А вот кого и куда послал его искать задыхающийся в дыму наставник, что передать этому «кому-то» — хоть убейте…

Убейте-бейте-насмерть-забейте. Драка. Странная это была драка как будто чернобородый неспроста поджидал его на переправе…

Скагги в который раз попытался вспомнить все по порядку, но голову и хребет снова пронзило жгучей болью, и в который раз он решил оставить воспоминания о ночи пожара на потом…

Забрав дощечку с вырезанным на ней посланием, он, Скагги из рода Хьялти, отправился, выполняя волю Тровина Молчальника, к… — назовем его пока кому-то. Полтора дня верхом до переправы. Хромой паромщик, запросивший втридорога. Затем чернобородый путник, предложивший разделить с ним трапезу, а потом вырвавший у него дощечку… А дальше?

Скагги как бы небрежно положил на камень недоеденную рыбину и постарался как можно незаметнее отодвинуть носком сапога кувшин и точило, а сам тем временем, не отрываясь, следил за каждым движением незнакомца, жалея, что у него нет при себе ножа. Незнакомец же с интересом рассматривал дощечку с предсмертными рунами Тровина, вот он нагнулся, придвигаясь к огню, чтобы лучше разглядеть вязь знаков. Скагги резко подался вперед, коснулся уже пальцами рукояти ножа на поясе чернобородого, и в то же мгновение незнакомец отпрянул назад, одновременно попытавшись ударить Скагги по руке.

— Что ты… ха! — перекатившись, чернобородый вскочил на ноги, но, лишившись ножа, почему-то даже не подумал потянуться за копьем или секирой: решил, наверное, что с мальчишкой справится и голыми руками. — Только дурак ворует у…