Николай Басов - Доказательство человечности

Наконец наступил момент, когда Рубос, который на этот раз полз сзади, подталкивая Лотара в ноги, вдруг потерял его, а когда стал искать, стукнулся головой в бок Сухмета. Тот сидел неподвижно, словно прислушивался к чему-то. Рубос тоже попытался слушать, но разбирал только своё утомлённое дыхание и звон крови в ушах.

— Мы пришли, — сказал Сухмет.

— Куда? — не понял Рубос.

— Мы дошли.

— Это то место, куда нужно было попасть?

— Да.

Рубос протёр глаза обрывком рубашки у ворота и попробовал осмотреться. Тьма вокруг не нарушалась ни единым лучиком света.

— А где выход?

Голос Сухмета раздался откуда-то сбоку.

— Копать нужно здесь.

Рубос подполз, достал ятаган и ткнул в то место, которое на ощупь указал ему Сухмет. Клинок скользнул, даже не поцарапав каменную поверхность.

— Здесь невозможно копать, — сказал Рубос.

— Да, пожалуй. — Сухмет перевёл дыхание. — Но за этим камнем свобода. И жизнь для Лотара. Рубос потряс головой.

— Сдаётся, это недостижимо.

Сухмет выдернул ятаган из рук Рубоса и принялся скрести камень. Рубос даже не предполагал, что можно так небрежно обращаться с оружием. Наконец он выдернул свой меч из рук старого раба и, словно успокаивая живое существо, провёл по клинку рукой.

— Ищи руками.

Сухмет крякнул, но послушно стал ощупывать камень кончиками пальцев. Раз, другой, третий проводил он руками по одному и тому же месту, пока вдруг не издал короткий звук.

— Здесь меч станет, как рычаг.

Рубос пощупал тоже. Щель, которую нашёл Сухмет, была глубиной почти в десять дюймов и достаточно широкой, чтобы в неё пролез клинок. Пожалуй, это действительно был стык между камнем, который закрывал выход, и стеной пещеры.

Они вставили туда ятаган и надавили. Камень не шелохнулся. Пришлось смотреть, что мешает ему отвалиться от стены.

Валун был не очень большой, всего лишь фута четыре в поперечнике, и довольно мягкий, из какой-то крошащейся слоистой породы. Если бы у Рубоса были прежние силы, он расколол бы эту затычку за пару минут.

Но сил не было ни у Рубоса, ни у Сухмета. Они подкопали под ним песок и попробовали подцепить с других сторон, потом попытались сдвигать его не только наружу, что было естественно, но и внутрь — всё было бесполезно.

Они посидели, отдохнули. Сухмет подтащил Лотара поближе, чтобы не ползать к нему слишком далеко каждый раз, когда ему хотелось проверить, что драконий оборотень ещё дышит.

— Кажется, мы можем отсюда и не выбраться, — сказал Рубос.

— Не торопись, господин. Не стоило ползти сюда, чтобы думать так.

— Что-то мешает. Может, магия?

— Я проверил. Магии здесь не больше, чем в винной пробке.

— Почему же мы не можем открыть?

— Значит, нужно копать с боков.

— Здесь твёрдые стены.

— Нужно.

Рубос прошёлся ятаганом по периметру камня, и в одном месте клинок вдруг провалился почти на всю длину. Осторожно, как будто меч был из хрусталя, Рубос вытащил его и тогда увидел… Чтобы унять сердцебиение, он закрыл на мгновение глаза. Но когда открыл их, всё оставалось по-прежнему. Тонкий лучик сумрачного света пробивался в их непроницаемую, вечную темноту. И воздух… Рубос сразу понял, что он пахнет морем, солью, ветром и гниющими на отмелях водорослями. Он повернулся туда, где, как он предполагал, сидит Сухмет.

— Мы дошли до моря.

Сухмет не отвечал. И было что-то очень зловещее в этом молчании.

Рубос протянул туда руку. Он наткнулся сначала на Лотара, тот был очень холодным. Потом нашёл Сухмета. Старик лежал неподвижно, широко раскинув руки, словно хотел прикрыть Лотара от чего-то.

Рубоса охватило отчаяние. Значит, всё было зря? Потому что Лотара не стало? Он схватил Сухмета за плечо и потряс его, грубо, сильно, так, что тот пришёл в себя.

— Очнись!

Помогая себе руками, Сухмет сел и опёрся на Рубоса, как на подставку.

— Мне стало плохо. Я слишком много отдал господину…

— Он умер?

— Нет, но умирает. Я не знал, что это будет так грустно.

— Я чувствую море.

— А? Да, я тоже чувствую море. Но мы не можем к нему выйти, чтобы мой господин мог вбирать в себя силу жизни, рассеянную повсюду. Здесь слишком темно и холодно, слишком мало энергии…

Рубос вздохнул.

— Это я уже знаю. Давай-ка помогай, старик.

Сухмет был так слаб, что Рубосу пришлось самому вставить меч в открытую щель, упереться ногами в стену, заставить свои мускулы напрячься, выдохнуть весь воздух, чтобы ещё чуть-чуть…

Ятаган стал медленно гнуться. Он был выкован из превосходной стали, и согнуть его не смог бы и наступивший на него слон, но сейчас Рубос чувствовал море, и Лотар умирал, и Сухмет ничем уже не мог помочь, и оставалось только одно движение, чтобы выбраться из этого проклятого подземелья…

И камень вдруг дёрнулся, сдвинулся и откатился, разом открыв почти фут свободного пространства. Это было едва ли не самое прекрасное зрелище, какое видел Рубос в своей жизни. В открывшуюся щель сразу ударил свет, который осветил лица всех троих, и свежий воздух, который нёс вкус свободы и радости.

— Подожди ещё немного, господин мой, — прошептал Сухмет, — не умирай. Мы сделали это, мы дошли. Скоро ты сможешь пить жизнь полными горстями… Мы всё-таки дошли и открыли этот камень.

А Рубос, у которого руки от чудовищного усилия ходили ходуном так, что он не мог больше всунуть в образовавшуюся щель почти под прямым углом согнутый ятаган, добавил, заикаясь и глотая звуки:

— Да, всё-таки сделали. Не умирай, Лотар.