Сев на скамью, Акила в первый раз окинула взором зал. Взгляд ее лишь на мгновение задержался на Конане. Киммериец почувствовал, как во всем теле закипела кровь, и он захотел эту женщину так, как мало чего хотел за всю свою жизнь. - Что вы за мужчины? - прокричал нетвердый голос. Конан понял, что Арпад снова расхрабрился. Человек с клеймом стоял и издевался над высокой женщиной и ее товарищами. - Какие мужчины уступают место бесстыдной девке, а? Вы думаете, что эта потаскуха на самом деле царица воительниц, за какую себя выдает? - Он пронзительно заржал. - Да это просто шлюха с севера, выдающая себя за некогда существовавшую разбойницу. Конан видел, что Арпад напился так, что стал опасен. Киммериец с интересом наблюдал за реакцией женщины. Карлик и остальные спутники потянулись за своим оружием, но Акила остановила их жестом. Она допила рог и бросила его карлику, который ловко поймал его. Затем она выпрямилась во весь свой могучий рост. - Что ты от меня хочешь? - спросила она. Голос ее был низким, вибрирующим контральто. Конан даже это посчитал восхитительным. - Что я хочу? - Арпад снова рассмеялся. - Я хочу того же, что и все мужчины здесь, девка! Попользоваться твоим огромным телом! Какова твоя цена? - Он порылся у себя в кошельке и вынул три медяка. Он бросил их к ногам женщины. - Ты, конечно, не можешь запросить больше! Какое-то мгновение женщина глядела на монеты. Затем она посмотрела на Арпада. - Наш хозяин не любит, когда в таверне проливают кровь. - Акила ударила кулаком в потолок над головой. - Потолок здесь все равно не позволяет размахнуться мечом. Выйди, чтобы умереть, на улицу. С этими словами она пошла к двери, друзья ее тут же последовали за ней. Зал моментально начал пустеть, так как посетители, желая стать свидетелями редкого зрелища, хлынули наружу. Друзья Арпада похлопывали его по плечу и подталкивали вперед. Арпад самодовольно вышагивал, надменно улыбаясь. Вздохнув, Конан встал, прихватив с соломы свой меч. - Наверное, мне следует пойти вперед и убить этого придурка, - сказал он. - Это все произошло из-за меня, а не из-за нее. Индулио положил ему на плечо руку: - Нет, друг. Она убьет тебя раньше, чем ты успеешь вселиться за нее. Пусть будет что будет. Хозяин вместе с киммерийцем и гирканийцами вышел на улицу. Во дворе перед "Красным орлом" зрители образовали из факелов круг для битвы. Из боковых улиц во двор спешили еще люди, по мере того как по небольшому городку с огромной скоростью распространялся слух о необычной драке. Конан протолкался к самому краю круга, откуда хорошо было видно все происходящее. Арпад вступил в круг, ухмыляясь и изображая отвагу: - Сейчас узнаешь, девка, кто твой хозяин. Он нервно теребил пальцами рукоять меча, длинного, с прямым узким клинком. Из-под накидки Акила достала меч в ножнах. Она вынула клинок, а ножны отдала карлику. Одна из женщин взяла ее накидку, и Акила вошла в круг. При виде царицы у Конана захватило дух. Он встречал женщин-воинов, и некоторые из них были искусными бойцами. Но никогда не встречал он такой женщины. От могучей, подобной колонне шеи тяжелые мускулы шли к широким плечам с мощными дельтовидными мышцами, которые красиво переходили к толстым рукам. На предплечьях играли сухожилия, когда царица вертела, поигрывая, меч. Худые запястья были плотно перетянуты черными кожаными ремнями, и Конану показалось, что эти запястья были ее единственным слабым местом. Живот Акилы лучше всего было сравнить с мощенной булыжником улицей, и он явно был таким же твердым, как камень. Тяжелые мускулистые бедра переходили в изящные колени. И все же, несмотря на ее невероятно развитую мускулатуру, на взгляд Конана, она ни в коей мере не была мужеподобной. На фоне квадратных грудных мышц ее груди были полными и женственными, такими же, как ее бедра и округлые ягодицы. На бедрах лежал пояс из клепаной кожи, и к нему была прикреплена спереди и сзади лисья шкура, пропущенная между ног. Эта шкура вместе с ремнями на запястьях и меховыми обмотками на ногах составляли все одеяние царицы. Хотя она явно принадлежала к светлокожей расе, все ее тело было таким же загорелым, как и лицо, отчего светлые глаза и золотые волосы еще более выделялись. Женщина, казалось, не замечала резкого ветра. Сердце Конана заколотилось в груди. Акила была будто великолепная львица - могучая, гордая и грозная. Первым побуждением Конана было разрубить этого Арпада за то, что он посмел угрожать такой красотке, но он понимал, что если вмешается, то этим нанесет воительнице смертельную обиду. Конан сдержал себя и решил смотреть. Самонадеянная ухмылка Арпада исчезла. Было ясно, что он не видел воительницу без накидки и слишком поздно сообразил, что она не жалкая самозванка, а хищница, готовая пролить его кровь. Это вовсе не то, что он ожидал, но отступать было поздно. Конан оглядел обоих. Арпад был напряжен, взведен. Он протрезвел от потрясения. Стиснутые зубы и глаза навыкате говорили о том, что он готов сорваться. Сжимая рукоять меча так, что побелели костяшки пальцев, Арпад выставил острие клинка на уровне живота женщины, а свободную руку отвел назад для равновесия. Акила, напротив, стояла почти расслабившись, перенеся вес на одну ногу так, что меч почти болтался внизу. Лишь ее голова, слегка склоненная, выдавала то, что кажущееся спокойствие было обманчиво, что это притворное безразличие замершей перед броском змеи. Некоторое время противники разглядывали друг друга вне пределов досягаемости меча. Зрители затихли так, что слышался лишь звук ветра, задувающего пламя факелов. Напряжение для слабых нервов Арпада оказалось слишком большим. Он ринулся вперед, вкладывая все в единственный удар, и ткнул мечом, целясь в шею женщины, туда, где даже неглубокая рана вызовет мгновенную смерть. Удар был быстрым и точным, но Акила подняла свой меч и отвела атаку. Она тут же сделала шаг вперед и нанесла широкий горизонтальный удар. Ее клинок, более широкий, чем у Арпада, был также на пядь короче. С возгласом удивления мужчина отскочил назад, и острое лезвие меча прошло на расстоянии толщины пальца от его живота. Арпад попытался ткнуть острием меча в глаза, но Акила отошла на шаг, мягко оттолкнувшись выставленной ногой и изящно перенеся вес на другую ногу, сохраняя равновесие во время всего движения. Теперь оба ходили кругами, присев, не сводя друг с друга глаз, преисполненные лишь желанием сократить дистанцию, ударить и убить. Арпад держал свое оружие выставленным далеко вперед, прижав свободную руку к груди, пытаясь как можно лучше заслонить локтем живот и часть грудной клетки. Конан понял, что Арпад предпочитал пользоваться верхним, острым концом лезвия. Это быстрее и требует меньше усилий, чем рубящие удары. Поэтому его стойка больше напоминала положение дерущегося с кинжалом, чем с мечом. Акила же держала свой меч справа, нацелив оружие для удара по широкой дуге. Левую руку она чуть отставила в сторону, разведя пальцы. Эту руку она намеревалась использовать и при нападении, а не только при защите. Присев так, расставив руки, она, казалось, будто преподносила в подарок свои пышные груди и крепкий живот, обнажая их перед острой сталью всего в нескольких дюймах от меча противника. Это очень рискованная тактика, поскольку, как Конан знал, даже самый крепкий мускул так же уязвим для острой стали, как и самая нежная плоть. Не в характере Конана было нервничать, но он чувствовал, что женщина делает глупости. Такая тактика вполне может заманить осторожного фехтовальщика, но Арпад был человеком отчаянным и доказавшим уже, что может действовать быстро. Даже умелому фехтовальщику может быть трудно защититься от дурака. Если Арпад решится на бросок, он может пропороть Акилу насквозь, хотя она и снесет ему в это время голову. Хладнокровный боец считает смерть обоих противников приемлемым исходом поединка. Арпад, казалось, уже был готов именно к такому действию, но здравый смысл в его затуманенных мозгах все-таки возобладал над безрассудством. Арпад принялся наносить клинком короткие удары то справа, то слева, быстро меняя направление, отыскивая слабые места в защите противницы. Сталь звенела о сталь, когда Акила отводила удары. Неожиданно она сделала выпад, описывая клинком двойную восьмерку, выполняя с удивительной скоростью серию из четырех ударов: справа-слева, справа-слева. Арпад спасся лишь благодаря своей скорости, как у ящерицы, вовремя подставляя свой клинок, но все же получил две легкие царапины на голове. После последнего блока противники оказались на опасном расстоянии друг от друга, и Арпад взмахнул мечом горизонтально изнутри наружу. Движение это оказалось слишком отчаянным, чтобы быть смертельным, но лезвие с громким шлепком, плашмя ударило воительницу по челюсти. Противники отскочили друг от друга и снова начали ходить кругами. Оба обливались потом и тяжело дышали. Они дрались совсем недолго, но напряжение изматывало. Зрители вокруг перешептывались, с нетерпением ожидая развязки. Акила снова встала в открытую стойку. На этот раз Арпад был готов воспользоваться ее положением. Силы его быстро истощались от нервного перенапряжения. Если не будет сил, он лишится и скорости, и тогда смерть. Он выбросил руку вперед, нанося прямой удар клинком и одновременно делая выпад. На этот раз закричала Акила - яростный боевой клич, - совершая мечом горизонтальный взмах справа налево, стремясь рассечь пополам нападающего и одновременно уклоняясь в левую сторону, чтобы избежать клинка противника. Но у Арпада осталась еще одна уловка. Он резко поставил правую ногу на землю, не закончив выпада, задержав на мгновение свое движение вперед и пропустив мимо меч Акилы, и затем сделал еще один короткий выпад, направляя конец своего оружия к незащищенной шее женщины. Когда клинок Арпада пронесся мимо шеи, Акила подняла левую руку и схватила врага за запястье, остановив смертоносную сталь на расстоянии трех пальцев от пульсирующей вены за левым ухом. Противники прижались друг к другу, и каждый изо всех сил пытался высвободить свое оружие. Арпад теперь держал левой рукой правое предплечье Акилы повыше запястья. В совершенной тишине они стонали и тужились, рука Арпада дрожала, когда он пытался дотянуться своим оружием до шеи женщины, мускулы на плечах и на спине Акилы вздыбились от попыток освободить меч. Очень медленно правая рука Акилы начала подниматься. Вначале между двух тел появилась рукоять ее меча, затем показался клинок. Казалось, будто она мучительно медленно вынимает меч из ножен. Только клинок был темным от крови. Глаза Арпада выкатились, и он задышал со свистом. Изо рта хлынула кровь, и он выронил свой меч. Акила отпустила противника, и он отшатнулся от нее. Теперь зрители видели огромную рану, идущую наискосок от правого бедра по животу к грудной кости. Из отвратительного разреза вывалились серые внутренности. Истекая кровью, Арпад повалился. - Сука! Конан не видел, кто из двоих товарищей Арпада прокричал это слово, но оба они ринулись на Акилу, выхватив короткие мечи. С быстротой, которая удивила бы любого, кто смотрел в его сторону, Конан выхватил свой меч и ударил по шее одному из друзей Арпада. Одна из спутниц царицы взмахнула рукой, и короткий топор пролетел через круг и рассек пополам лицо другого нападавшего. Ни один из них не сделал и двух шагов за линию факелов. Несколько секунд стояла тишина. Затем заговорил Индулио. - Все закончено. Заходите назад и промочите пересохшее горло! Толпа распалась, все возбужденно обсуждали превосходный поединок с неожиданной развязкой. Многие выкрикивали похвалы Акиле, но она, казалось, их не замечала. Конан стоял и смотрел, как за победительницей ухаживают ее женщины. Весь живот был в крови, и одна из женщин быстро удаляла кровь влажной тряпкой. Другая стирала пот с широкой груди, которая вздымалась, будто кузнечные меха. Когда кровь стерли, Конан заметил тонкую красную линию, идущую от левого бедра вверх по животу, как отражение разреза, убившего Арпада. Царица плотно прижала клинок к противнику, но не смогла избежать раны от другой стороны клинка. Конан одобрительно кивнул. Это было храброе и искусное действие. Большинство бойцов попытались бы расцепиться и продолжить бой, даже рискуя получить серьезное ранение. Подруги осторожно стерли с Акилы кровь и пот и набросили ей на плечи накидку, похлопывая царицу и шепча на ухо ласковые слова. Карлик стоял рядом, опираясь на узловатую дубинку, и лукаво улыбался. Более или менее приведя себя в порядок, Акила направилась к Конану. Зоркий глаз киммерийца отметил признаки усталости в ее царственной походке. - Похоже, я должна тебя поблагодарить, незнакомец, - сказала она. - Во имя Крома! Не буду же я стоять и смотреть, как прекрасного бойца убивают трусы! - Кром? - произнесла она. - Я слышала, это имя произносят жители Эсира, только они поносят его, а не клянутся им. Ты киммериец? - Да. Меня зовут Конан. В светло-серых глазах сверкнула искорка любопытства. - Конан из Киммерии? Кажется, я слышала это имя. Ты, по-моему, наемник и искатель приключений? Он кивнул: - Да, и имя Акила также не безызвестно мне, хотя всего несколько минут назад я думал, что ты легенда. - В таком случае приятно познакомиться, воин. Это Паина, Ломби и Экун. Три дикие женщины злобно посмотрели на Конана и ничем другим не выказали своего почтения. - А это Джеба. - Карлик улыбнулся и небрежно отдал честь. Акила вновь посмотрела на Конана. - Когда-то я была царицей. Теперь они мое царство и моя армия. - У тебя дела идут лучше, чем у меня, - ответил Конан. - У меня нет ни одного последователя, и кошелек мой пуст. Она впервые улыбнулась, не широко, но вполне заметно. - Садись к нам, киммериец. Мне по крайней мере следует заставить Индулио дать тебе своего лучшего эля. Изящным жестом, которому он научился в Немедии, Конан дал понять, что она должна идти первой. Рассмеявшись, она вошла внутрь, и следом за ней вошел Конан. За их спинами женщина по имени Экун встала ногой на лицо убитого ею человека и выдернула свой топор. Карлик Джеба принялся умело шарить по одежде и рыться в кошельках троих мертвых. Войдя внутрь, Акила снова села на свое прежнее место, а Конан нашел табурет и сел напротив нее, так, что лица их были на одном уровне. Пока одна из женщин пошла распорядиться, чтобы снова наполнили рог, Акила вытянула ноги, чтобы погреть их у огня. Ступни ее, как Конан заметил, были маленькими, с крутым подъемом и красивой формы. Женщина по имени Ломби вернулась с полным рогом, и Акила жадно прильнула к нему. Затем церемониальным жестом она передала рог Конану. Он взял его обеими руками, слегка склонился над ним и только теперь понял, что этот сосуд очень древний и что на серебре выполнены странные узоры. Старинное наследство, догадался киммериец, все, что осталось ей после потери родины и трона. Либо она его украла. Он запрокинул рог и выпил содержимое. Этот эль был лучше, и серебряный обод еще сохранял тепло губ царицы. Работницы установили между Конаном и Акилой стол и завалили его едой. Когда Акила начала есть, вернулся карлик и высыпал на стол небольшую кучку монет, колец и других украшений. Широкой ладонью Акила отделила примерно треть и подвинула ее Конану. - Твоя доля, - произнесла она с набитым хлебом ртом. - Ты убил одного из них. Он оттолкнул от себя деньги и украшения: - Это должна была быть моя драка, а не твоя. Арпад пытался разозлить меня, и я унизил его перед товарищами. Честь его была задета, и он искал способ восстановить ее. Он решил, что с тобой будет проще расправиться. - Я дерусь только в своих драках, и он оскорбил меня. - Она снова пододвинула деньги и украшения к киммерийцу. - Бери - или обидишь меня. На этот раз Конан сгреб кучу металла и ссыпал ее в кошелек у пояса. Начали подавать жареные блюда. - Раздели с нами обед, - сказала Акила, и это прозвучало как приказ. Конан плотно поел не далее как час назад, но человек всегда может найти место еще для нескольких кусочков, а искателю приключений никогда не известно, доведется ли ему поесть в следующий раз. Следовательно, не стоит упускать возможности пообедать. Во время еды говорили мало. Царица воительниц и ее небольшая свита ели жадно, поскольку во время охоты им много пришлось пройти пешком по неровной местности. Кости они кидали собакам, которые ходили по таверне, ожидая подачки. Когда блюда были пусты, они сели прямо,, чтобы пить эль и говорить. После того как все по очереди выпили из рога, Акила крикнула, чтобы подали кружку Конану. В ней тоже оказался превосходный эль. - Ты, кажется, в затруднительном положении, киммериец, - сказала Акила. С тобой произошло то же самое, что и со всеми остальными здесь? - Да. Мало работы для наемника, и нет ничего, кроме петли и плахи для разбойника. Перспективы мрачные, и в противоположность остальным я не считаю, что это место может быть надежным убежищем надолго. - Что ты имеешь в виду? - спросила она, шевеля отогревшимися у огня пальцами ног. - Лонх мне кажется надежным местом, в котором можно отдохнуть и переждать плохие времена. - Да, отдохнуть несколько дней, может быть даже месяц. Но до конца зимы здесь все изменится к худшему. Я уже видел это в других подобных местах: постепенно собираются подонки, и вскоре весь город полон людей, которые умеют только убивать и красть. Закон здесь беспокоить их не будет, но цены высоки, и почти все они скоро промотаются. Тогда эти люди начнут резать друг друга, и каждый обратится против каждого. Наиболее отчаянные начнут грабить местных крестьян, которые исчезнут, и мы будем голодать, а идти по-прежнему будет некуда. Она мрачно кивнула. - А может случиться и еще хуже, - продолжал Конан. - Когда город будет набит полностью, кому-нибудь из соседних царей придет в голову осадить и захватить его. А если цари возьмутся за это вместе, то они смогут избавиться от разбоя на многие годы. Этот город не выдержит осады регулярной армии. Стены низкие и разрушенные, мало у кого из подонков хватит храбрости для настоящего боя, и запасов продовольствия нет. Конан сделал большой глоток и грустно уставился на огонь. - Нет, не буду этого дожидаться. Останусь здесь на несколько дней, но не больше чем на месяц. Если ничего хорошего до этого времени не подвернется, отправлюсь в более обещающее место, даже если мне придется долго идти по враждебной территории. - Мне всегда говорили, что вы, киммерийцы, пессимисты, и, кажется, это правда. Однако я чувствую, что ты прав. Это не то место, где можно оставаться долго. Ладно, может быть, что-нибудь вскоре подвернется. А пока отдохнем. Конан кивнул, но мысли свои оставил при себе: он не покинет Лонха без этой женщины.
Читать дальше
