С. Алесько - О людях и нелюдях

— А… хозяйка, вас долго не будет?

— Не знаю, милая. Надеюсь быстро обернуться, но тут уж как получится. Да ты не волнуйся, здесь тебя никто не найдет. И скучно не будет, с таким хозяйством и компанией, — Осинница потрепала пса за ушами, тот недовольно мотнул головой. — Давай, Дрозд, проводи Винку на озеро. Ей искупаться надо.

При этих словах из-под скатерти показалась на удивление заинтересованная рыжая морда. Но девушка этого уже не видела, открывая дверь и пропуская вперед пса. В последний момент Вьюн пулей вылетел из-под стола и кинулся к выходу, едва не уронив переступавшую через порог Винку. Она с трудом удержалась на ногах, но успела подхватить разбойника.

— Тоже хочешь искупаться, котик?

Рыжий сощурил глаза и принялся старательно тереться о грудь девушки, громко мурлыча.

— Дай-ка его мне, — подошедшая Осинница забрала хитрого зверюгу. — Он сегодня мышей не ловил, нечего в лесу прохлаждаться, пташек малых когтить. Иди, милая, и не торопись. Озеро тут красивое, вода теплая. Купаться — одно удовольствие. Вот, возьми еще гребешок, волосы расчешешь. Ах, да, ты, верно, голодна. Перекусишь на берегу. Не торопись, я только к ночи уйду.

Винка с благодарностью взяла корзинку, куда хозяйка уложила одежду, гребешок и наспех собранную снедь. Кошак уже не пытался улизнуть, улегся на кровати и провожал девушку горящими глазами.

До озера оказалось недалеко. Тропка вывела на песчаный бережок, полого сбегавший к прозрачной воде, сквозь нее виднелся тонкий серовато-белый песок на дне. Слева, у самых зарослей сусака, усеянных, будто мотыльками, нежно-розовыми цветами, в озеро уходили рассохшиеся деревянные мостки. Девушка поставила там корзинку, стянула рубаху и положила рядом. Помедлила, любуясь спокойной водной гладью с разбросанными там и тут пятнами кувшинок. Здесь и впрямь оказалось хорошо, спокойно. Внезапно Винка почувствовала неловкость, оглянулась и обнаружила, что Дрозд, усевшийся на травке чуть выше по берегу, пристально смотрит на нее.

Странный пес у Осинницы, чересчур смышленый. Сколько раз доводилось купаться в Ивяне или большом озере, где на берегах всегда паслись коровы и бегали дворовые шавки. Их взгляды ничуть не тревожили, а тут…

Пес тем временем встал и подошел к девушке, искательно помахивая хвостом. Она, пересилив опаску, погладила его по голове между острыми ушами. Собачья шерсть, к Винкиному удивлению, оказалась мягкой и приятной на ощупь. Пес прикрыл глаза, а когда девушка отняла руку, ткнулся мокрым носом в ее бедро и лизнул округлую ягодицу.

— Эй, как тебя, Дрозд, да ты что?!

Винка, смеясь, оттолкнула его морду и быстро вошла в воду. Черный за ней не последовал, улегся на песке, положив голову на вытянутые передние лапы, и не сводил с девушки глаз. Она, впрочем, тут же забыла о его присутствии. Вода оказалась теплой, как парное молоко, Винка плескалась долго, с наслаждением смывая пот, страх, усталость. Когда вышла на берег, чувствовала себя умиротворенной.

Прежняя жизнь, родные, подруги, деревня, господин из замка будто подернулись зыбкой облачной пеленой и отошли куда-то далеко, не тревожа ни мыслей, ни чувств. Нет, Винка не забыла, просто не ощущала ни тоски, ни сожаления. Да и о ком ей жалеть? Родного отца она не помнила и по-настоящему привязана была лишь к матери и бабушке-травнице, но и та, и другая уже давно покинули бренную землю. Так что пусть жизнь идет как идет, тем более, пока все складывается неплохо.

Девушка надела чистую рубаху, устроилась на мостках, расчесала темно-русые волосы и принялась за еду. Дрозд тут же подошел, сел и уставился на кусок пирога в ее руке.

— Хозяйка не велела тебя прикармливать. Что ж ты лягушку не поймал, пока я купалась?

Пес брезгливо тряхнул головой и фыркнул. Мол, сама бы попробовала такой гадостью закусить! Девушка рассмеялась, Дрозд не сводил с нее умоляющего взгляда.

— Пирог-то не с мясом, с ягодами. Собаки разве такое едят?

Пес облизнулся и запереступал передними лапами. Мол, едят-едят и добавки просят. Выглядел при этом так умильно, что Винке захотелось его ласково потрепать, как кошака.

— Ладно, на, угощайся.

Девушка достала из корзинки пышный кусок в красных пятнах ягодного сока и положила перед псом. Дрозд в один присест слопал лакомство и снова уставился на девушку. В результате имевшаяся в корзинке снедь была поделена пополам. Пес с удовольствием уплел вареное яйцо и кусок хлеба с сыром.

— Ну ты и обжора! — удивлялась Винка. — Выглядишь вполне сытым, не похоже, что хозяйка тебя голодом морит, а на мою еду накинулся, будто целую седмицу не ел.

Дрозд, который уже снова успел улечься, уткнул морду в передние лапы и виновато заскулил, будто извиняясь.

— Забавная ты зверюга.

Девушка присела рядом и потрепала пса за ушами. Он тут же перевалился на спину, подставляя для ласки розоватое брюхо, покрытое мазками редкой шерсти. Винку это зрелище не вдохновило (то ли дело меховой кошачий живот!), и она положила руку на широкую грудь пса, где под шерстью ощущались твердые мышцы. Он не возражал, замер, явно наслаждаясь ее прикосновениями, а когда девушка почесала ему шею, как коту, еще и глаза прикрыл.

Винка долго гладила благодарного Дрозда. Тот, судя по всему, готов был провести в приятности весь вечер, но солнце неумолимо клонилось к закату, и девушка засобиралась в избушку. Пес тут же вскочил и умудрился лизнуть новую знакомую в губы. Винка засмеялась. На этот раз собачья нежность не показалась неприятной.

В хижину Дрозд и Винка возвращались лучшими друзьями. Пес бежал рядом, поминутно подсовывая голову под ладонь девушки. Она рассеянно поглаживала его, думая, долго ли будет отсутствовать Осинница. Боязно все же сразу остаться одной в незнакомом месте… Внезапно раздалась противная сорочья трескотня, Винка от неожиданности вздрогнула и споткнулась о корень. Зловредная птица сверкала белоснежным боком на ветке невысокой осинки у тропы. Дрозд тут же сорвался с места, и только сорока расправила крылья, собираясь улететь, подпрыгнул и вцепился в ее длинный хвост.

— Не надо, отпусти! — закричала сердобольная девушка.

Пес пару раз тряхнул орущую дурным голосом птицу и разжал пасть. Сорока с возмущенными воплями взвилась в воздух. Где-то в кронах деревьев ей вторили растревоженные товарки.

— Ты за меня вступился, да? — поинтересовалась Винка у сидящего на тропе пса.

Тот раскрыл в «улыбке» пасть, обнажив сахарные зубы и вывалив розовый язык.

— Спасибо! Ты ведь не только от сороки меня защитишь?

Преданный собачий взгляд уверил ее, что да, конечно, не только от сороки, но от сорока сороков всяческих лих, как бело- так и чернобоких.

Винка постучала в дверь хижины, толкнула ее, но та оказалась заперта. Девушка удивленно взглянула на Дрозда. От кого закрывается хозяйка в такой глуши? Пес снова разулыбался. Если и знает, не расскажет, но вид у него странный, ехидный какой-то.