Марина Дяченко - Шрам

Девицу звали Бертиной; вчетвером — Карвер рука об руку с Вапой, Бертина подле красавицы Сении, молодой купцовой жены — они непринуждённо прошлись взад-вперёд по набережной.

Вапа был удивлён и одновременно растроган — впервые кто-то из «этих проклятых аристократов» проявил к нему столь тёплое внимание. Сения мельком поглядывала на юное лицо Карвера — и опускала глаза, будто опасаясь наказания за один только запретный взгляд.

Миновали группу гуардов, картинно расположившуюся вокруг парапета; Сения, бросив опасливый взгляд, обнаружила вдруг, что молодые люди не беседуют, как обычно — отвернувшись, как по команде, в сторону реки, все они одинаково зажимали руками рты и время от времени странно сотрясались, словно всех в одночасье поразил один и тот же недуг.

— Что это с ними? — удивлённо спросила она у Бертины.

Та только грустно покачала головой и пожала плечами.

С беспокойством переведя взгляд с гуардов на сестру и с сестры на Сению, Карвер вдруг понизил голос:

— Ах, поверьте, в городе, где так сильны традиции разврата… Бертина — невинная девушка… И очень трудно выбрать ей подруг, будучи уверенным, что тлетворные влияния… О, как было бы хорошо, если бы Бертина подружилась с госпожой Сенией!

В последних словах его проскользнул вздох.

Вчетвером повернули и пошли в обратную сторону; гуардов у парапета стало меньше, те, что остались, упорно смотрели на реку, а один сидел прямо на булыжной мостовой и всхлипывал.

— Пьяны, по обыкновению, — осуждающе заметил Карвер. Сидящий поднял на него мутные глаза — и согнулся пополам, не в силах сдержать хохота, раздирающего ему грудь.

На другой день Карвер с сестрой нанесли Вапе визит; Бертина призналась Сении, что совсем не умеет вышивать шёлком.

На третий день Сения, которой нестерпимо скучно было коротать дни в одиночестве, попросила мужа разрешить ей почаще встречаться с Бертиной — это развлечёт обоих, к тому же сестра Карвера попросила её об уроках вышивания.

На четвёртый день Бертина явилась, сопровождаемая, как стражей, верным братом, который был непривычно хмур и вскоре раскланялся. Купец уселся за счета; Сения повела гостью наверх, в свои комнаты.

Посвистывала канарейка в узорной клетке; извлечены были из корзинки иглы и тонкое полотно. Пальцы Бертины, слишком жёсткие и грубые, отказывались подчиняться, но девушка старалась изо всех сил.

— Милая, — задумчиво произнесла вдруг Сения посреди урока, — а правда, что ты совсем-совсем невинна?

Бертина укололась иголкой и сунула палец в рот.

— Не смущайся, — улыбнулась Сения, — мне кажется, мы можем быть друг с другом вполне откровенны… Ты и правда… ну, понимаешь?

Бертина подняла на Сению ясные серые глаза, и та с удивлением увидела, что глаза эти невообразимо грустны:

— Ах, Сения… Ах, это такая печальная история…

— Я так и думала! — воскликнула жена Вапы. — Он соблазнил тебя и бросил, да?

Бертина помотала головой и снова тяжко вздохнула.

Некоторое время в комнате было тихо; потом с улицы донёсся дружный смех двух десятков молодых глоток.

— Гуарды… — пробормотала Сения, подойдя к окну. — Смеются… Отчего они всё время здесь смеются?

Бертина всхлипнула. Сения вернулась и присела рядом:

— Послушай… а ОН… твой возлюбленный… Был гуард?

— Если бы… — прошептала Бертина, — гуарды нежны и благородны… гуарды верны и мужественны… гуарды…

Сения скептически поджала губы:

— Вот уж не думаю, что гуарды верны… Кстати, твоего возлюбленного звали не Эгерт Солль?

Бертина подпрыгнула на подушках. Снова стало тихо.

— Милая, — шёпотом начала Сения, — а ты… можешь мне сказать… Ты испытала… ну, понимаешь, говорят, что женщина тоже испытывает… наслаждение… Понимаешь?

И Сения покраснела — такая откровенность далась ей нелегко.

Бертина снова подняла глаза — на этот раз удивлённые:

— Но, милая… Ты же замужем!

— Да в том-то и дело, — Сения резко встала, недовольная собой. — Процедила сквозь зубы: — Замужем… В том-то и дело…

Её гостья медленно отложила вышивание.

Их беседа длилась около часа; Бертина говорила и говорила, и голос её не хрипел, а, напротив, обретал почти музыкальные нотки. Она закатывала глаза и нежно поглаживала спинку кресла; она ворковала, и Сения, замершая с расширенными глазами, только переводила дыхание да время от времени облизывала пересохшие губы.

— И всё это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО бывает? — спросила она наконец дрожащим, прерывающимся голосом.

Бертина медленно, торжественно кивнула.

— И я этого НИКОГДА не узнаю? — прошептала Сения, замирая от горя.

Бертина поднялась. Набрала в грудь воздуха, будто намереваясь кинуться в холодную воду. Рванула на груди платье… На пол один за другим упали два круглых, набитых ватой мешочка.

У Сении перехватило дыхание, и она не смогла закричать.

Платье сползло с Бертины, как кожа со змеи. Под платьем обнаружились мускулистые плечи, широкая грудь, покрытая курчавыми волосами, живот с выступающими буграми мышц…

Когда платье скользнуло ниже, Сения закрыла руками глаза.

— Если ты закричишь, — шёпотом сказал тот, кто был Бертиной, — твой же собственный муж тебя…

Сения не дослушала — она попросту лишилась чувств.

Конечно, Эгерт не стал пользоваться беспомощностью слабой женщины. Конечно, ему скоро удалось привести Сению в чувство; вышло так, что доверительная беседа скоро возобновилась — теперь уже в новом качестве.

— Ты… обещаешь? — спрашивала Сения, дрожа всем телом.

— Слово гуарда.

— Ты… гуард?

— Спрашиваешь! Я Эгерт Солль!

— Но…

— Только с твоего согласия.

— Но…

— Одно слово — и я уйду…

— Но…

— Уходить?

— Нет!!

Купец Вапа на первом этаже сердито нахмурился — в счета вкралась ошибка. Два десятка гуардов под окнами его дома соскучились и собрались расходиться.

…Корзинка с рукодельем давно скатилась на пол, растеряв цветные клубки ниток. Канарейка в клетке примолкла, удивлённая.

— О… Светлое небо… — Сения задыхалась, обвив руками шею Солля. Тот молчал — ему было не до бесед.

Бедная птичка забеспокоилась — её клетка, расположенная над самой постелью, мерно и сильно раскачивалась. Старинные часы пробили величественную серию ударов, потом ещё и ещё.

— О… добрые духи… Светлое небо… — Сения не знала, кого ещё помянуть и еле сдерживалась, чтобы не завопить во всё горло.

…Купец Вапа удовлетворённо потёр руки — ошибка исправлена, нерадивый писец вскоре лишится места… Как хорошо, однако, что Сения подружилась с сестрой этого господина Карвера! Целый день её не слышно и не видно, не вертится перед глазами, не канючит и не просится погулять… Даже непривычно, — купец усмехнулся. Не подняться ли, не проведать ли мастериц?