Елена Лобанова - За Пределом

Следующей из прохода появилась шатающаяся Вайола. Дева была не в лучшем виде, хотя её «мантия» не так пострадала и лбом она, похоже, стены не пробивала. Вид столов с едой придал Воительнице сил, и гномы были вынуждены признать, что Темные все-таки весьма сдержанный народ по сравнению с их представительницей. Гном-дева издала радостный вопль и рванула к столам, путаясь в покрывале. То, как она набросилась на еду, говорило о многом. По крайней мере о том, что путешественников пока не стоит отвлекать от столов, а то и пострадать можно. Лучше заняться делом — отловить айшаков, которые ломились в зал, и согнать их в один угол, чтобы под ногами не путались.

Из коридора вышли Керн и Глыба. Упрямые копатели все-таки доволокли свой груз. Дощатые носилки с грохотом обрушились на пол, и гномы последовали примеру Даэроса и Вайолы. Последними выползли в зал Гройн и почти висящий на нем Сульс. Творец Драконов находился в ужасающем состоянии. Трудности пути и вынужденная голодовка привели его в самое художественное состояние духа — он одновременно страдал, умирал и сочинял стихи, то есть — бормотал в рифму. Но, как выяснилось, близость еды действует на будущих поэтов так же, как и на прочих менее экзальтированных граждан. Бормотание немедленно сменилось чавканьем, как только Гройн помог Сульсу дойти до стола.

Пока странное посольство удовлетворяло очень насущные нужды, собравшиеся в зале гадали, что именно произошло с их посланниками. Скрученные и перекрученные нефралевые прутья решетки выглядели зловеще. Даэрос еще не успел запить мясо, как общее мнение уже сложилось и передавалось по залу с охами, ахами и злобным шипением. Темные, да и гномы, собирались отомстить. Какие-то там лесные жители, оказывается, посадили их Открывающего в клетку, но Посольство героически вырвалось на волю, унеся с собой и тюрьму.

Даэрос жевал, прислушивался и размышлял о том, как бы так убедительно, но без лишних подробностей, объяснить всем собравшимся, что убивать никого не требуется. Предварительный план речи в общих чертах он уже составил — практически оправдал бородатых лесовиков. Ну, что взять с людей, которые упившись сомнительными отварами, видят под каждым кустом то эльфов с золотыми волосами, то клыкастых лошадей, то не менее клыкастых и бесхвостых бобров? Местное население должно было понять лесных жителей, исходя из личного опыта — с голодухи и выползня съесть можно. Такое объяснение странных видений, за некоторыми мелкими исключениями, было вполне правдивым. Но рассчитывать, что Инэльдэ удовлетворится этими скудными сведениями не стоило. Значит, придется все-таки рассказать ей большую часть из того, что он знает. Ар Ктэль доел и пришел к выводу, что Нэрнис вряд ли его осудит за единолично принятое решение. Раз уж речь пошла о женщинах, то не столь важно к какому народу они принадлежат — к эльфам, людям или гномам. Для правильного понимания того, зачем вообще все это нужно: Пределы, странные подвески и злобные птицееды, надо привлекать к делу именно женщину. Полутемный допил вино и сделал второй немаловажный вывод: ни что так не стимулирует изобретательность женского ума, как борьба против другой женщины. Светлый брат непременно одобрит его действия, как специалист по душевным мучениям.

Даэрос вручил Инэльдэ все четыре ножа и снова встал к щиту.

— Давай. И не пытайся меня убедить, что ты случайно промахнулась. Бросай.

— Даэр, я не могу кидать в тебя ножи. Даже не смотря на все, что ты мне уже показал. А вдруг нож в тебя все-таки воткнется?!

— Тогда я попрошу брата. Вот, вернется Нэрнис, и я потребую, чтобы он в научных целях стрелял из лука. А тебя смотреть заставлю. Решай — или ты сейчас бросишь нож, как следует или будешь присутствовать при моем расстреле!

Инэльдэ примерилась, закрыла глаза и метнула. Даэрос разглядывал нож, который застрял, казалось, в плече.

— Я тебя убила?

— А? Нет, я ничего не чувствую. Нож как будто бы вошел наполовину, но я не вижу крови. И не больно. Сейчас сниму подвеску, и посмотрим. Не надо сразу волноваться! — Даэрос подошел к столу, стянул с себя цепочку и бросил загадочный диск на поднос. Нож немедленно упал на пол. Ни раны, ни даже дырки в одежде не было. — Вот, видишь? Давай, попробуй еще раз.

— Хватит! — Инэльдэ умом понимала, что эта ценная штука как-то защищает даже от хорошо брошенного ножа. Но продолжать не собиралась. — Уже и так выяснили, что ты стал непробиваемый. А давай я его одену, а ты тоже что-нибудь попробуешь.

— Что например?

— Ну…. Попробуешь меня поцеловать, а тебе скажу, почувствовала я что-нибудь или нет.

От таких предложений не отказываются. Даэрос и не стал.

— Как ты помнишь, эта вещь сохраняет первоначальное состояние предмета. Всякий раз, как ты его будешь касаться, будешь выглядеть как сейчас. Можешь, конечно, не обращать на это внимания, но потом не обвиняй меня, что я не намекнул тебе причесаться.

Пока Инэльдэ причесывалась и даже переодевалась, Даэрос думал о Пелли. Ни силы, ни здоровья эта нефралевая подвеска сестре, конечно, не добавит. Но если она захочет лет через двадцать-тридцать все-таки поселиться в своем Замке и скрывать, по крайней мере, от них с братом, подступающую старость, то пожалуй от этой вещи будет толк. И не только для Пелли, если она согласится воспользоваться ценным предметом. Можно будет восстанавливать первоначальный облик таких хороших вещей, как те же книги. Надо только позаботиться об этом заранее. Еще можно будет им пользоваться для защиты Нэрниса во время его выходов к своим не самым чутким подданным. А троих вождей орков надо допросить еще раз. Открывающий даже привстал, собираясь немедленно проверить новое предположение — попробовать коснуться цепочкой орков. Если кто-то из них уже имел дело с «парящими над цветами» старушками, то изменения будут заметны. Но обещанный поцелуй заставил его сесть на место.

Инэльдэ вернулась причесанная, в лучшем платье и в его сережках. Наконец-то она их надела! Орки были немедленно забыты.

К середине ночи Даэрос совершил множество новых открытий относительно ценной подвески. Жаль, что некоторые из них начинались с «не». Инэльдэ ничего не чувствовала. Сам Даэрос тоже её, Инэльдэ, не чувствовал. Целоваться с Пределом или через Предел было странно и необычно. Очень близкая возлюбленная оказалась такой же далекой на ощупь, как города за Пределом. Дальнейшие исследования были не менее интересны. Серьги не снимались, пока Инэльдэ не снимала кулон. Уверившись в своей полной неприкосновенности, она разрешила экспериментировать дальше. Вскоре Даэрос подвел итог. Результат он назвал «исключительным издевательством». А Инэльдэ, наоборот, была довольна и сказала, что такие замечательные украшения просто созданы для дев и жаль, что есть пока только одна такая милая вещица. Проверить взаимодействие этого гадкого украшения с Большим Пределом Ар Ктэль решил с утра, когда будет открывать проход для Нэрниса. Приедет ли Нэрнис завтра или нет, было неизвестно, но хоть будет чем заняться, кроме как стоять у выхода и ждать. И, может быть, все оговоренные семь дней. А вот Малый Предел был рядом и Даэрос не утерпел.