Алексей Пехов - Новые боги

— Анри.

Миклош фыркнул:

— Наставник безумной бэньши? Ну, нет! Увольте! — Нахттотер поднял вверх обе ладони, словно сдаваясь. — Сколько я его помню, в голове сплошные куртизанки и пустота! Слишком легкомыслен и безответственен, чтобы я рискнул доверить ему себя. Дальше.

— Адриан.

— Уже что-то. Но после стычки в Праге во время первого Великого Наводнения мы друг друга не слишком-то жалуем.

— Филипп.

— А… — протянул Миклош. — Чертов аристократ. Он белоручка. Хорошая защита, но непутевое нападение. Мне он точно не подойдет. Кто там следующий в списке?

— Франциск.

— Старик еще не преставился? — оживился господин Бальза. — Впрочем, от него не будет никакой помощи. Я не собираюсь работать поводырем.

— Грэг.

— Он ведь тоже мастер Смерти, не так ли?

Вивиан кивнул.

— Цепкий парень… Однажды схватился с правой рукой Винченцо Лудэра и его учениками и размазал их по стенкам монастыря Святого Стефана в Саламанке… Да. Пожалуй, он то, что нужно. Позвони ему.

— Сейчас? — Вивиан явно не ожидал от господина Бальзы такой прыти.

— Нет! Через неделю! Как раз когда от твоего обожаемого мэтра останутся рожки да ножки! Раз уж решили, лично я не собираюсь ждать — ночь только началась.

24 апреля

— Я бы хотела пойти с вами, нахттотер.

Миклош бросил взгляд в зеркало дальнего вида:

— Знаю, цыпленок. Знаю…

Сидевшая за рулем Рэйлен задумалась на мгновение и снова взволнованно спросила:

— Быть может, вам стоит взять с собой Арлекина, нахттотер?

— У него нет должного опыта, чтобы шляться по Садам Боли. Мастер Смерти — это лучшее из того, что мне сейчас можно предложить.

Повисло молчание. Бальза по старой привычке смотрел в окно и мысленно ежился — влажный, ледяной, стегающий, точно плеть, ветер гулял по Столице, заставив улицы вымереть. И смертные, и бессмертные предпочитали не выходить из домов.

Машина проехала по мосту через реку. По воде неслись огромные волны, словно это было море. «Кажется, на юге, где берега низкие, будет наводнение», — отстраненно подумал Бальза.

Несколько деревьев вдоль дороги оказались повалены, а огромный рекламный щит погнулся, точно его мял в лапах великан.

Миклош постарался полностью отключиться от происходящего за окном и сосредоточиться на предстоящем. Он вспоминал все, чему учил его Луций. Безопасное место входа, ориентиры, правила поведения, негласные законы и конечно же подходящие заклинания.

Спустя полчаса они наконец остановились рядом с парком, разбитым недалеко от огромной телебашни. Сейчас были видны лишь ее опоры и первая треть, все остальное скрывалось в стремительно несущихся над городом облаках.

— Жди меня здесь, — сказал Бальза, отстегивая ремень безопасности. — Сопровождение не требуется. Если не вернусь до рассвета — сами решайте, что делать дальше.

Он надел капюшон, теплые перчатки и, задержав дыхание, шагнул на пронизывающий ветер. Тот выл в ушах, словно души обозленных грешников, и бесцеремонно подталкивал в спину. Господин Бальза прошел по асфальтовой дорожке, днем, вероятно, мокрой, а теперь застывшей и ужасно скользкой, и, обходя тусклые огни телецентра, свернул в парк.

Фонари здесь были старые, облезшие. Лампы, накрытые козырьками, висели на хлипких проводах, раскачиваясь из стороны в сторону, как ополоумевшие. Пятна света прыгали туда-сюда, освещая то дорогу, то деревья с кустарником, то вновь дорогу. Пошел снег — ледяной, колючий, мелкий и частый.

В белой круговерти Миклош увидел фигуру, стоящую возле маленького железного мостика, перекинутого через стылый ручей, почувствовал некроманта и неспешно приблизился.

— Доброй ночи, — кивнул ему Грэг.

— Не такая она и добрая, раз свела нас вместе.

В мерцающем свете бледных фонарей кадаверциан казался похожим на головореза — выше нахттотера на голову и гораздо шире в плечах. Стальные глаза цепко смотрели из-под вельветовой широкополой шляпы, украшенной черным вороньим пером. Густые брови, баки, закрученные усы, разделенная на две половинки борода, перевязанная черными ленточками, и ослепительная улыбка.

Миклош с интересом изучил длинный темно-коричневый камзол из плотного английского сукна, серебряные пуговицы с гравировкой герба Адмиралтейства, темные штаны из шотландской шерсти и лакированные башмаки с янтарными пряжками.

Грэг, сложив губы трубочкой, свистнул. Звук мгновенно подхватил ветер и швырнул к сизым небесам. Кадаверциан чуть подался вперед, прищурился, вглядываясь в снежную пелену, вытянул руку, и из мрака на нее спикировал бесформенный мокрый комок.

— Что это? — брезгливо поинтересовался Бальза. Тварь оказалась попугаем. Во всяком случае, была им до той поры, пока жила. Теперь это было нечто с торчащими во все стороны редкими темно-фиолетовыми перьями, сквозь которые проглядывала серо-розовая кожа. Глаза птицы горели ядовитой зеленью.

— Это Пако, — отозвался мастер Смерти. — Пако, познакомься с господином Бальзой.

Гадина неуверенно потопталась на руке хозяина, затем перебралась ему на плечо, окинула Миклоша придирчивым взглядом, подняла огромный хохолок и произнесла резким до одури голосом:

— Мистер! Дайте шиллинг!

— Надо же! — удивился Грэг. — Похоже, ты ему понравился.

Бальза скривился:

— Флибустьерское прошлое?

— Вроде того, — улыбнулся в бороду кадаверциан.

Попугай нахохлился. Вид у него был такой, словно его прожевала, а затем выплюнула голодная кошка.

— И что, эта курица отправится с нами?

— Куда я — туда и он.

Миклош тоже нахохлился и мрачно подумал, что ошибся — следовало брать с собой Адриана.

Не сговариваясь собеседники пошли по дороге, направляясь в глубину парка.

— Весна в этом городе особенная, — улыбнулся некромант, глядя на снежную круговерть.

— Да уж, тут не поспоришь, — согласился господин Бальза. — Что тебе известно о Садах Боли?

— Не много. Лишь то, что я смог отыскать в библиотеке Вольфгера перед сегодняшней встречей.

— Значит, лишь домыслы. Ладно. Просто держись рядом и постарайся не заниматься самодеятельностью.

— Как прикажете, капитан. — Иронии в валлийце было хоть отбавляй.

— Кренгельс [5] Кренгельс (морск.) — кольцо, свитое из прядей троса. тебе в задницу! — прокомментировал Пако.

— Его можно как-нибудь заткнуть? — раздраженно поинтересовался нахттотер.

У него руки чесались уничтожить говорливую тварь.

— Говорю же, Миклош, ты ему нравишься. Обычное чужаками он молчалив, как рыба. Кстати, почему ты выбрал это место? В путешествие можно было отправиться и из дома.