Джулия Джонс - Чародей и дурак

— Вы поспели как раз вовремя. — Воспоминания Джека о той ночи были обрывочны, но он никогда в жизни не смог бы забыть того, как Таул подхватил его на руки, явившись внезапно среди огня, дыма и жгучей боли.

Таул посмотрел на него своими голубыми глазами:

— В ту ночь на меня снизошло благословение, Джек. Как и на всех нас.

Истина, заключенная в этих словах, на время прервала их разговор, и Джек вернулся к своим хлебам, пока Таул смотрел в окно на зеленый цветущий луг. Когда рыцарь нарушил молчание, он заговорил уже о другом — впрочем, о другом ли?

— Пару недель назад Грифт встретил на улице Боджера. Тот просидел в темнице Борк знает сколько, но, когда во дворце начался пожар, тюремщик выпустил всех узников, и Боджер в суматохе сбежал.

Скольких же в ту ночь благословила судьба, сколько маленьких чудес случилось, помимо большого! Джек на миг закрыл глаза, ошеломленный тесной связью всего сущего. Исполненный благоговейного трепета, он все же улыбнулся и сказал:

— Значит, Боджер и Грифт опять вместе?

— К ужасу всего женского населения города Брена, — сердечно засмеялся Таул и через окно поманил к себе Хвата. — А теперь нам пора. Нам весь день еще ехать. — Таул снова окинул Джека испытующим взглядом, к которому теперь примешивалась грусть. — Если будешь в беде — дай мне знать, и я приеду. А если тебе надоест одиночество, позови меня, и мы опять вместе отправимся в дорогу.

Джек ничего не ответил, боясь, что голос изменит ему.

Через минуту в окне появился Хват. Своим острым молодым глазом он сразу подметил, какого рода тишина здесь стоит, и постарался развеселить друзей по мере своих сил.

— Как только это путешествие окончится, клянусь могилой матушки Скорого, никогда больше не сяду на лошадь. И почему только люди ездят верхом, когда можно плавать по морю?

Джек и Таул посмотрели друг на друга и весело расхохотались.

— Ну что ж, пора, — сказал Таул, кладя руку на плечо Джека. — Береги себя, дружище. Мыслями я всегда с тобой.

— А я — с тобой. — Джек хотел сказать еще что-то, хотел поблагодарить Таула за все, что тот для него сделал, и за то, что только что предложил, но что-то удержало его. Им нет нужды благодарить друг друга.

Джек вышел из дома, чтобы проводить их. Таул был точно таким, какими Джек всегда представлял себе рыцарей: благородным, могучим, уверенным. Подняв на прощание руку со свежим знаком отличия, он повернул коня и поскакал прочь.

Джек сглотнул комок. Раздираемый между печалью и радостью, он смотрел, как два всадника исчезают в густой зеленой тени дальних сосен, и старался разглядеть каждую мелочь, чтобы сохранить ее как дорогое воспоминание. Но вот путники окончательно скрылись из глаз, а Джек вернулся обратно в замок.

Кухню наполнял запах печеного. Джек вынул хлебы из печи и положил на стол остывать. Он посидел немного, глядя, как от них поднимается пар, и вдруг, подхваченный внезапным порывом, бросился к двери. Пусть хлебы остаются сторожу.

Перекинув котомку через плечо, он вышел на полуденное солнце. Ему не хотелось сейчас ехать верхом, и он вел лошадь за собой в поводу. Легкий ароматный ветерок дул с гор. Жужжали насекомые, в кустах чирикали птички, и высоко над головой кружил одинокий ястреб. Солнце грело шею и щеку Джека, под ногами шелестела трава. Письмо к Тариссе покоилось на сердце. Джек шел к соснам тем же путем, что и Таул. Когда он добрался до леса, тени переместились от запада к востоку. Конь Джека собрался свернуть на восточную тропу, по которой проехали лошади Таула и Хвата, но Джек направил его на юг. Какое-то время Джеку хотелось попутешествовать одному.