Алексей Пехов - Основатель

Дорога заметно поднималась в гору. Мокрая брусчатка, отражающая огни фонарей, стилизованных под начало девятнадцатого века, высокие стены особняков по обе стороны, и ни души. Резкий порывистый ветер крутил флюгер на крыше одного из домов.

До чуткого слуха некроманта донесся отдаленный звон колоколов Вышеграда, и тут же им ответил колокол собора святого Витта.

— Полночь, — тихо пробормотал Босхет.

Колдун быстро шел вперед, узнавая знакомые места. Теперь в бывших дворянских особняках обосновались посольства. В ночи, несмотря на ярко освещенные стены, они казались мертвыми. Совершенно пустая улица, словно всех жителей выкосила чума, производила привычное впечатление. Да, за прошедшие века старые районы Праги изменились не слишком сильно…

Единственного человека на Влашской Кристоф встретил возле открытых ворот госпиталя Милосердных Сестер. Тот был облачен в серое пальто, под которым виднелась больничная пижама, и, сидя в инвалидном кресле, курил папиросу. Больной удостоил случайного прохожего заинтересованным взглядом, но ничего не сказал, лишь поежился от ночной прохлады и сплюнул на брусчатку.

Босхет мрачно посмотрел на него, ухмыльнулся, хотел изречь что-то, но передумал.

Влашска закончилась тупиком. Справа от нее дорогу преграждали запертые железные ворота, а налево круто уходила вверх узкая каменная лестница. На ней тоже горели фонари. Кристоф улыбнулся — у жителей Праги давно вошло в привычку освещать даже самые укромные уголки города. Особенно такие, как Петринский холм. Что ж, ничего удивительного. В Средние века слишком многие стали пищей для живущих здесь братьев, привыкших охотиться в темноте. Особенными зверствами отличались Нахтцеррет, которым в ту пору принадлежал Вышеград.

Однажды Золотые Осы устроили резню сразу в нескольких темных городских кварталах. С утра собиратели трупов устали грузить тела на телеги, а святая инквизиция сбилась с ног, но так никого и не изобличила. И хотя жалкие фонари никак не помогут спастись смертному, если его крови возжелает кто-либо из киндрэт, именно с тех самых пор пражане начали скрупулезно следить за освещением.

Лестница закончилась. Кристоф обернулся, посмотрел на открывшийся вид. Сияющая огнями Прага лежала перед ним как на ладони. Босхет тоже с интересом изучил открывающуюся панораму, многозначительно хмыкнул и засунул руки в карманы куртки.

— Мэтр, помните восстание гуситов? А чуму? Трупы валялись прямо на улицах, а на площади святого Вацла каждую неделю кого-нибудь вешали, — добавил он мечтательно. — Теперь такого не увидишь.

У бетайласа была выборочная память на события прошлого. Единственно ценными дух-убийца считал эпидемии, войны и революции. Остальное не имело особого значения.

— Помню, — отозвался кадаверциан и направился дальше.

Цель его находилась не на вершине, так что он проигнорировал широкую асфальтовую дорогу, ведущую на самый верх, и направился к петляющей по склону узкой тропинке.

Вокруг раскинулся большой парк. Старые клены и липы нависали над кадаверцианом, переплетенные ветви кустарника не давали свернуть в сторону. В отличие от остального города здесь еще чувствовалось дыхание уходящей зимы. Клочки старого снега притаились в тени валунов, а деревья, казалось, только просыпались от холода.

Идти пришлось довольно долго, и, наконец, колдун увидел один из входов в катакомбы Петринского холма. Кристоф допускал, что люди могли замуровать вход или, еще хуже, обрушить своды. Но нет. Все, до чего додумались пражане, — перекрыть ведущий под землю черный провал металлической решеткой.

— Позвольте, мэтр. — Босхет выступил вперед, огляделся, взялся за прутья и без особого труда выдернул из камней ржавую конструкцию.

Подождал, пока кадаверциан войдет, нырнул в темноту следом и аккуратно поставил створку «ворот» на прежнее место, чтобы не привлекать к открытому входу в подземелья лишнего внимания.

Стены, пол и потолок в катакомбах были неровными. Пахло сыростью и гнилыми листьями. Шагов через двадцать коридор резко повернул налево и пошел вниз. Миновав первый подземный перекресток, Кристоф пригнулся — свод стал очень низким.

Мастер Смерти ни на миг не забывал о дремлющей здесь силе. Интересно, его уже почувствовали? И если да, то сколько у него осталось времени? Как долго Битах, способная мгновенно уничтожить любого из киндрэт, позволит некроманту бродить по бывшим владениям кадаверциан, теперь ставшим ее безраздельной собственностью? Но ничего, кроме привычной сосущей боли в позвоночнике, преследовавшей его с момента прибытия в Прагу, Кристоф не ощущал. Пока все было спокойно. Похоже, порождение иного мира пребывало в глубоком сне.

Колдун шел легко и быстро. Не путаясь в коридорах, не останавливаясь, не оглядываясь, не раздумывая. Путь был привычным. У выступа, похожего на голову младенца, он остановился и, приложив ладонь, произнес несколько фраз. Камень содрогнулся, размяк, потек под пальцами… Вход в святая святых клана Смерти открылся.

Как только кадаверциан пересек незримую черту «врат», стена за спиной снова стала монолитной, а где-то высоко, под сводом, вспыхнули сотни магических огней, освещая широкий коридор.

Внутренний город разительно отличался от катакомб. Гладкий пол и стены были облицованы черным мрамором. Высокий потолок с тяжами контрфорсов. Каменные скульптуры, изображающие кровных братьев. В отдалении слышалось журчание фонтана.

Боль в позвоночнике стала сильнее, пальцы покалывало. Босхет, шагая следом за некромантом, мрачно сопел и сердито передергивал плечами. Дух-убийца тоже чувствовал потустороннюю магию. Но кроме этой явной угрозы существовала и другая. Когда Битах уничтожила Лудэр и растеклась по Праге, кадаверциан покидали свое поселение в большой спешке. Кристоф, следуя приказу Вольфгера, ушел одним из первых, уводя за собой выживших в войне братьев. А мэтр остался еще на несколько часов, расставляя ловушки для возможных незваных гостей и пряча то, что нельзя было унести с собой.

Вольфгер так никому и не рассказал про оставленные здесь смертельные сюрпризы. А ученик не счел необходимым донимать наставника расспросами, ведь никто из клана не предполагал когда-либо вернуться сюда без его приказа.

Впрочем, как убедился кадаверциан, это был далеко не единственный секрет мэтра. Теперь Вольфгера нет, все тайны он унес с собой, и его воспитаннику придется выпутываться самостоятельно.

Бетайлас коротко кивнул в ответ на взгляд мастера Смерти и направился вперед. Если бы можно было использовать заклинание «Туманной гончей» — порождение кадаверцианской силы легко нашло бы все магические ловушки. Но даже слабый всплеск магии мог пробудить Битах. Поэтому в Прагу и поехал Босхет — мастер по разного рода вскрытиям. Его присутствие давало надежду на то, что до зала Совета колдун доберется живым и здоровым.