Анна Этери - Похищение зеленой хризантемы

Тея беззвучно тряслась от смеха: верно, герцог дождался, чего заслуживал, имея столь скверный характер.

— Его светлость запнулись за собственное высокомерие и набили фингал? — не выдержала она, давясь смехом.

Он измерил ее своим коронным изничтожающим взглядом, отчего Тея чуть не свалилась от смеха в ирисы, и выдал, едва не выплевывая слова:

— В вашем городе творятся ужасные вещи, а вы позволяете себе отпускать подобные шуточки!

— А что случилось-то? — подал голос абсолютно серьезный Анемон.

— Это Лулон знает что! — продолжал громыхать герцог, проходя мимо них, направляясь к дому. — Розмари определенно здесь не место! Она должна срочно уехать! Я должен ее найти. Где она?

— Она в Классной, но подожди… — кинулся за ним Анемон. Тея увязалась следом.

В холле герцог, увлекшись собственными переживаниями, умудрился столкнуться с колонной, вызвав у девушки очередной приступ смеха, и резко ускорившись, почти ворвался в комнату, где его сестра создавала свой шедевр. Воцарилась звенящая, напряженная тишина. Анемон с Теей, не решаясь войти внутрь, застыли у порога.

Наблюдая, как потрепанный Лель безмолвно хлопается в обморок, девушка ему даже посочувствовала, похоже, у несчастного выдался просто день потрясений.

— Почему я в твоей комнате?

Анемон отвлекся от поливки хризантем из изящной посеребренной леечки и обернулся на голос. На его собственной кровати расположился бледный и весь какой-то несчастный Лелендон Миено. Изумрудно-зеленое покрывало определенно не сочеталось с его цветом лица, делая и без того болезненный вид совсем уж пропащим, будто юноша умудрился подхватить смертельную болезнь сразу в последней стадии. Печальный взгляд, устремленный на потолок и серьезность его, лишь усиливали впечатление.

— Анемон?

— Я как всегда не мог найти, в какой комнате ты остановился. Вот выпей.

Лель с сомнением посмотрел на протягиваемую чашку с прозрачным зеленовато-желтым содержимым.

— Да не бойся, не отравлено. Всего лишь ромашковый чай. Не морщись, там еще мелисса и мед, я знаю, что ты терпеть не можешь заваренную ромашку. А тебе она сейчас не помешает.

Старательно кривясь, юноша все же осушил поданную чашку и со вздохом откинулся на подушки.

— И все же, почему именно в твоей?

— Что? — переспросил хозяин комнаты вновь поглощенный хризантемами на столике, и, напоследок ласково прикоснувшись к бархатистой зелени листьев, ехидно осведомился: — А ты хотел попасть в комнату к нашей милой госпоже Мазахаке?

В ответ герцог лишь окатил его презрительным взглядом и уставился на потолок. Анемон улыбнулся, прихватил удобный стул, подтащил его к кровати и уселся рядом с капризным болящим.

— Здесь самая успокаивающая атмосфера, так что выбор очевиден. Рассказывай, мой друг, кто умудрился отоварить Мастера Цветов таким прелестным фонарем? С кем тебе посчастливилось встретиться?

В ответ Лель красноречиво промолчал и отвернулся.

— Неужели тебе довелось наконец познакомиться с Хами и ее бандой? Нет? Впрочем, что им делать на кладбище? Только не говори, что ты встретился со всей "прекрасной феей"! — под внимательным взглядом вопрошающего на щеках юноши начал расцветать нежный румянец, что вполне могло послужить доказательством того, что последнее предположение было верным.

— Вот как, — чуть удивленно констатировал смущение герцога Анемон. — И встреча, насколько я могу судить, вышла бурной и определенно очень познавательной. Возможно даже для обеих сторон. Признайся, что это была именно она и я, так и быть, даже не стану выспрашивать подробности.

— Очень надеюсь, что не станешь, — проницательность Анемона начинала действовать герцогу на нервы, поэтому он страстно возжелал поскорее оказаться от него подальше. — Иначе кто-нибудь может пострадать.

— Отчего? — спокойно отозвался зеленоглазый молодой человек, меланхолично покосившись на развороченное окно — следы недолгого, но разрушительного присутствия его непредсказуемой прислуги в его же собственной спальне.

— От меня, — буркнул Лель и протянул пустую чашку — якобы за добавкой, гостеприимному хозяину, чтобы хоть как-то отвлечься.

Анемон с готовностью потянулся за молочно-белым чайничком с заваренной ромашкой и налил полную чашку, твердой рукой пресекая попытки отдернуть оную обратно — Лелендон действительно не любил ромашковый чай, хоть и признавал его полезность.

— Ну, спасибо хоть предупредил, милый ты мой. И все же скажи, я прав в своем предположении относительно "феи"?

— Почему это тебя так интересует? — юноша задумчиво всматривался в чай, не спеша его пить и не торопясь отвечать.

— Почему? Потому, что если я прав, то складывается прелюбопытная картина с этой самой таинственной девицей, Драценой, как она тебе представилась.

— Чем же это она тебе так любопытна?

— Да хотя бы тем, что твоя "фея" совсем не так проста как может показаться с первого взгляда. Чего только стоит "украшение" на твоем лице.

— Полагаешь, мне идет? — процедил сквозь зубы Лель, вовсе не в восторге от слов собеседника.

— По крайней мере, не сильно портит твою милую мордашку, — отметил Анемон и протянул миску с компрессом. — Вот возьми, кстати.

— Что это? — с подозрением отнесся юноша к желтым цветочкам, залитым водой.

— Какой недоверчивый, прямо прелесть! Коровяк это, не узнаешь уже? Где там твой синяк?

Успокоившись, Лель отставил так и не выпитый чай и позволил Анемону расправить лечебные лепестки поверх синяка.

— Ну, так и?

— Что?

— Я прав?

— В определенном смысле ты всегда прав, — уклончиво согласился герцог.

— Ага, — довольный Анемон откинулся на спинку стула, рассматривая веселенькие желтенькие цветы на лице Миено.

— Ну и чем это тебе поможет мое признание? — вновь начал петушиться Лель.

— Всему свое время, дорогой братец. Кстати, все как-то некогда спросить было — зачем ты приехал?

— Нет, это возмутительно! Вместе того, чтобы предложить мне чашку нормального крепкого чая и поинтересоваться, как я себя вообще чувствую, ты учиняешь допрос с пристрастием! Мне что нужна причина для посещения твоего дома?

— Конечно, нет, — настала очередь Анемона возмущаться, хотя в его случае это было притворством. — Но она у тебя всегда есть, и ты имеешь удовольствие озвучивать ее в самый последний момент и наделять статусом "важная".

— Верно-верно. И уж не хочешь ли ты сказать, что этот "самый последний момент" настал, и мне пора откланяться? — воззрился на хозяина дома Лель, умея сочетать во взгляде негодование, упрек и выражение мысли, что, мол, от Анемона другого и ожидать не приходилось. — Но смею тебя разочаровать. Теперь, когда я узнал, какие дела творятся в Феланде… — он сделал многозначительную паузу, — то я не могу просто так уехать, не разобравшись. Тебе даже не стоит меня об этом просить. Как своему родственнику, я могу сделать даже больше… — Анемон с внезапно одолевшей тоской припомнил, как в порыве родственных чувств Лель в холле переколотил все статуи хранителей-божеств, не очень-то разбирая, что ему там попало под горячую руку.