Наталья Бульба - По воле судьбы

Очень скоро мне пришлось признать, что я в очередной раз ошибся. Отбросив попавшего мне в руки изарогца к ближайшей стене (оружие не вынимала ни одна из сторон), я неожиданно оказался рядом с Таркилом. Наши взгляды на мгновение столкнулись, пытаясь опознать друг в друге противника, но вместо того, чтобы вновь ринуться в побоище как только стало понятно, что в этой драке мы не враги, демон кивает в направлении приоткрытой двери. А в нее, как раз в этот момент, пригнувшись, проскальзывает один из караванных прислужников.

И хотя это может значить все, что угодно, я не сомневаюсь – именно этой ночью в сторону Самархаша отправится гонец со сведениями о нашем обозе.

А вот что думать о демоне….

Дамир

Я проводил Верту и вернулся в сад, рассчитывая, что прогулка в одиночестве вернет здравость моим мыслям. Мне было стыдно, тревожно, я корил себя за бездействие, судьбу – за жестокость. Но я понимал, что все эти душевные терзания ничем не могут помочь ни мне, ни сестре Самиры, ни всем остальным, и должен был заставить себя действовать, отбросив мешающие этому эмоции.

К сожалению, сделать это было не так просто, как хотелось.

Долгие годы, в течение которых я балансировал на грани между тем, чтобы уподобиться зверю, которого изображал или сорваться в пропасть ненависти, не выдержав напряжения, давали о себе знать. Душа просила искренности отношений, спокойствия и размеренности в жизни, а разум, привыкший к разгадыванию шарад, не терпел пустоты. И в те дни, когда я бывал в своем замке, рядом с женой и детьми, я чувствовал себя счастливым. Но когда события начинали напоминать взбесившихся драгуров, я ощущал себя живым. И эти два чувства никак не желали слиться в одно.

– Завтра в крепость?

Шаги Азаира я услышал, когда он свернул на аллею, по которой я медленно брел. Впрочем, он не пытался скрыть своего приближения.

Солнце уже окончательно скрылось за зубчатым изгибом гор и мрак, ощутимо тяжелый там, где парк не расцвечивался яркими огоньками магических светильников, добавлял уныния и так не очень-то праздничному настроению.

– Только не говори, что ты намерен отправиться со мной, – усмехнулся я, ловя себя на том, что непривычно мрачное выражение лица оборотня меня радует.

– И хотел бы, – протянул он, задумчиво глядя на меня. – Но я отвечаю перед твоим королем за безопасность его сестры. Да и отец не склонен считаться с моим мнением. Сдается мне, что как только вся эта история закончится, он сложит с себя ответственность за клан.

На то, чтобы согласиться с княжичем, мне хватило пары мгновений. Скоропалительная помолвка, которая воспринималась очень неоднозначно, была лишь одним из весомых доводов в пользу подобного вывода. Я же без труда мог привести еще множество, среди которых был и тот, что Азаир все чаще представлял оборотней, встречаясь вместо отца с правителями других земель.

– Рассчитываешь на мое сочувствие? – В моем голосе не было ехидства, скорее уж толика недоумения. То, что я разделял с ним предположения о его будущей доле, не мешало мне удивляться подобной откровенности.

– От тебя дождешься! – Его губы дернулись в насмешливой улыбке, но глаза остались пустыми, ничего не выражающими. – Наверное, пытаюсь оправдаться.

Мне пришлось остановиться и окинуть его внимательным взглядом. Судя по тому, что я увидел, сегодняшний вечер не только для меня стал временем, когда долг сражался с совестью. Правда, из нас двоих, мое положение было более удручающим. Будучи советником Анжи и родственником Верты, я проигрывал в любом случае.

– Тебе дать совет? – Теперь уже он мог видеть противоречие между язвительностью моего тона и тем, как жестко я смотрел на него. Но он этого словно и не заметил, просто кивнул в ответ на мой вопрос. – Если эта женщина тебе нужна, ты сделаешь все, чтобы добиться ее уважения и любви. А если нет…. – я сделал паузу. Не столько заставляя ждать продолжения, сколько убеждая себя в том, что поступаю правильно, говоря так, – то и терзаться нечего. Просто скажи ей об этом, дождись, когда вся эта кутерьма закончится, и позволь расторгнуть помолвку.

Ничего не ответив он остановился у того самого фонтана, где совсем недавно стояли мы с Вертой и закинув голову замер, вглядываясь в мерцающие в ночном небе яркие звезды. Подсвеченной здесь была лишь сама статуя женщины, из рук которой в мраморную чашу стекала вода, так что ничто не мешало наслаждаться сказочной феерией.

Я не мог видеть его лица, но он не воспринимался умиротворенным, что у меня всегда ассоциировалось с подобной созерцательностью, скорее, надломленным, потерявшимся. Но у меня не было сомнений, что Азаир, если и позволил мне увидеть себя таким, то не для сочувствия – оно ему было ни к чему. Закончится ночь, он примет то, единственное, созвучное его понятию чести и долга решение, и вновь обретет цельность, которая делала его весьма опасным противником.

То, что я видел сейчас, называлось доверием и откровенностью. А значит….

– Меня убеждать не надо, – хмыкнул я, чувствуя некоторое удовлетворение. Приятно было разгадать еще один кусочек ребуса, пусть даже он и не касался напрямую проблемы, которую мне вскорости предстояло решать. – То, что ты можешь быть домашним, тебе придется доказывать Верте и Самире. Имей в виду, моя жена только кажется хрупкой.

– Я заметил, – оторвавшись от звезд и посмотрев на меня, произнес он с легкой досадой в голосе. Похоже, он не рассчитывал, что мне удастся так скоро постичь его умысел. – На твою помощь я не рассчитываю, но прошу, хотя бы, не мешай.

Я мог только радоваться тому, что Алекс не был мне другом.

– Все в твоих руках, – бросил я и, не дожидаясь его ответа, резко развернулся и направился в сторону замка. Летняя ночь коротка, а утром мне предстояла дорога в Арансон-Хар.

Да и видеть перед глазами живое напоминание о своем предательстве мне не очень-то и хотелось. Достаточно и того, что я знал – быть советником короля не самое приятное занятие.

Пока добирался до предоставленных мне покоев, окончательно избавился от мрачных мыслей. Проблемы Алекса, Верты и Азаира покажутся смешными, если нам не удастся справиться с той, что способна наводнить наш мир полчищами нечисти.

Кэрн, которого я назвал князю Пустотой, безмятежно спал, уютно устроившись на тахте в гостиной. Казалось. Он не шелохнулся, когда я вошел в комнату, его дыхание продолжало оставаться таким же невесомым, но я не сомневался в его бодрствовании. К тому же, я ощущал его присутствие в саду.

Я, стараясь не шуметь (по привычке), прошел в спальню, повторяя, как заклинание: «Спать, спать, спать…». Можно было, конечно, обойтись и без него, но тогда комментарии собственной совести, бунтовавшей против принятого мною решения, могли лишить меня так нужного мне отдыха.