Клайв Льюис - Принц Каспиан

– Не хвалите меня, ваше величество, – отвечал Боровик. – Я ведь зверь, а мы не меняемся. Более того, я барсук, а мы упорны.

– Мне жаль Никабрика, – сказал Каспиан, – хоть он и возненавидел меня с первого взгляда. Он озлобился из-за долгих лишений. Если бы мы победили быстро, он, быть может, в дни мира стал бы хорошим гномом. Не знаю, кто из нас его убил, и рад, что не знаю.

– Вы в крови, – сказал Питер.

– Да, меня укусили, – отвечал Каспиан. – Вот оно – эта серая мерзость.

Промывание и перевязывание раны заняло много времени, а когда всё было закончено, Трам сказал:

– Ну вот. Прежде всего остального надо позавтракать.

– Только не здесь, – произнес Питер.

– Да, – отвечал Каспиан, содрогаясь. – И надо прислать кого-нибудь, чтобы убрали трупы.

– Пусть эту пакость свалят в яму, – распорядился Питер, – но гнома мы отдадим его братьям, пусть похоронят по своему обычаю.

Они позавтракали в другом помещении внутри Холма. Это был не совсем тот завтрак, какого они могли пожелать: Каспиан и Корнелиус мечтали о пироге с олениной, Питер и Эдмунд – о яичнице и горячем кофе, а получили по маленькому куску медвежатины (у мальчиков из карманов), ломтику засохшего сыра, луковице и кружке воды. Однако набросились они на еду так, будто вкуснее и быть не может.

– Так вот, – сказал Питер, когда они кончили завтракать, – Аслан и девочки (это королева Сьюзен и королева Люси, Каспиан) где-то близко. Мы не знаем, когда он начнёт действовать. Разумеется, решает он, а не мы. Сейчас он ждёт от нас, чтобы мы сделали всё, что от нас зависит. Ты говорил, Каспиан, у вас мало сил, чтобы встретиться с Миразом в решающей битве.

– Боюсь, что так, Верховный Король, – отвечал Каспиан. Он сразу полюбил Питера, но чувствовал себя скованно. Его гораздо больше поразила встреча с великими королями из старых сказок, чем их – встреча с ним.

– Ну что ж, – сказал Питер, – раз так, я пошлю ему вызов на поединок.

Никому прежде это не приходило в голову.

– Пожалуйста, – попросил Каспиан, – можно я пошлю? Я хочу отомстить за отца.

– Ты ранен, – отвечал Питер. – И вообще, он просто посмеётся над твоим вызовом. Я хочу сказать, мы-то видим, что ты – король и воитель, но он-то считает тебя ребенком.

– Однако, государь, – сказал барсук, который уселся поближе к Питеру и не спускал с него глаз, – примет ли он вызов даже и от вас? Он знает, что его войско сильнее.

– Очень может быть, что не примет, – согласился Питер, – но попробовать всё-таки стоит. Даже если не примет, мы потратим большую часть дня, посылая герольдов туда и обратно. За это время Аслан, быть может, что-нибудь сделает. И наконец, я смогу посмотреть армию и укрепить позиции. Я пошлю вызов. Собственно, я напишу его прямо сейчас. У вас есть перо и чернила, господин доктор?

– Учёный с ними не расстаётся, ваше величество, – ответил доктор.

– Очень хорошо, я диктую, – сказал Питер.

Пока доктор разворачивал пергамент, откупоривал рожок с чернилами и чинил перо, Питер откинулся назад, прикрыл глаза и восстановил в памяти язык, на котором составлял подобные послания давным-давно, в Золотой век Нарнии.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Вы готовы, доктор?

Доктор Корнелиус обмакнул перо и ждал. Питер продиктовал следующее:

«Питер, милостью Аслана, по избранию, по обычаю и по праву завоевания Король над всеми королями Нарнии, император Одиноких Островов и владетель Кэр-Параваля, рыцарь благороднейшего Ордена Льва – Мираза, сына Каспиана Восьмого, некогда лорда-протектора Нарнии, ныне именующего себя королем Нарнии, приветствует».

– Написали?

– Нарнии, запятая, приветствует, – пробормотал доктор. – Да, государь.

– Тогда начните с новой строчки, – сказал Питер.

«Для пресечения кровопролития и во избежание прочих беспокойств, могущих возникнуть вследствие войны, ныне угрожающей нашему владению Нарнии, мы соизволяем подвергнуть нашу королевскую особу превратностям поединка в интересах нашего преданного и возлюбленного Каспиана, дабы доказать победой над вашей светлостью, что сказанный Каспиан есть законный король Нарнии под нашим началом, как нашей милостью, так и по законам тельмаринов, а ваша светлость дважды повинны в вероломстве: как в похищении владения Нарнией от сказанного Каспиана, так и в бесчеловечнейшем – не забудьте, что оно пишется через «с», доктор, – кровавом и противоестественном убийстве вашего доброго господина и брата короля Каспиана, девятого этого имени. Посему мы со всей настойчивостью приглашаем, вызываем и требуем вашу светлость на сказанный поединок и вручаем это послание в руки нашего возлюбленного и царственного брата Эдмунда, некогда короля под нашим началом в Нарнии, герцога Фонарной Пустоши и графа Западного Пограничья, рыцаря Благородного Ордена Стола, которому мы даём все полномочия устанавливать с вашей светлостью порядок сказанного единоборства. Дано в нашем расположении в Холме Аслана сего XII дня месяца листьев в первый год Каспиана Десятого Нарнийского».

– Вроде годится, – сказал Питер, переведя дыхание. – А теперь нужно послать с Эдмундом ещё двоих. Думаю, одним должен быть великан.

– Он… он, знаете ли, не шибко умён, – заметил Каспиан.

– Разумеется, – сказал Питер. – Но все великаны выглядят представительно, если только молчат. И это его ободрит. А кто второй?

– Честное слово, – сказал Трам, – если вы хотите, чтобы он убивал взглядом, то это Рипичип.

– Верно, судя по рассказам, – рассмеялся Питер, – не будь он такой маленький. Его не заметят, пока он не подойдет вплотную.

– Пошлите Громобоя, государь, – посоветовал Боровик. – Никто ещё не смеялся над кентавром.

Часом позже двое главных военачальников Мираза, лорды Глозель и Сопеспиан, прогуливаясь вдоль рядов и ковыряя в зубах после завтрака, увидели идущих к ним из лесу кентавра и великана Ветролома, которых уже встречали в бою, а между ними кого-то, кого узнать не могли. Впрочем, и одноклассники не узнали бы Эдмунда, если б увидели в этот миг. Аслан дохнул на него, и отблеск величия лежал на нём.

– Что это? – спросил лорд Глозель. – Атака?

– Скорее переговоры, – сказал Сопеспиан. – Видите, они несут зелёные ветви. Похоже, пришли просить пощады.

– Тот, кто идёт между кентавром и великаном, что-то не похож на просителя, – сказал Глозель. – Кто это может быть? Не мальчишка Каспиан, точно.

– Нет, конечно, – согласился Сопеспиан. – Это непобедимый воин, уверяю вас, где бы эти мятежники его ни добыли. Он (на ушко вашей светлости) гораздо царственнее самого Мираза. И что за кольчуга на нём! Никто из наших кузнецов такую не сделает.