Джин Вулф - Коготь миротворца

Дом разбойника ничем не отличался от остальных деревенских жилищ: сложенный из нетесаного камня, одноэтажный, с плоской массивной крышей из того же материала. Дверь и единственное окно, выходящее на улицу, закрывала грубая кладка. Около сотни зевак слонялись поблизости, переговариваясь и показывая на дом, но изнутри не доносилось ни звука, а из трубы не шел дым.

– Так принято в этих местах? – спросил я Иону.

– Да, такова традиция. Наверное, слышал пословицу:

«Неправда, полуправда и немножко правды – это и есть традиция».

– Мне кажется, он мог бы без труда выбраться оттуда. Можно было пробиться через окно или через дверь ночью или сделать подкоп. Если он действительно шпионил для Водалуса, то должен был знать, что его ждет, и мог заранее запастись едой, водой и инструментами.

Иона отрицательно покачал головой.

– Перед тем как заложить окна и двери, они всегда врываются в дом и забирают все, что найдут: продукты, инструменты, свечи. Ну и конечно, ценные вещи.

Звучный голос произнес:

– Да, обладая малой толикой здравого смысла, позволю я польстить себе самому и согражданам, именно так мы и делаем.

Это был алькальд, который незаметно подошел к нам и встал позади. Мы обменялись приветствиями. Алькальд был приземистым, крепко сбитым человеком, чье открытое лицо несколько портили какие-то слишком уж умные глаза.

– Я узнал тебя, мастер Северьян, хоть ты и сменил платье. Это новое? Похоже на то. Если оно тебя не устраивает, скажи мне. Мы хотим, чтобы у нас на ярмарке торговали честно. Пусть только кто-нибудь попробует тебе не угодить – утопим в реке, можешь быть уверен. Одного-двух в год утопить полезно, чтобы остальные не распускались.

Он сделал шаг назад и осмотрел меня с головы до ног, потом кивнул сам себе, как бы одобряя мой вид.

– Словно на тебя шито. Надо сказать, фигура у тебя прекрасная. И лицо красивое. Бледноватое немного, но наше жаркое северное солнце это скоро поправит. Как бы там ни было, одежда тебе к лицу и носиться будет долго. Если спросят, где купил, скажи: на ярмарке в Сальтусе. Нам на пользу пойдет.

Я обещал, что скажу, хотя гораздо больше беспокоился о «Терминус Эст», который спрятал в своей комнате, чем о том, как выгляжу и как будет носиться платье, только что купленное у уличного торговца.

– Я полагаю, ты и твой помощник пришли посмотреть, как мы будем выволакивать наружу этого негодяя? Сейчас начнем. Как только Месмин и Себальд принесут стенобитное орудие. Так у нас называется эта штука, хотя, честно говоря, это просто обыкновенное бревно. И не такое уж большое, иначе деревне пришлось бы слишком много платить тем, кто будет им орудовать. Так или иначе, оно свое дело сделает. Я думаю, вам еще не успели рассказать, что у нас тут произошло восемнадцать лет назад?

Иона и я помотали головами.

Алькальд выпятил грудь, как это принято у политиков, когда им представляется возможность произнести более двух фраз кряду.

– Я все это хорошо помню, хотя и был тогда всего лишь подростком. Женщина. Имя забыл, но мы всегда называли ее Матушка Лихорадка. Ее тоже замуровали в доме. Вот точно так же, как Барноха, – занимаются-то этим всегда одни и те же люди. Но тогда был конец лета, время сбора яблок. Я точно помню: все пили свежий сидр, а сам я ел яблоко, пока смотрел.

На следующий год, когда взошла пшеница, кто-то пожелал купить дом. Собственность преступника переходит деревне, как вам известно. Те, кто делает работу, получают вместо платы все, что найдут в доме, а сам дом и землю забирает деревня.

Короче говоря, мы взяли стенобитное орудие и пробили дверь, думая вымести старушечьи кости и запустить в дом нового владельца. – Алькальд засмеялся, запрокинув голову. В этом смехе было что-то жутковатое, призрачное, а может быть, так казалось из-за того, что его почти заглушал гул толпы. Я спросил:

– Она не умерла?

– Это смотря что ты имеешь в виду. Женщина, так долго пробывшая в полной темноте, может превратиться в довольно странную тварь, вроде тех, что встречаются в гнилом дереве. Мы в Сальтусе почти все рудокопы и под землей многое повидали, но тут мы взяли руки в ноги да врассыпную, а потом вернулись с горящими факелами. Свет ей пришелся не по нраву, не говоря уж об огне.

Иона коснулся рукой моего плеча и указал на толпу, которая пришла в движение. Несколько мужчин с деловитым видом расталкивали народ, прокладывая себе дорогу. На них не было ни шлемов, ни доспехов, но некоторые несли остроконечные пики, а остальные – палки с медными навершиями. Мне сразу вспомнился отряд охранников-добровольцев, который пропустил к некрополю Дротта, Роша, меня и Эату много лет назад. За этими вооруженными людьми четверо мужчин несли стенобитное орудие, о котором говорил алькальд, – грубое бревно примерно двух пядей в поперечнике и шести кубитов в длину.

При их появлении толпа выдохнула в едином порыве, потом все оживленно заговорили, послышались одобрительные возгласы. Алькальд оставил нас и отправился отдавать распоряжения. Людям с пиками очистили место вокруг замурованного дома, а когда мы с Ионой стали проталкиваться поближе, алькальд велел им пропустить нас вперед.

Я думал, что, как только все будет готово, они начнут ломать стену без предварительных церемоний. Однако я недооценивал алькальда. В последний момент он взобрался на крыльцо и помахал над головой шляпой, призывая к тишине.

– Привет вам, гости и соседи! Прежде чем вы успеете трижды вздохнуть, мы взломаем заслон и вытащим разбойника Барноха. Мертвым или – как мы надеемся, потому что времени прошло еще недостаточно, – живым. Вы знаете, в чем он повинен. Он вошел в сговор с приспешниками предателя Водалуса. По его доносам они убивали честных людей. Все вы сейчас думаете, и справедливо, что столь подлое преступление надо карать без пощады. Да, говорю я! Да, говорим все мы! Сотни и тысячи покоятся ныне в могилах по вине Барноха. А скольких постигла еще более страшная участь!

Прежде чем упадут эти камни, я призываю вас: задумайтесь! Водалус потерял шпиона. Он будет искать другого. Как-нибудь глухой ночью, и, как я думаю, уже скоро, к одному из вас придет незнакомец. Говорить он будет складно…

– Совсем как ты! – раздался чей-то возглас, и все засмеялись.

– Куда лучше, чем я. Я всего лишь простой рудокоп, как вам известно. Сладкая речь и, наверное, немного денег, вот что я думаю. Так вот, прежде чем сказать ему «да», вспомните дом Барноха таким, каким видите его сейчас – с каменной кладкой вместо двери. Представьте себе собственный дом без окон и дверей. Представьте в нем себя.

А теперь представьте, какое зрелище вас ожидает. Говорю вам всем и особенно гостям: то, что вы сейчас увидите, – только начало. Ярмарка в Сальтусе сегодня только открывается. Мы наняли лучшего мастера в Нессусе, и в ближайшие дни вы станете свидетелями казни по меньшей мере двух человек. Казни по всем правилам искусства, когда голова человека летит с плеч долой от одного удара. Один из осужденных – женщина, и потому нам потребуется стул. Это то, что многие из вас, кичащиеся своей образованностью, никогда не видели и не увидят. Вы также полюбуетесь, как этого человека, – алькальд шлепнул ладонью по стене, – этого Барноха, поведет к смерти наиопытнейший проводник. Может, преступник сумел проделать дыру в стене, как это часто бывает, и тогда он сейчас слышит меня.