Александра Лисина - Первый удар

Недавнее видение выбило меня из колеи.

Оно, едва всплыв в памяти, вызвало внезапную дрожь от мысли, что все это время мне по-прежнему угрожала опасность от никуда не исчезнувшего, как мне когда-то казалось, но притаившегося, надежно скрывшегося в глубине моего разума и тщательно хранившего сам факт своего присутствия эара. Обмен Душ… боже, кажется, теперь я знаю, КАК и с помощью ЧЕГО он провел этот гнусный ритуал. И почему его родовое… кровное!.. оружие так поразительно легко прижилось внутри меня, смертной, которую его прежний хозяин так долго и упорно ненавидел.

Эриол — это часть эара. Его оружие, его плоть и кровь. Оно — часть его тела. Оно хранит в себе частичку его души. И это именно он, красивый клинок с потрясающими свойствами, все время упорно прятал от меня и Теней своего погибшего хозяина. Только там мертвый эар мог сохранить себя в неприкосновенности. И только в нем он мог оставаться сколь угодно долго, тщательно выбирая время для внезапного, неожиданного, предательского удара.

Почувствовав мою мысль, из правой ладони нерешительно выглянула знакомая до боли изогнутая рукоять. Предатель… а ведь он — настоящий предатель. Подумать только — всего одно слово эара, и спрятанный в моем теле клинок мог стать моим последним воспоминанием. В любой миг он мог разрезать мое тело пополам. Уничтожить его. Разорвать на части. Слабая человеческая плоть никогда не была для него препятствием. Раз уж он даже на хитиновые панцири Тварей не обращал никакого внимания…

Я судорожно сглотнула и внутренне похолодела.

Мама… все это время я носила свою смерть с собой. Вот в этой руке. Вместе с чужой, затаившейся внутри душой. Причем, глубоко ненавидящей меня душой, ненавидящей весь человеческий род, ненавидящей очень давно и… если честно, за дело.

Но тогда почему же он так долго тянул со своей местью?

Почему так долго ждал?

Почему не убил, если мог сделать это в любой миг, в любой день, в любое мгновение, стоило лишь отдать Эриолу приказ?

Я, поколебавшись, вытащила клинок полностью и заворожено уставилась на серебристо-голубое лезвие, которое впервые показалось мне целиком. И впервые открыло передо мной свою истинную суть. Разящий свет… сгусток энергии, который не пугали никакие преграды… сотканный из мельчайших частичек чужого сознания… помнящий того, из кого был сотворен… слышащий его мысли, желания… знающий все его тайны… острый… граненый… узкий, как протянувшийся с небес отсвет заходящего солнца, и длинный, как самый обычный меч, которым он, забрав щедрый дар освобожденных мною душ, неожиданно стал. Невозможно. Невероятно. Но он лежал в моей руке, постепенно меняя очертания, становясь из обычного кинжала сперва тонкой стрелой, затем — короткой спатхой, длинным мечом, копьем и снова — коротким кинжалом… невообразимо быстро угадывая мои желания. Играя на солнце то серебром, то синими отсветами чудесного небесного металла. Послушный. Волшебный. Покорный отныне. Безгранично острый. Преданный. И почти живой. Квинтэссенция духа Эйирэ… плоть и кровь моего царственного врага, который так внезапно стал мне еще одним кровным братом. Бесценный дар, который он оставил после своей смерти. И воплощенное в сталь прощение, которым он так неожиданно заменил свою прежнюю ненависть.

«Ничего себе! — ошарашено сказал Лин, терпеливо дожидавшийся моего пробуждения возле пещеры, а теперь вскочивший и оторопело уставившийся на изменившийся клинок. — Так вот он, оказывается, какой! Гайдэ, как ты это сделала?! И мне… кажется? Или ты действительно научилась его подчинять?!»

Сжав Эриол, я снова сглотнула и, все еще с трудом веря, хрипло прошептала:

— Ли-Кхкеол…

— Он твой, — тихонько шепнул ветер и тут же умчался прочь, провожая в иные миры отлетевшую душу… последнюю из тех, кого я еще не успела отпустить… и срывая с ресниц невесть откуда набежавшие слезы, которых я, как ни странно, уже не стыдилась.

Вернулись мы на целый день раньше, чем я обещала перед отъездом Фаэсу. Но, поскольку дело близилось к вечеру, а времени было в достатке, то мы с Лином, коротко посовещавшись, решили сперва разведать обстановку, так сказать, с воздуха. Поэтому дождались темноты в одном симпатичном лесочке, расправили крылья и несколько часов потратили на облет близлежащей территории, заодно отыскивая лагерь рейзеров.

Фаэс, кстати, гад последний — точных координат мне так и не дал, отговорившись тем, что, дескать, Его Величество еще не определился со ставкой. Но за то время, пока рейзеры собираются и выходят, этот вопрос еще решится, а на месте пока работают его знаменитые Хасы. И, как только будут точно известны масштабы Прорыва, станет ясно, какое расстояние от него считать относительно безопасным. Потому что вблизи, ясное дело, никто ночевать не будет, а отходить слишком далеко — замучаешься потом возвращаться.

В итоге, нам с Лином пришлось добираться сперва до условленного места сбора, о котором эрдалу, слава богу, сообщили заранее, а потом немного полетать, отыскивая следы его немаленького отряда.

Конечно, я могла сделать проще — отправить Мейру или Локу Зов, который они, будучи наполовину дикими, отлично смогли бы уловить. Но, во-первых, я собиралась сделать им сюрприз, во-вторых, среди Хасов могли оказаться умелые маги. Наконец, в-третьих, так было неинтересно. Да и Лину не мешает размяться, потому что, когда мы приедем, возможности расправить крылья у него еще долго не появится.

С высоты, не смотря на безлунную ночь (сегодня, нам на удачу, на небе скопилось слишком много туч), были хорошо видны Серые горы, вставшие вокруг Фарлиона тесным скалистым кольцом; южная оконечность Валлиона и составляющие ее сразу два крупных эрха, в которых мы пару месяцев тому неплохо поохотились; были видны густые леса, протянувшиеся зеленой косой на север, к родине хвардов и, разумеется, к далекому Эйирэ, куда я пока не планировала возвращаться; а также хорошо просматривались бегущие с гор синие ниточки рек, тускло поблескивали немногочисленные озера — вблизи от гор их было заметно меньше, чем везде. А еще была прекрасно видна мощная горная гряда, протянувшаяся от известного мне Перешейка и далеко вдающаяся в зеленый массив местных лесов. Такая длинная, что разгораживала Равнину и Степь надежным каменным языком, истончаясь где-то далеко на северо-западе и упираясь самым своим кончиком в могучую, широко разлившуюся, но не пригодную к судоходству Кайру. Самую крупную реку этой части Во-Аллара, которая отграничивала Степь от Пустыни. И на берегу которой где-то в необозримой дали затерялся легендарный Скарон-Ол — город-государство, город воинов и родной город моих кровных братьев, в котором нам тоже не мешало бы побывать.