Майкл Муркок - Город в осенних звездах

— Ну как же! Тот самый, чью душу вложили обратно в тело после битвы у Кромки Небес!

— Тот самый, господин.

Принц испытующе поглядел на Клостергейма, потом напряжение его несколько спало, когда тот продолжил:

— Позвольте также представить вам госпожу Либуссу, графиню Картагена и Мендоса-Шилперик, герцогиню Критскую.

Бородатый правитель весь просиял.

— Критскую? Так вы, стало быть, освободились наконец от захватчиков, что покорили и нас?

Она низко ему поклонилась, коснувшись губами руки, протянутой для поцелуя.

— Как сие ни прискорбно — нет, милорд. Но я ношу этот титул. Предки мои происходят оттуда.

— Фон Бек, — продолжал Клостергейм.

Себастократор приподнял бровь.

— Тот самый, который убил вас?

— Потомок его, господин.

Я удостоен был чести поцеловать монаршие перстни.

— Приветствую вас, мой любезный граф, — милостиво обратился ко мне майренбургский принц. Я не стал объяснять ему, что батюшка мой еще жив и, стало быть, граф пока он, а не я.

Наконец и Сент-Одран приложился к руке правителя, причем так напыщенно и грациозно, словно бы губы его прикоснулись к ручке какой-нибудь красотки с картин Гейнсборо.

— Такая честь, сударь. К вашим услугам, сударь. Боюсь только, я не могу похвалиться длинною родословной. Или же Поиском, унаследованным от предков. Равно как и неким особым предназначением либо чудесным воскрешением из мертвых. Я лишь скромный паромщик, переправивший этих троих через что бы там ни разделяло наш мир и ваш.

— А — а, аэронавт! Мне сообщили, едва я проснулся. Мне хотелось бы посмотреть на машину вашу, сударь.

— Буду счастлив, ваша честь, продемонстрировать вам все возможности своего корабля.

— Я внесу этот пункт в свое Расписание. — Себастократор зевнул и потер кулаком глаз, который еще как следует не открылся.

— Прошу прощения. Я еще до конца не проснулся. В сезонной сей спячке есть свои прелести, только вот просыпаться чертовски сложно.

— Ваша честь всегда спит все майренбургское лето?

— Всегда, сударь. Я, видите ли, поклялся, что не стану смотреть на солнце, пока и Деспот, и Император не возвратятся к нам и вновь не примут правление в свои руки.

— Их кто-то держит в плену, ваша честь?

Себастократор не поверил своим ушам.

— Неужели вы совсем ничего не знаете об истории нашей и нашей судьбе? Взмахом руки Сент-Одран выразил свое искреннее сожаление.

— Я здесь в первый раз.

Себастократор рассмеялся, неведение моего друга явно доставило ему удовольствие.

— Ну конечно же! Но истоки сей клятвы моей лежат именно в вашем мире. В 1453 император наш Константин пал в сражении у ворот Святого Романа. Он защищал Византию, защищал свой город и свою веру от Мохаммеда Второго, повелителя османских турок. Когда пал Император, то пал и город, после чего на протяжении трех веков Византией правили турецкие султаны.

Наследники Константина и остатки воинства нашего прошли по всей Фессалии и Македонии в поисках некоего оплота, твердыни, каковую могли бы они посвятить тем, кому поклонялись и кого почитали. Когда же вошли они в горы к востоку отсюда, то подверглись они многим бедам и страдали от голода, непогоды и отчаяния безнадежности. Именно тогда Стефан Палеолог, новый избранный Император, открыл сердце свое всякому, кто только стал бы слушать, и поклялся пожертвовать жизнью своей и душой, только бы людям его даровано было убежище от турков, болгар и сербов. И явилось ему видение. Что византийцы получат то, о чем молит их император, но при этом, до тех самых пор, пока столица их не вернется обратно к ним или же их потомкам, в том самом месте, где обретут они то пристанище, о котором испрашивают теперь, должны они прекратить исполнять ритуалы своей религии, хотя им вовсе и не обязательно от нее отрекаться.

После долгих и продолжительный споров византийцы все-таки согласились на это условия, веря в душе, что уже через год или два они без труда обретут новых союзников, отобьют город свой и вернут его к истинной первоначальной вере.

А на следующий день совершили они переход свой из Лета в Зиму. Они вошли в Миттельмарх. Еще один день, и нашли они поселение это, тогда уже богатый торговый город, космополитический и терпимый, но ему угрожало нашествие демонов, полузверей, что пришли в эту долину за потехою и добычей. В обмен на радушное гостеприимство Стефан, деспот его Андрей Карактол и ратники их спасли город, разгромили полчища демонов, поубивали всех тварей и оставили жизнь лишь немногим, которых взяли в рабство. Благодарные горожане обратились к предкам моим с просьбой принять над ними правление. И вот мы правим здесь в ожидании того дня, когда должны мы будем покинуть Майренбург, дабы сразиться с турками.

— Разве вы сейчас недостаточно для того сильны?

— Еще одно важное дело держит нас в Майренбурге. Едва мы обосновались здесь, стало ясно, что Бог либо изгнан, либо томится в темнице. Особые эмиссары, потомки древних наших священнослужителей, ищут известий о Боге по всем царствам мира. И мы пока еще не получили удовлетворительного ответа.

И правим пока без благословения Церкви, без утешения духа. Как можем мы требовать утешения, если оного нет у самого Господа нашего?! Мы также правим без Императора и Деспота, и так будет, пока не вернемся мы в Византию.

Все это он произнес спокойно, обращаясь единственно к Сент-Одрану, так что я даже не смог ничего ему ответить.

Похоже, из всех нас только Клостергейм не поразился сим странным речам. Либо он был знаком с их поверьями, либо за долгую свою жизнь наслушался столько ереси, что она давно уже не производила на него ни малейшего впечатления.

— На протяжении двух тысячелетий, — продолжал майренбургский правитель, — город сей не подвергался никакой угрозе. И последние полторы сотни лет были так же тихи и спокойны. Я сожалею, однако, о том, что меня всегда мало заботили повседневные дела Майренбурга. У меня есть мои книги, мои барабаны и жабы. Но если я могу быть вам чем-то полезным, вы только скажите.

Потом воцарилось молчание. Какая — то даже неловкая пауза. Я вопрошающе поглядел на застывший череп Клостергейма, потом перевел взгляд на Либуссу, которая демонстрировала холодное самообладание. Клостергейм неожиданно проговорил:

— Мы явились сюда в поисках Святого Грааля, господин. Мы знаем: он здесь. Себастократор настроен был явно скептически.

— Грааль пребывает в руках Сатаны. Ваш предок, граф фон Бек, сам передал ему Чашу. Грааль есть трофей Сатаны, так же, как Святыня София или сокровище Иерусалима!

— Но где искать его, Сатану? — с этакою насмешливой легкостью проговорил Сент-Одран. — Быть может, он тоже изгнан?

— Мы не имеем с Ним никаких сношений. Насколько я знаю, господин Реньярд Молдавский почитает Сатану своим сеньором.