Яна Чёрненькая - Сказки древнего леса

Лиса кивнула, но плакать не перестала. Увы, время не желало ждать, и Нав решительно отошел от девочки.

- Нужно спешить. Прощай, - сказал он и направился прочь.

- Нав, я тебя никогда-никогда не забуду! – крикнула ему вслед Василиса. Ангел на мгновение повернулся к ней и махнул рукой, а потом исчез в светлой вспышке. Лиса осталась одна.

Ваня поморщился, проведя ножом по запястью. Перочинный нож не слишком-то подходил на роль жертвенного кинжала, но лучшего все равно не было. Навка, надежно опутанная чарами, тихо стояла в углу и гневно смотрела на мальчишку.

Когда Ваня взял ее за руку, она, было, нашла в себе силы дернуться, но не более того. Наговор, произнесенный старшим царевичем, держал ее крепче любой веревки. Это была единственная помощь, на которую «расщедрился» Иван.

- С паршивой овцы хоть шерсти клок, - прокомментировал его «широкий» жест Ваня, когда забирал навку из терема. За это он получил подзатыльник с нотацией на тему уважения к старшим.

Смешав кровь, Ваня забормотал:

- Кровь к крови, живое к живому, мертвое к мертвому. Взятое насильно хозяину ворочу. Чужой долг частью души своей оплачу. Имя тебе Пустота – возвращайся в Навь, имя тебе Василиса – возвращайся в Явь.

Некоторое время царила тишина, а потом вокруг остатков фрески, изображающей воскресение Христа, появился странный свет. В кромешной темноте засияла фигура ангела. Засияла, а потом, спустя несколько мгновений, сверкающая краска с тихим шелестом начала осыпаться на пол. Ваня, вскрикнув от внезапной тупой боли под левой лопаткой, до крови прикусил губу и сполз на пол. Боль растекалась по всему телу и мешала дышать. Когда последние серебристые блестки от фрески упали на пол, мальчишка из последних сил открутил пробку с фляжки и вылил родниковую воду на белеющие в полу остатки костей и почти истлевший обрывок белой ткани. И только после этого потерял сознание.

Ваня не видел, как корчилась на полу навка, как осыпалась часть краски с фрески, изображающей Саваофа, как ненависть во взгляде Василисы сменилась удивлением, смешанным со страхом.

Пустота, поглотившая его этой ночью, ужасала. Гром сотрясал зачарованный лес, а он, едва справившись с болью, обратился в волка и стремглав помчался к разрушенной церкви. Только теперь он понял, какой ценой этот несносный мальчишка за компанию с не менее несносным ангелом решили вернуть Василису. И выходило так, что эту цену, как ни крути, пришлось платить именно ему, Ивану, пусть и не по своей воле. Терять часть души оказалось больно. Очень больно. Он даже не предполагал, как больно. Но страшнее всего было даже не это, а воцарившаяся в душе пустота, которая пришла потом. От этой пустоты хотелось выть куда больше, чем от боли.

Он вихрем ворвался в церковь.

В алтарной части тускло горел маленький фонарик, который Димка обнаружил у себя в кармане брюк. Испуганные двойняшки пытались привести в чувство Ваню. Тот без сознания лежал на полу, сжимая в руке пустую флягу.

- Маленький мерзавец, - в сердцах прорычал Иван.

Дети тихонько вскрикнули и в ужасе прижались к стене. Лесной царевич в порыве чувств попросту забыл превратиться в человека, а огромный говорящий волк ночью в заброшенной церкви способен привести в ужас не только ребенка, но и любого взрослого. Впрочем, Василиса вскоре поняла, кто перед ними и, неожиданно для всех, набросилась с упреками на оторопевшего от такой наглости старшего царевича.

- Кого я вижу, неужели сам Иван-царевич к нам пожаловал! – девочка грозно посмотрела на волка и уперла руки в боки. – Неужели все-таки решил проявить свое хваленое благородство. Жаль только, что так поздно.

Волк гневно зарычал, но девочка и бровью не повела. Она уже видела, что осыпалась фреска с Навом, а потому хоть и не знала наверняка, но догадывалась, почему ангел не хотел оставаться с ней до конца.

- Убирайся прочь, облезлый волк, я очень жалею о том, что тогда в лесу пришла к тебе на помощь. Лучше бы ты оставался в своем капкане.

- Лиса, не надо, - тихо простонал Ваня, приходя в себя.

- Надо, как раз очень надо! – заявила Василиса. – Давно надо ему сказать правду. Сказать, что он простой трус. Мне Нав много чего рассказал. И вот что я тебе скажу, Иван-царевич, твоя сказка закончилась плохо только потому, что ты жалкий трус. И что бы ты ни думал, а Василиса Премудрая умерла по твоей вине. И по твоей вине пропал Нав. Я очень надеюсь, что с ним все в порядке, но его фреска осыпалась, а значит, он, по крайней мере, теперь очень далеко. А ведь ты даже кончика его пальца не стоишь. И не рычи, потому что я тебя не боюсь. Я просила твоей помощи, а ты не захотел мне помочь. Меня спасли Ваня и Димка, дети, такие же, как и я. А ты, взрослый, даже пальцем не пошевелил. Вот так! А теперь убирайся прочь, трусливая облезлая моська и нечего сверкать на меня глазами, - девочка нетерпеливо топнула ногой.

Василиса выдержала разъяренный взгляд сверкающих в слабом свете фонарика глаз волка, после чего огромный зверь отвернулся и, поджав хвост, потрусил прочь.

Василиса подбежала к Ване.

- Как ты? – спросила она.

Тот вымученно улыбнулся.

- Надо отвести его к Ярине Горынишне, - сказал Димка и помог другу подняться.

Вдвоем Василиса и Димка довели Ваню до домика его бабушки. Там же их и оставили заночевать – дождь все еще лил как из ведра.

Рано утром двойняшки направились домой, резонно опасаясь, что там их ждет справедливый разнос от взрослых, напуганных их отсутствием. Каково же было их удивление, когда, взобравшись на повить, они услышали собственные голоса, доносящиеся из горенки. Поддев палочкой крючок, ребята ввалились в комнату, но там никого не оказалось, кроме двух крохотных пластилиновых ежиков, расположенных по разные стороны кровати.

- Ой, так вот что значит обманка, которую соорудил Ванька! – догадался Димка, хватая с кровати одного ежика. – Это они разговаривали!

- Ежики? – недоверчиво переспросила Василиса.

- Они самые! – кивнул Димка. – Их Ванька заколдовал. А, все это ерунда, - махнул он рукой. – Главное, теперь ты дома! – он в порыве чувств обнял сестру.

- Димка, спасибо вам с Ванькой, - прошептала ему на ухо Лиса. – Мне там так страшно было…

Они болтали до самого утра. Василиса рассказывала брату про свои приключения в Пустоте и в Нави, а после Димка поведал ей о том, что творилось здесь во время ее отсутствия. Конечно, за исключением того, что Ванька повелел держать в строгом секрете…

Иван-царевич долго стоял над кучкой осколков: над тем, во что обратилась фреска, в которую когда-то давно была заключена часть его души. С исчезновением Нава стало пусто. Ничто больше не волновало лесного царевича. Радость и покой окончательно покинули его доселе безмятежное существование, сменившись тупым безразличием ко всему. Принять нужное решение было сложно. Но он смог смириться с его неизбежностью. И вот теперь Иван стоял на том самом месте.