Оливер Боуден - Братство

– Десять дукатов.

– Двадцать.

– Двадцать! Да ты за неделю меньше зарабатываешь! – Прорычал Макиавелли.

– Так вам нужна информация или нет? Вы же вроде спешили?

– Пятнадцать, – согласился Эцио, вытаскивая кошель.

– Так-то лучше, дорогуша.

– Сперва информация, – остановил Макиавелли потянувшуюся за деньгами Камиллу.

– Половину вперед.

Эцио отдал восемь дукатов.

– Весьма щедро, – заметила женщина. – Ладно. Микелетто был здесь прошлой ночью. Он провел её со мной, и мне ещё никогда не приходилось с таким трудом отрабатывать свои деньги. Он был пьян, оскорблял меня и почти задушил, пока мы занимались любовью, и убежал на рассвете, не заплатив. У него был пистолет, меч и кинжал. От него смердело, но я знаю, что у него были деньги – я догадывалась, что он так поступит, и вытащила их у него из кошеля, когда он уснул. За ним пошли вышибалы из борделя, но думаю, они были немного напуганы и держались от него на расстоянии.

– И? – Спросил Макиавелли. – Пока что от твоей информации никакой пользы.

– Они проследили за ним. Он, похоже, зафрахтовал корабль накануне вечером, потому что отправился прямо на каракку «Рассветный прилив» и отплыл утром, с приливом.

– Опиши его, – потребовал Эцио.

– У него большие, просто огромные руки – они были у меня на шее, так что я знаю – разбитый нос, лицо в шрамах, так что кажется, будто он всё время усмехается. Он неразговорчив.

– Откуда ты узнала его имя?

– Я спросила, чтобы завязать разговор, и он ответил, – просто пояснила женщина.

– Куда он направился?

– Один из вышибал знает моряка с того корабля, и поинтересовался у него.

– Так куда?

– В Валенсию.

Валенсия. Микелетто возвращается на родину – в родной город семейства Борджиа.

Эцио отдал ей ещё двенадцать дукатов.

– Я запомнил тебя, – сказал он. – Если ты соврала, то пожалеешь об этом.

Был полдень. На то чтобы найти быструю каравеллу и сторговаться с капитаном ушёл час. Ещё два часа потребовалось на закупку продовольствия и подготовку корабля. После оставалось только дождаться следующего прилива. Каравелла движется быстрее каракки. Но как бы то ни было, в начале вечера паруса были подняты. Море было покрыто зыбью, ветер дул в лицо.

– С днем рождения, – сказал Леонардо Эцио.

Мойры были против них. Корабль плыл с хорошей скоростью, но море оставалось неспокойным, а паруса трепал шквальный ветер. Они давно упустили шанс догнать Микелетто, и спустя пять дней их потрепанная морем каравелла вошла в порт Валенсии.

Это был процветающий, шумный порт, но ни Эцио, ни Леонардо, ни Макиавелли ни разу здесь не были. Недавно построенное здание Шелковой биржи могло поспорить в великолепии с колокольней, башнями-близнецами Торрет де Кварт и Дворцом правительства. Это бы влиятельный каталонский город, один из главных торговых городов Средиземноморья.

Но порт этот не только восхищал, но и сбивал с толку. Коренной язык валентийцев, слышимый на оживленных улицах, смешивался с итальянским, голландским, английским и арабским, так что город напоминал Вавилон.

К счастью, «Рассветный прилив» пришвартовалась в доках рядом с каравеллой, капитан которой был старым другом капитана «Прилива».

– Здорово, Альберто!

– Здорово, Филин!

– Неудачное путешествие? – Спросил Альберто, толстяк лет тридцати, стоявший на корме корабля, загруженного смешанным товаром из шелков и редкого дорогого кофе.

– Ужасное!

– Видно по твоему кораблю. Погода обещает, что на следующей неделе море будет спокойным, а ветер попутным, так что я поплыву обратно, как только смогу.

– А мне вот не так повезло. Когда ты сюда добрался?

– Два дня назад.

Эцио насторожился.

– А твой пассажир?

Альберто сплюнул.

– Жестокий тип, но платил хорошо.

– Где он сейчас?

– Ушёл! Я слышал, он был в городе, задавал вопросы. Говорят, его здесь хорошо знают, и у него много друзей, но не знаю, верить этому или нет, – Альберто снова сплюнул. – В любом случае, он отвратительный человек.

– Я уже начинаю жалеть, что поплыл с вами, – прошептал Леонардо. – Не люблю насилие.

– Ты знаешь, куда он ушёл?

– Он остановился в «Одиноком волке», попробуйте спросить там.

Альберто показал им направление и мрачно добавил: «Это место не для приличных людей».

– С чего вы взяли, что мы приличные люди? – Спросил Макиавелли.

Альберто только плечами пожал.

Друзья сошли на берег и отправились к постоялому двору «Одинокий волк».

Эцио оглядел шумный причал. Краем глаза он заметил трех-четырех подозрительных типов, разглядывающих их. Эцио проверил, как закреплены защитный браслет и скрытый клинок. Пистолет и отравленный клинок были в сумке. Эцио надел сумку через плечо, чтобы руки были свободны, если потребуется взяться за меч и кинжал. Заметив его действия, Макиавелли последовал его примеру. Леонардо посмотрел на них неодобрительно.

Оставаясь начеку, они двинулись в город. Но подозрительные типы исчезли…

– Мы остановимся там же, где Микелетто? – Предложил Эцио. – Так мы точно выясним, где он.

Постоялый двор располагался на узкой улочке, что вилась от одной из главных дорог, между высоких многоквартирных домов. Это было низкое мрачное здание, очень непохожее на сверкающие новизной здания в городе. Открытая дверь казалась провалом в темноту. Эцио вошел первым, Леонардо, скрепя сердце, – последним.

Они дошли уже до центра зала, в темноте которого с трудом можно было различить мебель и длинную низкую стойку, когда дверь позади них захлопнулась. Десять человек, до этого прятавшихся в тени (их глаза уже привыкли к темноте), с громкими криками набросились на свои жертвы. Эцио и Макиавелли сбросили сумки. Макиавелли выхватил меч и отбил первый удар. В темноте сверкнули лезвия. Зал был достаточно большим, чтобы передвигаться по нему, что было на руку обеим сторонам.

– Леонардо! – крикнул Эцио. – Отойди за стойку и лови!

Он бросил Леонардо свой меч, тот поймал его, выронил и тут же поднял вновь. Эцио воспользовался скрытым клинком, ударив нападавшего в живот. Противник споткнулся, схватился за живот. Кровь хлынула между его пальцев. Тем временем Макиавелли, поднял меч, шагнул вперед. С молниеносной скоростью он ударил мечом по горлу ближайшего нападающего, а кинжал вонзил в пах второго. Противник с ужасным криком свалился на пол, пытаясь зажать рану, и задергался в агонии. Макиавелли приблизился к нему, бросил на раненого быстрый взгляд и пнул его, заставив замолчать. Остальные на мгновение отступили, удивленные тем, что засада не сработала, и проворством своих противников. Но потом атаки возобновились с удвоенной силой. Макиавелли вскрикнул, когда ему попали по руке, в которой он держал меч, и в тот же миг Эцио вонзил клинок прямо в лицо того, кто напал на его друга.