Елена Голуб - Алые нити прошлого

В лесу ориентироваться было гораздо трудней, чем на просторном белоснежном поле. Отсутствие света Альберта могла компенсировать своим умением видеть в темноте — это было несложно. Однако босые нежные ноги хоть и были надёжно обмотаны, но, тем не менее, отчётливо ощущали каждую веточку и корень, встречающиеся на своём пути. Вскоре ткань полностью изорвалась, и Альберта почувствовала, что оставляет за собой кровавый след. «Нельзя давать охотникам повод заглянуть в лисью нору, — думала девушка. — Придётся рискнуть, но другого выхода у меня нет — надо как можно быстрее добраться до избы лесничего». Закидав красные подтёки свежим снегом, Альберта остановилась и уселась прямо на холодную землю, поджав под себя саднящие ноги. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, жрица расслабилась и попыталась остановить все мысли, имевшиеся на тот момент в её голове. Успокоив собственное дыхание и почувствовав в сознании приятную пустоту, Альберта стала ждать. Спустя пару мгновений она ощутила, как её тело и разум посылают в глубокую чащу леса тихие, но настойчивые сигналы призыва. Она словно превратилась в дрожащее зеркало водной глади — недвижимое, но наполненное мириадами внутренних потоков, мчащихся с дикой скоростью под поверхностью воды.

Постепенно чувство холода начало притупляться, как и боль в ступнях. Спустя короткое время Альберта добилась того, чего хотела — она полностью отрешилась от своего тела, и теперь её сознание стало абсолютно свободным, и как следствие, способным получить ответ на свой вопрос. И, может быть, удовлетворение поданной просьбы. Альберта смотрела впереди себя невидимым взором, пытаясь поймать тончайшие отсветы возможного ответного видения. Наконец, она узрела — словно вплывшая в поток реки рыба, засиял внутри неё крохотный, но яркий огонёк, означавший домик лесничего, спасительный маяк, возникший в темноте её ментального поля. Вскоре, она ощутила также и ответный импульс, исходящий от старенькой избушки, и это значило, что она двигается в верно выбранном направлении.

Узнав то, что нужно, Альберта начала обратный процесс — времени было не так уж и много, а возвращение в земное тело являлось процессом долгим и не слишком приятным. К тому же, он забирал немало сил. Когда все мыслительные потоки вновь были стянуты в единую точку, собраны под тонкую ментальную кромку сознания — Альберта начала постепенно утолщать её силой собственной воли, воздвигая таким образом внутренний барьер, отделяющий её физическое тело от духовного. Она поняла, что процесс завершился сразу же, как только в голове её промелькнула первая скользкая мысль, а под ногами вновь колючими иголками дал знать о себе снег.

Открыв глаза, девушка вновь увидела окружавшую её ночную тьму. Луна слабо светила сквозь тёмное кружево длинных, иссиня-чёрных веток, отбрасывая густую тень на белую поверхность снежного покрова земли, тем самым создавая ещё больший мрак. И хотя лес был небольшим, однако ночью любая, даже самая безобидная роща, становится пугающей и непроходимой, и этот лес не был исключением. Деревья всегда показывают заблудшему путнику свою другую — тёмную сторону, как только солнце закатывается за зелёную линию горизонта. Это заставляет человека уважать природу, и одновременно указывает на его собственное, совсем не значимое место в круговороте естественной, истинной жизни.

Вдруг, в пятнадцати шагах от девушки раздался громкий треск — казалось, ветки ломаются от сильнейшего порыва ветра, неведомым образом проникшего в эту часть леса. Следом за этим последовал тихий хруст снега — кто-то явно приближался к Альберте, и этот кто-то, судя по широкому промежутку между шагами, был большим и тяжёлым. Девушка вихрем вскочила на ноги, не зная, в какую сторону лучше бежать, чтобы противник не смог сразу её настигнуть. Силы слабели с каждым часом — к сожалению, все существа, имеющие физическую оболочку, должны подкрепляться, а молодая женщина тем более.

Внезапно тяжёлый, зычный, словно церковный колокол, звериный рык прорезал шуршащую тишину леса. Если до этого в воздухе и были какие-то звуки, присущие ночной жизни, то они вмиг стихли. Альберта не верила своему счастью — её просьба была услышана! «Да возблагодарит тебя Свет, о, великий Хозяин леса!», — мысленно произнесла девушка. Ветки впереди неё расступились, и, «разламывая» под лапами хрустящие, переливающиеся в отблесках лунного света снежинки, из чащи вышел медведь. Он был огромным — если бы встал на задние лапы, то в холке достигал бы роста поставленных друг на друга пяти рослых мужчин! И сам внешний вид его был не как у обычных медведей — шкура имела серебристый оттенок, её цвет был ближе к чёрному, нежели к рыжевато-бурому, как у других представителей вида. И в то же время — на боках ясно различались рыжие подпалины вперемешку с седой шерстью. «Воротник» шкуры медведя был таким же снежно-белым как снег на открытых полях в начале января, а когти на грузных лапах поблёскивали словно стальные. Взглянув на морду животного, Альберта обомлела — глаза, смотрящие прямо на неё, были человеческими! Морда также имела вытянутую, сильно деформированную челюсть, из которой торчали длинные, неестественно острые клыки. Казалось, их заточили специально для того, чтобы живьём сдирать кожу с незадачливых путников, заблудившихся здесь в ночи.

Откуда в таком маленьком лесу такое крупное животное — ответить было трудно. Однако, даже если допустить, что это вовсе не животное, а бог-оборотень, хранитель леса — оставалось только догадываться, как он отнесётся к тому, что его вызвали насильно — против воли вызволив из Царства Вечных Краёв, куда после смерти уходили все люди по представлению Альберты и ей подобных.

Склонившись перед зверем, девушка медленно опустилась на колени и почтенно вытянула перед собой на снегу обе руки, чтобы показать, что она — безоружна и не может причинить ему вреда. Огромное животное фыркнуло, выпустив из пасти клубы зловонного пара, после чего опустило мощную шею и принялось обнюхивать голые по локоть руки ведуньи. Когда зубы медведя оказались в нескольких сантиметрах от её лица, Альберта еле сдержала крик страха — её часть натуры, близкая к человеческой, внутренне вопила от охватившего её животного ужаса перед гораздо более сильным видом. Обнюхав исцарапанные ветками руки, медведь слегка коснулся её кожи своим горячим влажным носом, и Альберта тут же почувствовала, как свежие длинные царапины нестерпимо зудят, покрываясь целебной коркой, обещающей скорое исцеление.

Затем медведь замер в дюйме от шеи девушки и чуть зарычал — Альберта буквально телом ощутила утробное урчание, плавно подкатывающее к пасти зверя. Высунув широкий, в два раза шире, чем у коровы, шершавый красновато-бурый язык, животное лизнуло волосы молодой женщины, попутно зацепив их торчащим клыком. Альберта поняла, что если даже попытаться сейчас перейти в иное состояние — она просто не успеет, ибо будет молниеносно растерзана зубами и когтями страшного зверя. В лучшем же случае, она лишится головы, и это будет милостивая смерть.