Игорь Шелег - Нужно просто остаться в живых

– Да, лэр! – достаточно громко и четко ответил я, как неоднократно слышал от других солдат. После того как они начали уходить.

Ну, а я что? Начал готовить форму дальше, времени не так много. Не знаю для чего, но в мешке были какие-то две полоски тканевые. Несомненно, нужная вещь, в этом мешке подумал я, решив сделать из них тормоза на штанах. Ничего нового придумывать не стал, сделал, так как было в нашей форме. Завязал портянки. Потом штаны их немного модернизировал, нашил тормоза, ушил в талии, чтоб не, слазили. Хорошо под ремень были лямки, потом, одел рубаху и заправился. Мешок тоже пришлось модернизировать. Оторвав лямки и сшив, получил, практически классический вариант вещь мешка. Туда уже все закинул. Свою старую одежду постиранную оставил сушиться. Осталось только дождаться, когда все остальные соберутся. А сейчас нужно было обдумать слова сержанта. Я уверен, я не знаю, как они воюют, я вообще ничего не знаю. И поэтому, я не могу командовать подразделением. Нужно быть проще. И не высовываться, а ещё нужно учиться - и быстро - от этого зависит моя жизнь.

Перевернул одежду другой стороной, расстелил её на траве, и уже хотел было отдохнуть. Но мне не дал этого громкий смех. Сержант с капралом обсуждали, что-то с вестовым, прибежавшим из города, поэтому были далеко. Видимо поэтому кое–кому захотелось развлечься.

Сцена, которую я увидел, сразу начала меня выводить из себя. Я видел как парень лет шестнадцати, худой и щуплый как девчонка, пытался отвоевать свои штаны у здорового бугая, коренастого с руками до колена и неухоженной бородой. А вот с этим нужно, что-то делать. ещё в армейке я такое не любил и если кто-то делал из себя великого деда, приходилось успокаивать, благо навыки были. Из-за этого меня кое–кто не любил, но это не так фатально как кажется, зато отстоял свои принципы. Поэтому, недолго думая, одним движением встаю и подхожу к месту действия. Рядом сидящие с такими же уголовными рожами весело смеялись и улюлюкали. Многие просто отворачивались от этого некрасивого действия. Уроды. Только сидит какая-то четверка - вот кто уже служил, сразу видно, собрались и давно готовы к выходу. Трое смотрят на того, что в центре видно ждут команды. А черт с ними. А парень, то молодец - не сдается - вон под глазом уже синяк, но держит свой мешок, не сдается, хоть и видно, что не больно то и силен.

Не говоря громких слов, молча подхожу к бугаю и делаю мощный правый боковой в челюсть, да так, что того уносит на метра два назад. Ватага человек пятнадцать замолкает.

– Вы, что твари вообще поофигивали? – говорю я на русском, родная речь заставляет быть уверенными в своих силах. – Вам делать нечего? Решили над пацаном поиздеваться? Может кто-то надо мной поиздеваться хочет? Выходи по одному.

Заговорил первым тот, что сидел посередине, видно главарь. Не здоровый, можно сказать, худой, но жилистый. – Да ты сам парень молод еще, чтоб такие дела без взрослых решать. Ты думаешь, что накричал на обозника, да с тобой сержант лично перетер, дак ты тут порядки свои наводить будешь? – медленно вставая начал он. – То, что ты Жмыха вырубил это молодец силен, но что ты один против семнадцати сделаешь? Я уже начал прикидывать, кому, куда вдарю, и даже пожалел немного о своей браваде, когда справа от той подготовленной четверки послышался голос.

– А с чего ты взял Хорек, один против семнадцати, а не шесть против тринадцати. С таким счетом тут ещё вопрос - кто с кем, что делать будет, – уверенным голосом сказал главный из четверки.

– Да ты чё, Браун? Мы же договаривались. Ты чё, забыл? – это удивленно спросил Хорек. «Да уж, ему идет - чистый хорек».

– Мы договаривались, друг друга прикрывать, а не издеваться над теми, кто с нами будет в строю.

– Да, Браун, решили ребята немного развлечься, – уже спокойнее продолжил тот. – Уже и это нельзя? Немного повеселиться и расслабиться?

– Нет, Хорек, я совершил ошибку, надо было сразу это прекращать. Обойдемся без лишних обид, – и махнув мне головой в сторону моих вещей сказал. – Свободны. Я посмотрел на пацана, посмотрев на мой точно такой же кивок как и у Брауна, согласно кивнул, бросился к своим вещам и, быстро собравшись вместе со мной, пошёл к моим.

– Ну чтож, давай знакомиться, Влад, прозвище Чудной. Я решил, что раз уж дали, то пусть будет, я знаю себя, я не диверсант, не разведчик, я проколюсь буквально на мелочах. А вот прозвище Чудной сделает мне небольшой ореол защиты, будто так и нужно.

–Я, Лекс Оксли, – представился паренек. Голос его был тих. – Спасибо, ещё чуть-чуть и все, меня бы сломали. Я в камере с ними сидел - они разбойники бывшие, они убьют нас. Зря ты меня спас, но все равно спасибо.

– Эй, Лекс, да какие они разбойники, так мелочь пузатая, а строят из себя непонятно кого. Ты не парься. Если вдвоем будем, нам никто не страшен. Идет? – протягивая руку, спросил я.

– Идет, – с какой-то мрачной улыбкой и уверенностью сказал он. Контраст между хнычущим мальчиком и уверенным мужиком, ну, по крайней мере, уверенным юношей был разителен. – Мой отец всегда говорил, что только в клоаке и беде можно найти настоящих друзей.

– Ну, я предпочел бы тебя найти не в этой жопе, – сказал я, и мы засмеялись.

– А кем был твой отец? – спросил я, что бы поддержать беседу, ведь часто бывает, два хороших человека могут и хотеть общаться, но не иметь общих тем, поэтому в дальнейшем они вынуждены вращаться в различных кругах, но общаться с теми, с кем неприятно. А о своем знакомстве лишь вспоминать при встречах, замечая в себе желание пообщаться с этим человеком, тепло здороваясь, так и не находя общих тем, они расходятся, что бы опять встретится как–нибудь потом.

– Нет, мой отец ещё жив, он не был, он, ещё я надеюсь, долго будет. Он... капитан дружины у одного из баронов, – сказал Лекс, наматывая портянки.

–Э-э, но тогда почему ты оказался тут? Я не понимаю, вы, что так что-то должны, что тебя продали? – То, что сказал Лекс, совсем поломало всю мою картину этого мира, которую я сложил у себя в голове за прошедшее время. – Подожди, но ведь капитан дружины это такая величина, которая может выдернуть тебя из этой клоаки или, если не сможет, то может попросить своего сюзерена, тот, как я понимаю, не смог бы отказать.

– Нет, ты конечно прав, то, что ты излагаешь верно, и не лишено доли правды, если бы не одно но...– многозначительно закончил он.

– И?– я даже подался вперед. После сидения в камере с откровенно нет, не тупыми просто недалекими людьми, работа которых было однообразна и скучно и только о ней они могли говорить, постоянно не останавливаясь. По моим подсчетам я уже был теоретическим мастером в работе на земле, по крайней мере, не сильно отличался от тех же крестьян, с которыми сидел. Поэтому правильная речь, спокойные рассуждения без слов паразитов. А ещё история, смысл которой я пока так и не понял, превратила меня в такого же молодого увальня лопуха, которому независимо от того, что ты ему рассказываешь, верят на слово, во время твоего монолога смотрят на тебя с отрытым ртом и поедают преданным взглядом.