Игорь Шелег - Нужно просто остаться в живых

Перевернул одежду другой стороной, расстелил её на траве, и уже хотел было отдохнуть. Но мне не дал этого громкий смех. Сержант с капралом обсуждали, что-то с вестовым, прибежавшим из города, поэтому были далеко. Видимо поэтому кое — кому захотелось развлечься.

Сцена, которую я увидел, сразу начала меня выводить из себя. Я видел как парень лет шестнадцати, худой и щуплый как девчонка, пытался отвоевать свои штаны у здорового бугая, коренастого с руками до колена и неухоженной бородой. А вот с этим нужно, что-то делать. ещё в армейке я такое не любил и если кто-то делал из себя великого деда, приходилось успокаивать, благо навыки были. Из-за этого меня кое — кто не любил, но это не так фатально как кажется, зато отстоял свои принципы. Поэтому, недолго думая, одним движением встаю и подхожу к месту действия. Рядом сидящие с такими же уголовными рожами весело смеялись и улюлюкали. Многие просто отворачивались от этого некрасивого действия. Уроды. Только сидит какая-то четверка — вот кто уже служил, сразу видно, собрались и давно готовы к выходу. Трое смотрят на того, что в центре видно ждут команды. А черт с ними. А парень, то молодец — не сдается — вон под глазом уже синяк, но держит свой мешок, не сдается, хоть и видно, что не больно то и силен.

Не говоря громких слов, молча подхожу к бугаю и делаю мощный правый боковой в челюсть, да так, что того уносит на метра два назад. Ватага человек пятнадцать замолкает.

— Вы, что твари вообще поофигивали? — говорю я на русском, родная речь заставляет быть уверенными в своих силах. — Вам делать нечего? Решили над пацаном поиздеваться? Может кто-то надо мной поиздеваться хочет? Выходи по одному.

Заговорил первым тот, что сидел посередине, видно главарь. Не здоровый, можно сказать, худой, но жилистый. — Да ты сам парень молод еще, чтоб такие дела без взрослых решать. Ты думаешь, что накричал на обозника, да с тобой сержант лично перетер, дак ты тут порядки свои наводить будешь? — медленно вставая начал он. — То, что ты Жмыха вырубил это молодец силен, но что ты один против семнадцати сделаешь? Я уже начал прикидывать, кому, куда вдарю, и даже пожалел немного о своей браваде, когда справа от той подготовленной четверки послышался голос.

— А с чего ты взял Хорек, один против семнадцати, а не шесть против тринадцати. С таким счетом тут ещё вопрос — кто с кем, что делать будет, — уверенным голосом сказал главный из четверки.

— Да ты чё, Браун? Мы же договаривались. Ты чё, забыл? — это удивленно спросил Хорек. «Да уж, ему идет — чистый хорек».

— Мы договаривались, друг друга прикрывать, а не издеваться над теми, кто с нами будет в строю.

— Да, Браун, решили ребята немного развлечься, — уже спокойнее продолжил тот. — Уже и это нельзя? Немного повеселиться и расслабиться?

— Нет, Хорек, я совершил ошибку, надо было сразу это прекращать. Обойдемся без лишних обид, — и махнув мне головой в сторону моих вещей сказал. — Свободны. Я посмотрел на пацана, посмотрев на мой точно такой же кивок как и у Брауна, согласно кивнул, бросился к своим вещам и, быстро собравшись вместе со мной, пошёл к моим.

— Ну чтож, давай знакомиться, Влад, прозвище Чудной. Я решил, что раз уж дали, то пусть будет, я знаю себя, я не диверсант, не разведчик, я проколюсь буквально на мелочах. А вот прозвище Чудной сделает мне небольшой ореол защиты, будто так и нужно.

— Я, Лекс Оксли, — представился паренек. Голос его был тих. — Спасибо, ещё чуть-чуть и все, меня бы сломали. Я в камере с ними сидел — они разбойники бывшие, они убьют нас. Зря ты меня спас, но все равно спасибо.

— Эй, Лекс, да какие они разбойники, так мелочь пузатая, а строят из себя непонятно кого. Ты не парься. Если вдвоем будем, нам никто не страшен. Идет? — протягивая руку, спросил я.

— Идет, — с какой-то мрачной улыбкой и уверенностью сказал он. Контраст между хнычущим мальчиком и уверенным мужиком, ну, по крайней мере, уверенным юношей был разителен. — Мой отец всегда говорил, что только в клоаке и беде можно найти настоящих друзей.

— Ну, я предпочел бы тебя найти не в этой жопе, — сказал я, и мы засмеялись.

— А кем был твой отец? — спросил я, что бы поддержать беседу, ведь часто бывает, два хороших человека могут и хотеть общаться, но не иметь общих тем, поэтому в дальнейшем они вынуждены вращаться в различных кругах, но общаться с теми, с кем неприятно. А о своем знакомстве лишь вспоминать при встречах, замечая в себе желание пообщаться с этим человеком, тепло здороваясь, так и не находя общих тем, они расходятся, что бы опять встретится как — нибудь потом.

— Нет, мой отец ещё жив, он не был, он, ещё я надеюсь, долго будет. Он… капитан дружины у одного из баронов, — сказал Лекс, наматывая портянки.

— Э-э, но тогда почему ты оказался тут? Я не понимаю, вы, что так что-то должны, что тебя продали? — То, что сказал Лекс, совсем поломало всю мою картину этого мира, которую я сложил у себя в голове за прошедшее время. — Подожди, но ведь капитан дружины это такая величина, которая может выдернуть тебя из этой клоаки или, если не сможет, то может попросить своего сюзерена, тот, как я понимаю, не смог бы отказать.

— Нет, ты конечно прав, то, что ты излагаешь верно, и не лишено доли правды, если бы не одно но… — многозначительно закончил он.

— И? — я даже подался вперед. После сидения в камере с откровенно нет, не тупыми просто недалекими людьми, работа которых было однообразна и скучно и только о ней они могли говорить, постоянно не останавливаясь. По моим подсчетам я уже был теоретическим мастером в работе на земле, по крайней мере, не сильно отличался от тех же крестьян, с которыми сидел. Поэтому правильная речь, спокойные рассуждения без слов паразитов. А ещё история, смысл которой я пока так и не понял, превратила меня в такого же молодого увальня лопуха, которому независимо от того, что ты ему рассказываешь, верят на слово, во время твоего монолога смотрят на тебя с отрытым ртом и поедают преданным взглядом.

— Он бы если бы знал, где я, прискакал сюда, выкупил, ремнем отодрал и под венец поставил. А я не хочу под венец! — в конце он даже прикрикнул.

Так, под венец, под венец, под венец… ох и наржался я тогда, до слез, до боли в животе, скулы уже сводить начало от моего постоянного смеха. Наверно, это было нервное. Да и я бы давно прекратил, если бы у Лекса не было такого выражения на лице — сначала злости, а потом — обиды на меня.

— Значит, получается, ты от свадьбы бежал? — спросил я его, отдышавшись. — А чего? Невеста что ли страшная как смерть? То ли поймали на невесте, а ты в бега? Такое кино только по телику и увидишь.

— На невесте? Хоть она и выглядит как наш унтер, — увидев, как я высоко поднял брови сказал, как отрезал. — Да как наш унтер. Но нет, дело не в ней. Этот брак как бы скреплял две семьи. Мой отец тоже этого не сильно хотел, но если ему в голову что-то вбилось, то он же не отступится.