Андрей Лукин - Летописный замок

Гвоздыря, шурша и позвякивая тяжёлой кольчугой, всё ещё возился в катапультой. Что-то там в ней смазывал и подтягивал.

Лёгкий ветерок приятно освежал Стёпкино лицо, солнце грело спину. Стёпка лежал на тёплом камне и смотрел вниз.

Внизу было красиво. По заросшему можжевельником склону сопки, на которой стоял замок, сбегала мощёная камнем дорога. По дороге к замку взбирались гружёные брёвнами конные повозки. Много повозок — целый караван. Узкая лента реки огибала сопку плавной дугой. По реке плыли длинные плоты. Перекинутый через реку мост сверху казался игрушечным. В деревеньке у моста заметно было оживление: сновали мелкие фигурки людей, скакали верховые, разворачивались повозки…

За рекой дорога ныряла в лес и исчезала без следа в его непроглядной дремучести. Куда она ведёт? Не по ней ли придётся вскоре шагать? Хотя, лучше было бы не шагать, а, например, скакать на коне. Хорошо бы и вправду конём обзавестись. Стёпка с обычной мальчишеской самоуверенностью полагал, что запросто сумеет ехать верхом или даже скакать во весь опор, как скачут в фильмах ковбои или индейцы. Главное, вскарабкаться бы в седло.

Дозорная башня, между тем, была не просто местом, с которого стоящие на страже вурдалаки наблюдали за окрестностями. Знай Стёпка нужное заклинание да пожелай его применить, увидел бы он намного больше того, чем видел сейчас обычным взором. И тайные лесные тропы, и спрятавшиеся в тайге хутора, и деревни, и дорогу, ведущую к Закатным горам, и даже лица суетящихся в Предмостье — так называлась деревенька — людей. Причём, не прилагая ни малейшего усилия, потому что сторожевые заклинания были оплачены чародеями на много лет вперёд. Но ему, разумеется, даже и в голову ничего подобного не пришло.

За спиной надрывно заскрипела катапульта или, правильнее говоря, камнемёт. Стёпка отполз от края и оглянулся.

Гвоздыря двумя руками вращал ворот. Большое трёхметровое бревно с ковшом на конце рывками отклонялось назад. Деревянные суставы недовольно кряхтели, ремни натягивались до звона. Гвоздыря, помогая себе, приговаривал:

— И взял! И взял! И взя-а-ал!

Оттянув бревно до упора, до сухого щелчка стопора, от выбрал из груды булыжников один, не самый крупный, но почему-то ему приглянувшийся, уложил его аккуратно в ковш и, подмигнув Стёпке, нажал ногой в грубом рыжем сапоге на рычаг:

— Хоп!

Освободившееся бревно с яростным треском врезалось в обшитую кожами перекладину. Камнемёт тяжело подпрыгнул.

Гвоздыря, приложив руку козырьком ко лбу, следил за полётом снаряда. Стёпка ничего не увидел, хотя тоже честно таращился вдаль. Зато коршуны вдруг разом сломали свой полёт и испуганно скользнули вниз, поближе к земле.

Наверху, в бойницах бастиона показались две головы в шлемах — посмотреть кто стрелял.

— Славно, — сказал вурдалак, вновь берясь за отполированные рукояти ворота. — Но надо бы чуток повыше взять.

Мерцающая воронёная кольчуга на его широких плечах переливалась, словно чешуя на спине дракона. Головы наверху исчезли, ничего интересного для них не было.

— Ну что, племяш, шмальнуть хочешь? — спросил Гвоздыря, зарядив своё орудие ещё одним снарядом.

— Хочу, — обрадовался Стёпка. — А можно?

— Знамо, можно, — вурдалак раза два крутанул винт, очевидно, поправляя прицел, сам себе кивнул и показал Стёпке, куда нажимать.

Стёпка встал рядом с ним и с силой надавил ногой на деревянную плаху рычага, думая только о том, как бы не оплошать.

Тр-р-р-рах! Звон, треск, тяжёлый прыжок камнемёта. Как он не разваливается от таких ударов?

Булыжник со свистом унёсся в небо. Теперь Стёпка видел его полёт. Он был поражён. Примитивное на первый взгляд орудие шутя зашвырнуло тяжеленный булыжник аж на ту сторону реки. С такой высоты, конечно, стрелять легче, но всё равно… Выросший в ином мире и насмотревшийся фильмов про войну, Стёпка невольно ожидал взрыва на месте падения камня. Взрыва, разумеется, не было. Понятно, что вурдалак пристреливается, понятно, что самое главное произойдёт, когда сюда поднимется Купыря… И всё же, что лежит в ларце?

— Вот таперича в самый раз, — довольно выдохнул Гвоздыря. — В самую, понимашь, болотину.

Он привычно взвёл камнемёт в боевое положение, но заряжать его не стал, а уселся на станину и вновь принялся править меч. На лбу у вурдалака, прямо под шлемом, белела длинная полоска шрама. В шрамах были и запястья сильных волосатых рук. Гвоздыря, как видно, участвовал во многих войнах и был опытным рубакой, если сумел во всех этих войнах уцелеть. С кем он воевал, кого рубил на куски своим мечом, кто чуть не снёс ему полголовы, в каком сражении? Стёпку так и подмывало расспросить вурдалака обо всём: о врагах, о битвах, о победах… Но он не решался. Не привык ещё со взрослыми вурдалаками разговаривать, побаивался.

Гвоздыря сам завёл беседу:

— А ты, паря, значить, Серафианов племяш будешь. Зовёшься-то каким именем? Не уразумел я поперву-то.

— Степаном кличут, — ответил Стёпка и сам удивился, как у него ловко получилось говорить «по-здешнему».

— А проживаешь в каких краях?

— Из Дремучих МедведЕй я, — уверенно соврал Стёпка, понятия не имея ни что такое эти МедведИ, ни где они находятся. В тайге, вероятно, не зря же они Дремучие.

— Знатное городище, — кивнул вурдалак. — Далёконько тебя, однако занесло, паря, даже я там не бывал. Не довелось ещё.

И слава богу, порадовался Стёпка про себя, а то взялся бы сейчас общих знакомых вспоминать до о родичах распрашивать. Разговор с вурдалаком начал вдруг его тяготить. Не пора ли уже вниз спускаться?

— Как там у вас жисть? — поинтересовался Гвоздыря.

— Здеся веселее, — вывернулся Стёпка. Откуда он, скажите на милость, мог знать, как идёт жисть в неведомом ему самому знатном городище?

— Знамо дело, — ухмыльнулся в пышные усы вурдалак. — То — ваша глушь непролазная, а то — замок Летописный. Да ить по нынешним-то временам мальцам навроде тебя в МедведЯх поспокойнее будет. До вас, поди, и элль-финги ни разу не добирались, хутора не зОрили…

Стёпка хотел пожать плечами, но вурдалак, забыв о мече, смотрел поверх зубцов башни куда-то вдаль:

— Помяни моё слово, племяш, недолго нам осталось в спокое жить. Гномов-то неспроста ловить спохватились. Зачесались кое у кого грабки на наши земли за Верхней Окаянью.

— Война будет? — тихонько спросил Стёпка.

— Знамо, будет, — легко согласился Гвоздыря. — Куды мы без её? Она, правду сказать, вовсе и не кончалась. Всю жисть воюем, туды твою и растуды. То они с нами, то мы с ними… Морошанка ваша не пересохла ещё? Не обмелела?

Морошанка — это, скорее всего, речка, что в МедведЯх протекает, догадался Стёпка и мотнул головой:

— Не, не пересохла. Течёт еще, — И чего это вурдалака опять на этих дурацких МедведЕй потянуло? Рассказывал бы лучше о войне.