Роман Мережук - Солнценосец

Существо склонило плоскую шишковатую голову, и загробный голос раздался у всех в голове:

"ТОТ, КТО МОЛЧИТ, БЛАГОДРЕН ВАМ ЗА ВЕРНУЮ СЛУЖБУ".

Над четырьмя безмолвствовавшими разбойниками воссияли призрачные нимбы.

"ОСТАЛЬНЫЕ ПОЗНАЮТ ЕГО ГНЕВ".

Тварь наклонилась над группой пленных гостей и зажала их в своих суставчатых лапах. Когти рвали плоть, потроша тела. Люди не успели издать ни одного звука, так крепко они оказались зажаты в мерзких объятиях. Существо выдавливало из них внутренности, словно они были созревшими плодами, пущенными на сок.

Через несколько биений сердца с ними было покончено. На земле остались бесформенные куски мяса и кости.

Чудовище, назвавшее себя Молохом, содрогнулось и из складок покрытой язвами плоти выросло еще несколько когтистых лап. Ловко орудуя множеством конечностей, Молох ловил теперь уже разбойников, не отмеченных нимбом.

- Что ты делаешь, - закричал извивающийся в его объятиях Джозеф. Он ткнул в чудовище мечом, но клинок лишь увяз в не имевшей четких форм туше, не причинив ей никакого видимого урона. - Мы ведь на твоей стороне!

"НАЗОВИТЕ СВОИ ИМЕНА".

- Я Джозеф, так же называемый Синегубым.

- Я Сэм из Корвэйла.

- Я Виксен из Дустэда.

- Я Роланд...

Существо затряслось, и в головах всех присутствующих раздался смех. Жестокий хохот, терзавший сознание, вгонял невидимые гвозди в измученный разум.

"ИСТИННО ВЕРУЮЩИЕ НЕ ИМЕЮТ ИМЕН, ИБО ИМЕНА ЕСТЬ СЛОВА, КОТОРЫЕ ЗВУЧАТ И ПРИЧИНЯЮТ БОЛЬ. ТОМУ, КТО МОЛЧИТ, НУЖНЫ ТОЛЬКО БЕЗЫМЯННЫЕ".

Пасть, полная мелких зубов, приоткрылась, и Молох в один подход проглотил Джозефа Синегубого и его парней.

Лотт пятился к воротам. Только бы его не заметили. Он был готов замолить все грехи, лишь бы суметь покинуть проклятый замок.

Но в этот день удача его покинула.

Именующая себя Молохом тварь, повернулась к Лотту. Глаза-стебельки вжались во впадины на голове, словно увидели нечто, смутившее их.

"КАК ЯРКО...ИДИ КО МНЕ, СИЯЮЩИЙ ВО ТЬМЕ. МОЕМУ ПОВЕЛИТЕЛЮ БОЛЬНО СМОТРЕТЬ НА ТЕБЯ. ОН ОКУТАЕТ ТЕБЯ ПОКРЫВАЛОМ, СОТКАНЫМ ИЗ СУМРАКА И ПОЛУНОЧИ"

Ноги словно одеревенели. Не в силах опираться чужому разуму, Лотт сделал первый шаг к Святому Месту. Затем еще один, и еще. Он шел по трупам, раздавливая сапогами кишки, приближаясь к утробно квохчущей твари, прекрасно понимая, что обречен.

Будь на его месте Сторм, он смог бы в последний момент вывернуться и послать тварь в преисподнюю. Или, по крайней мере, попытаться. Все, на что был способен Лотт - не намочить рваные штаны.

Говорят, перед смертью вспоминаешь прожитую жизнь. Лоту ничего не приходило на ум. Он только и мог что смотреть, как Молох, квохча, поглощает лишенные языков трупы. Одним тварь откусывала головы, других пожирала целиком. Подле нее стояли четверо осиянных призрачными нимбами безымянных, служителей Немого Бога.

Как мирная свадьба могла в такой короткий срок превратиться в полнейший кошмар?

Позади него раздался треск и дикое ржание. Лотт услышал топот множества копыт. Звук нарастал, но, послушный чужой воле, он не мог обернуться.

Щеку обожгло болью. Лотт зажмурился и прижал к больному месту ладонь. Кто-то стеганул его кнутом, наверняка останется рубец. Еще один удар пришелся по локтю. Лотт вскрикнул и отскочил в сторону.

- Садись в седло, дурень. Не медли, или желаешь оказаться закуской?!

Перед ним на расседланной кобылице сидела Кэт. Растрепанная, с множеством ссадин на лице, она была похожа на ведьму, которую долгое время пытали в застенках, чтобы получить признание в колдовстве.

Видя, что Лотт, открыв рот, все еще пялится на нее, желтоглазая еще раз занесла для удара плеть.

Толком не осознав, что делает, Лотт запрыгнул на спину кобылице. Он еле удержался, схватившись за гриву лошади, когда та рванулась к воротам.

Видимо у Кэт не оставалось времени, чтобы взнуздать их лошадей. Она просто разнесла копытами лошади ворота и выпустила на волю всю живность, что была в стойлах. При каждом рывке кобылицы, Лотт рисковал выпасть из седла. Пытаясь приравняться к бешеному ритму, он обнял животное за жилистую шею.

В голове взорвались слова:

"ВЕРНИТЕ ИХ!"

Безымянные бросились ловить выпущенных из конюшни лошадей. Один остался на месте и натягивал лук.

Первая стрела на палец разошлась с головой Кэт. Вторая застряла в новых воротах Дома Силы.

Не сговариваясь, они подстегнули животных и на полном скаку вырвались из превратившегося в кровавую баню крепостного двора.

- Не могу поверить, что нам дважды удалась одна и та же уловка, - крикнула ему Кэт.

- Ты меня кнутом стеганула, - ответил ей Лотт. - Теперь шрам останется.

Обернувшись, он увидел, как Молох, схватившись всеми своими многочисленными конечностями, выдирает колонны из каменного пола. Первая из многочисленных трехпалых лап ступила за черту Святого Места.

Дорога вильнула в сторону, и жуткая тварь скрылась из виду. Они проскакали мимо опустевших домов, глядевших на них пустыми проемами окон. Неужели все поселяне были на свадьбе? Если бы хоть кому-то удалось спастись, и рассказать, что здесь произошло.

- Зато ты перестал вести себя как блаженный, - отозвалась Кэт. Она скакала чуть впереди. Видавший виды плащ развивался за ней подобно крыльям. Дорожная сума била ее по коленям, но чахоточная, не обращая внимания, все гнала и гнала свою кобылицу. - Боль - лучший способ почувствовать себя живым.

Они ворвались в сосновый бор. Деревья раздались вверх и нависали над всадниками гигантскими исполинами. Почти лишенную травы землю покрывал густой ковер иголок. Пахло древесным соком и перегноем.

По правую руку от них послышалось ржание. Вспыхнуло множество огоньков, постепенно смещавшихся в сторону беглецов.

- Так и знала, что их ждала подмога, - отозвалась Кэт. В ее голосе слышалась тревога. - Нужно углубиться дальше в лес, возможно, еще успеем... Осторожно!

То и дело оглядывавшийся в сторону преследователей Лотт, не заметил молодую сосенку, корявую и завалившуюся.

Его кобылица встала на дыбы. Не удержавшись, Лотт рухнул на землю.

Воздух вылетел из легких. У него перехватило дыхание, а земля, так некстати встретившаяся с его мягким местом, чуть не вышибла душу. Он зло ругнулся и попытался встать.

Неожиданно нога подвернулась, и окружающий мир застила сотканная из чистейшей боли пелена. Лотт прикусил язык, чтобы сдержать крик.

- Нога, - процедил он, - кажется, я ее подвернул.

Кэт только глянула на него, безвольно растянувшегося на земле. Лотт массировал щиколотку, потирая место ушиба.

Не говоря ни слова, она ударила пятками по бокам своей лошади. Затем достала кнутом кобылицу Лотта. Скакуны рванулись с места, заголосив на всю округу. Повинуясь сильнейшему, они поскакали прочь, оставив Лотта одного дожидаться ужасной участи.