Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга 2.

- Когда можно забрать растения?

- В любое время. После обеда их будут сдавать в утиль.

В это время за стеклянной перегородкой бокса многочисленные усы лианы, неогороженные сеткой, потянулись к своей зеленолистной соседке и сцепились с нею.

- Ах ты, наглая обезьяна! - вскрикнул лаборант и кинулся оттаскивать усатую захватчицу.

Не зря паратиры сажают друг от друга на приличном расстоянии. В каждом растении генетически заложено личное доминирование, поэтому в естественных природных условиях выживает лишь одна, самая сильная и выносливая лиана, попросту оплетающая конкурентов и задавливающая своей массой.

Похоже, в лабораторных условиях предстояла аналогичная свалка. Мужчина ринулся в гущу слепившихся паратир, пытаясь их разодрать, но тщетно. Воинственные лианы, не разбираясь, кто и где, взяли в оборот и лаборанта, вплетая в клубок дерущихся усов.

Совесть не позволила мне наблюдать со стороны погибель бедняги, и я, набрав побольше воздуха в легкие, ринулась на помощь: уминать, разрывать, отталкивать и отпихивать агрессивные отростки. Когда мы, вспотевшие и уставшие, отделили одну паратиру от другой, водворив каждое из потрепанных битвой растений на свое место, оказалось, что мой белоснежный халат щедро измазан в зеленоватой пыльце, шапочка съехала на бок, а повязка слетела.

Не успела я с растущим испугом сообразить, что, возможно, вдоволь наглоталась и надышалась зеленоватой пудры, как испуг пропал. Исчез. Подумаешь, наглоталась! В довесок и листочек зажевать могу. Да всю лиану обглодаю на спор не хуже жука-листоеда!

Мозг хладнокровно проанализировал ситуацию и сообщил, что пыльца паратиры сделала свое дело, блокировав работу миндалин в височных долях. Я стала бесстрашной.

Натянув на лицо ставшую бесполезной повязку, вместе с лаборантом я укрепила паратиру-дебоширку в сетчатом ограждении. По пути в изоляционный бокс, где томились растения, по разным причинам лишенные нормальной среды обитания, мужчина поделился своей бедой:

- Не представляете, как горько осознавать, что выпестованные и взлелеянные собственными руками чудесные камнееды окаймленные безжалостно удалили с насестов, чтобы посадить паршивенькие ахтулярии. А ведь за камнеедами будущее! У них огромные перспективы!

Честно говоря, я не прониклась переживаниями. Камнееды относились к группе условно живых растений, то есть ученые до сих пор не пришли к выводу, можно ли считать их таковыми. Пользы от камнеедов не было никакой в противовес бесценнейшей ахтулярии, вяжущие плоды которой обладали сильным анестезирующим свойством и, кроме того, успешно использовались при лечении заболеваний желудочно-кишечного тракта.

Тем не менее, я сочла своим долгом посочувствовать стороннику камнеедов.

- Погодите! - мужчина бросился в бокс, мимо которого мы проходили, протопал в бахилах по плантации с хрупким изумрудным мхом и вырвал из грядки два пучка морковок. Прополоскал их в ведерке с водой и вынес из бокса, протянув мне один пучок. Корнеплоды оказались богатыми в размерах и ярко-оранжевой окраске.

- Вода фильтрованная, отстоянная, - успокоил лаборант и, прищурившись, добавил: - Или боитесь?

Поджав губы, я выхватила пучок, и мы неспешно двинулись по коридору, грызя вис-модифицированные морковки, кишащие утроенным содержанием всех необходимых организму микроэлементов, на ходу рассуждая о перспективах камнеедов и оставляя за собой след из морковной ботвы. Вышли в белоснежную дверь и очутились в другой оранжерее с коридором, уходящим в бесконечность.

Вот уж где мы разгулялись! Продегустировали созревшие продукты скрещивания томатов и дынь, измазавшись в липком соке. Понадкусали и выбросили из-за дикой кислости селекционные яблоки, выращивавшиеся на молодильные капли. Наелись свежих побегов пшехлебы, со знанием дела раскритиковав неравномерное распределение сдобы в ростках.

Пошатываясь и поглаживая надутые животы, мы кое-как добрались до бокса с ахтуляриями.

- Вот они, чудовища, из-за которых моя диссертация о камнеедах пошла коту под хвост! - воскликнул лаборант.

Уж не знаю, в каком свете виделись ему ахтулярии, а я с большим интересом разглядывала через стекло небольшие стройные деревца, усыпанные темными продолговатыми плодами. Каждый из созревающих плодов словно подсвечивался изнутри, отчего кожица казалась прозрачной. Даже издалека было заметно сокодвижение в мякоти, питающее углеводами и витаминами наливающийся урожай.

- Уродство! - воскликнул гневно лаборант. - Ошибка природы, которую нужно исправить.

Я согласно закивала, и мужчина потащил меня в бокс, в глубину сказочного сада. Остановившись среди деревьев, он снял с верхней ветки плод, и тот медленно потух в руках. Я тоже сорвала парочку, и теплые гладкие лампочки погасли в моих руках.

Кроме невероятной пользы, ахтулярии оказались очень вкусными, со сладковатой маслянистой мякотью, изрезанной темно-синими прожилками. В результате, после устранения природной ошибки, мы, объевшиеся до невозможности, сидели, привалившись к деревьям, а вокруг валялись во множестве косточки. У меня же язык устал рассуждать о преимуществах камнеедов перед гадкой ахтулярией.

- Пора, - сказал мужчина и сыто икнул.

Кряхтя, мы поднялись на ноги и, набив карманы плодами, поплелись забирать разъедалы из изоляционного бокса, до которого, наконец, добрели. Горшки с растениями стояли за перегородкой и освещались тусклой электрической лампочкой. Я потрогала мертвые листочки, похожие на вялые поникшие промокашки. Но стволики были твердыми, а значит, в растениях теплилась жизнь.

Мужчина принес пустые упаковки из-под удобрений. Вместе мы перевалили кусты в обрезанные пластиковые коробки и составили в драный пакет, после чего я направилась в шлюз-комнату переодеваться, помахав на прощание новому знакомому. Правду говорят, своя ноша не тянет: ни пять разъедал одной руке, ни сумка с ахтуляриями в другой.

Пришлось пережидать прогорнивший звонок в женском туалете. Надпись про меня и Мэла чудесным образом испарилась, зато на другой кабинке среди наддверной росписи появилось уравнение: "М + И = ЛЮБОВЬ", выведенное красным сигнальным цветом.

Я прохихикалась. Просто и неинтересно - два слагаемых, исход известен. Достану-ка из сумки перо и внесу исправления, написав наобум. В итоге получилось: "М + И + Д = ?".

После воздушной волны, отметившей начало перемены, траектория движения пролегла к чердаку. Залезши наверх, я высыпала ахтулярии на тумбовый стол, сложив их аккуратной горкой. На листочке, криво вырванном из тетради, также криво накарябала: "Марату" и для верности придавила бумажку темным плодом. Теперь походим по чердаку и проверим, будет ли видна кучка на столе под разными ракурсами.