Николай Басов - Посох Гурама

— Повернись, господин мой.

Лотар послушно повернулся к нему спиной.

— Выдержит еще немного, но не очень долго. Эта ядовитая слюна, наверное, способна переварить даже железо. Неудивительно, что на этом плато остались только камни. А мы-то думали, что здесь кто-то все расчистил.

— Тогда давай поторопимся.

Торопливость его и подвела. Когда Лотар потащил вторую шкуру, она рассыпалась от чересчур резких толчков. Расстроенный Лотар бросил край шкуры и присел перед грудой чурочек и прутиков, до этого увязанных в каркас, похожий на гнездо невиданной птицы.

— Брось, не теряй времени! — проорал Сухмет.

Лотар кивнул, подхватил край шкуры и потащил ее дальше. Сухмет еще что-то кричал, но теперь Лотар не понимал его и пропустил момент, когда нити опустились на плато. Он лег, свернувшись калачиком, и лишь после этого понял, что все-таки попался — левая нога горела сухим, поднимающимся к бедру жаром.

Остатки второго кострища он все-таки дотащил до назначенного места, но к Сухмету прибежал уже прихрамывая. Тот переполошился, когда понял, что произошло. Он закатал штанину и наложил очень плотную повязку с какой-то изумрудной мазью. Но и после этого лучше не стало. Наоборот, Лотар понял, что у него начинается лихорадка, странно меняющая цветовое восприятие всех предметов вокруг.

Сухмет едва отпустил его тащить третий, последний костер. И уже в середине пути Лотар вдруг понял, что старик мягко, но решительно оттесняет его погружающееся в ступор сознание и начинает командовать его телом. Раньше Лотар даже не подозревал, что такое возможно. Лотар тащил, как ему казалось, нестерпимо блестевшую груду деревяшек по широкой серой поверхности, ложился, заворачивался в чернильную мглу своей спасительной шкуры, вставал, снова тащил, делал какие-то другие малопонятные движения, шел назад… Каждое движение совершал кто-то другой, а он лишь из другого мира, где все было в диковинку, смотрел и оставался безучастным. Лишь в глубине его сознания горел тревожный сигнал — ты в опасности, любое нападение на тебя будет смертельным, берегись…

Пошатываясь, едва переставляя ноги, Лотар дошел до Сухмета и остановился. Старик смахнул пот с лица — такого напряжения требовал контроль над теряющим сознание воином — и быстро, так, что только лезвие засверкало, стал срезать завязки, которыми он закрепил на Лотаре шкуру. Потом осторожным движением поднял ее над головой, уперевшись в нее недлинной палкой с широкой перекладиной.

Лотар, неловко переставляя ноги, вышел вперед. Когда Сухмет убедился, что ему ничто не угрожает, он мягко уложил шкуру вниз. На ее покрытой грубой, клочковатой шерстью поверхности теперь во все стороны расходились причудливые полосы, обнажившие размякающую на глазах, розовеющую мездру. В двух местах крепкая, способная устоять перед ударом не очень острого копья кожа уже разошлась, как будто кто-то ряску на воде разогнал. В дырах виднелась каменная поверхность.

Сухмет быстро повернул Лотара спиной к себе и внимательно осмотрел его. Кроме первого удара в ногу, других касаний не было. Сухмет облегченно вздохнул.

Внезапно Лотар провел рукой по лицу, приходя в себя. Сухмет поймал его взгляд. Это был еще дрожащий, неуверенный, но несомненно уже не затканный одурью взгляд.

— Кажется, вчера я легче перенес это отравление.

— Эта гадость накапливается в тебе, господин мой.

— Просто удивительно, что несколько капель… — Голос Лотара прервался. Он присел на камень и со слабым вздохом вытянул ноги.

— Да, действует она потрясающе. Погоди, сейчас я принесу противоядие, оно поможет тебе скорее прийти в себя.

Пока Сухмет несся за заранее приготовленными снадобьями, Лотар устроился на том месте, где провел ночь, удобно уложил под себя дорожные плащи. Ему очень нравился вид на плато, который открывался из этой точки.

Сухмет принес серебряную чащу, наполненную бледно-синей жидкостью, от резкого запаха которой Лотара передернуло. Он посмотрел на Сухмета. Старик хмыкнул.

— Люди всю жизнь одинаковы, даже ты, мой господин. Пей, будешь здоров.

— Да я, кажется, уже…

— Мы не знаем, что нас ждет. Лучше, если ты с Гвинедом в руках сможешь встретить любую опасность.

Лотар отключил свое вкусовое восприятие и выпил жидкость несколькими глотками. Почти сразу же его начало трясти. От боли, разлившейся по всему телу, он даже не мог закутаться в плащи. Старик помог ему.

— Это что-то новенькое. Вчера такого не было.

— Я придумал это только ночью, — с отчетливой гордостью сказал Сухмет.

Лотар хотел было ответить, что лучше бы не придумывал, но сдержался. Впрочем, Сухмет еще сохранил некоторую власть над его телом и понял мгновенно.

— Я поставил на огонь воду. Скоро мы промоем тебя отварами трав, и ты будешь как новенький.

— Как ты думаешь, все готово? Сухмет кивнул.

— Сиди и смотри, мой господин. Ты свое дело сделал.

Но Сухмет для начала повел себя совсем не так, как ожидал Лотар. Он вытащил откуда-то большой жестяной противень, в котором пенилась неприятная на вид сырая масса. Лотар всмотрелся и не без удивления понял, что это остатки его плаща, которые старик на ночь поставил на противне таким образом, чтобы нити оставляли на ткани как можно больше яда. Сделано это было ловко, ткань уже совершенно разложилась, и с края неровной жестянки собралось несколько ложек отвратительной жидкости.

Сухмет вытащил откуда-то каменный флакончик с толстыми стенками, открыл хитрую пробку и по капле сцедил в него жидкость с противня. Потом спрятал флакончик с паучьей слюной в карман своей сумки, выпрямился и улыбнулся Лотару.

— А теперь приступим к главному. Он подошел к краю плато и сделал несколько мягких танцевальных движений. Лотар без труда увидел, что рассеянная вокруг них, почти неощутимая энергия странным образом собралась в ладонях старика, и когда он резко, словно камни, выбросил ее вперед, она покатилась беззвучными, невидимыми, рассеивающимися шарами в стороны трех заготовленных кострищ.

Теперь Лотар понял, почему Сухмет так старательно выкладывал свои деревяшки в замысловатые сооружения — они притягивали эти шары, и не было нужды слишком уж прицеливаться. И все-таки сначала загорелись не они, а пятна масла, которые остались на камнях, отмечая ту дорогу, которой шел Лотар. Потом огонь дымной струйкой потянулся вверх на средней шкуре. В этом сумеречном, сером, отравленном ядом и магией мире даже это бессильное пламя казалось веселым и радостным, как детский смех на празднике.

С двумя другими шарами было хуже. Правый шел к развалившемуся по дороге каркасу так медленно, что когда упал на дерево, то заставил его лишь тлеть. А левый вообще погас на полпути, и теперь нужно было начинать все сначала.