Моррис Уильям - Лес за пределами мира

— Нет, — отвечал второй, — мне это неизвестно; но я уверен, что когда она покидала родные края, любой был бы счастлив сопровождать ее. Я ничего не знаю об ее происхождении; но я уверен, что потомки ее, до двадцатого поколения, будут благословлять ее и хранить память о ней, так что святость имени ее будет для них лишь чуть менее свято, чем имя Божией Матери.

Так говорили между собой эти двое; тем временем король и королева вернулись во дворец, и пировали среди знатнейших, во всем своем величии и славе, пока не настал тот момент, когда каждый человек ищет покоя на своем ложе.

Вскоре, по приказу короля, служанки привели девушка в его покои; он встретил ее, обнял за плечи, поцеловал и сказал:

— Ты не сильно устала, любимая? Этот город, эти толпы народа, эти многочисленные глаза, рассматривающие тебя… не станет ли это тяжелой ношей для тебя, столь же тяжелой, как для меня?

Она отвечала:

— Где ты видишь город? Разве мы снова не в пустыне, разве здесь есть кто-то еще, кроме меня и тебя?

Он посмотрел на нее с плохо скрытым ожиданием; она покраснела, так что глаза ее казались излучающими свет на покрытом краской лице.

Он произнес, мягким, и все же чуть дрожащим голосом:

— Значит, сейчас мы словно бы одни в пустыне? И, наконец, твой страх оставил тебя, и нет больше между нами преграды?

Краска схлынула с ее лица, она взглянула на него влюбленными глазами, и отвечала, спокойно выговаривая каждое слово:

— Между нами осталась только одна преграда, любимый.

Говоря так, она протянула руку к поясу, охватывавшему ее стан, сняла его и протянула ему, со словами:

— Вот подтверждение моим словами; пояс был нужен девушке, женщина должна быть без пояса.

Он взял пояс и державшую его руку, протянул свои руки и обнял ее: и была сладка и безмятежна любовь их; и надежда на будущие многие радостные дни дарила им счастье; и они проговорили много часов, вспоминая о жизни среди лжи, страданий и смерти, и от этого их нынешнее счастье становилось все полнее и полнее, и она многое рассказала ему о своей жизни у госпожи и сколько страданий ей довелось перенести, до той поры, когда серая мгла за окном не возвестила о приближении рассвета и не явила ее нежную красоту, описать которую не смог бы ни один человек из толпы, видевший ее. Счастливые, они радовались тому, что встречают новый день вместе.

Но только когда день вступил в полную силу, Уолтер поднялся и позвал своих воинов и мудрецов на совет; сначала он велел открыть тюремные двери, накормить и одеть нуждающихся, и устроить пир для всех людей, знатных и простых, богатых и бедных; после этого он стал советоваться с ними по многим вопросам, и они были удивлены его мудростью и его познаниям; и было так, что если не все, то половина из них, считали, что своею мудростью и своими познаниями он превосходит их. Но они радовались этому, и желали ему долгих лет жизни.

Что совершил он в своей жизни, его радости и тревоги, — история умалчивает; ничего не говорит она о том, возвращался ли он в Лэнгдон, и что сталось с его тамошними врагами.

В крепкостенном городе он жил и царствовал, был любим своими подданными, а враги боялись его. Конечно, случались у него враги в своем государстве, и битвы с внешним неприятелем; и нельзя сказать, чтобы он не знал забот, пока, наконец, не уснул навеки, и не оставил этот мир в глубокой старости, будучи уже не в силах что-либо сделать для него. И нельзя сказать, чтобы нуждающиеся оплакивали его, ибо когда он ушел, немного нуждающихся оставалось в стране его. И еще менее оставалось врагов, ненавидевших его.

Что касается девушки, она была так прелестна и добра, что наполнялся радостью любой, видевший ее на улице или в поле. Она лишилась тайного знания, выйдя замуж; но ее острый ум и ее мудрость остались при ней; а потому у нее не было необходимости в магии, если она собиралась что-нибудь сделать. Она была любима всеми, и каждый счел бы за великую честь исполнить ее поручение. Говоря коротко, она делала все, чтобы народ ее был счастлив, и народ желал, чтобы она тоже была счастлива.

Дни проходили за днями, но она не переставала думать о медвежьем народе, который считал ее своим божеством; и не знала, как лучше помочь им.

На второй год после того, как они пришли в крепкостенный город, она отправилась, с избранными из народа, к проходу, ведшему в страну медвежьего народа; здесь она оставила вооруженную охрану, и отправилась далее с двумя десятками виноградарей, которых она выкупила из рабства в городе; и когда они достигли земли медвежьего народа, она покинула их в маленькой долине, с повозками и лошадьми, с семенами кукурузы, с железными инструментами, и в одиночку отправилась к жилищам медвежьего народа, более не охраняемая тайным знанием, но надеясь на свою красоту и приветливость. Одета она была как тогда, когда уходила в Мир перед Лесом, в короткое белое платье, с обнаженными руками и ногами; но теперь платье ее было расшито изображениями цветов, шелком, и золотом, и украшено драгоценными камнями, ибо теперь магия не защищала ее.

Так пришла она к жилищам медвежьего народа, и она сразу узнали ее, и поклонились ей, и благословляли ее, и боялись ее. Но она сказала им, что у нее есть для них подарки, и она пришла, чтобы передать их им; еще она рассказала им об искусстве обработки земли и обещала научить их этому искусству; и когда они спросили ее, что им следует делать, она рассказала им о людях, которые остались в долине вблизи прохода, и велела медвежьим людям принять их как сыновей и братьев, потомков общих древних родителей, и они научат их всему, что умеют сами. Они обещали ей поступить соответственно ее словам, и тогда она привела их туда, где оставались выкупленные ею, и медвежьи люди приняли их к себе со всею приветливостью, и они стали частью медвежьего народа.

Вместе вернулись они в долину, к жилищам; а девушка вернулась туда, где ждали ее вооруженные слуги, и затем в крепкостенный город.

Больше не посылала она подарки и весточки о себе медвежьему народу, и никогда больше не пыталась увидеть их; потому что, не смотря на то, что лицо ее было приветливо и спокойно, сердце ее холодело от страха, ибо казалось ей, что госпожа ее не умерла, что она вынашивает планы мести и жаждет встречи с ней.

Что касается медвежьего народа, то он процветал и умножался, до тех пор, пока не возникла распря между ним и другими соседними народами, ибо стали они искусными в бою; однажды довелось им встретиться в сече с воинами крепкостенного города, и были они повержены и рассеяны. Впрочем, случилось это много лет спустя после того, как девушка обрела свое последнее пристанище.

Ничего не остается более сказать об Уолтере и девушке, кроме того, что родились у них достойные сыновья и прекрасные дочери; долго продолжался род его в крепкостенном городе; и так долго правили его потомки, что из памяти народной совершенно стерся обычай избрания себе короля тем способом, которым был избран Уолтер из Лэнгдона, и никогда более ни один путник, прошедший проходом из страны медвежьих людей, не царствовал в крепкостенном городе.