Андрей Валентинов - Рубеж

Пан Рио пошептался с паном Хвостиком, вновь обернулся.

— Мы проедем вперед. Хостик что-то почувствовал. Птицы… Птицы? Ярина удивилась, хотела переспросить…

И тут ударили выстрелы.

…Сначала дрогнула земля. Затем — рванулась навстречу. Плечо больно ударилось о закаменевшую, припорошенную снегом грязь. Губы пронзило болью, рот сразу наполнился соленым, горячим…

…А выстрелы все гремели, близко, совсем близко…

— Ханум-хозяйка! Ханум!

Агмет! Девушка приподняла голову — и застыла. Прямо на нее смотрели конские глаза. С болью и ужасом смотрели…

— Ханум!

Ярина наконец очнулась. Она лежит на дороге, конь — рядом, чуть Дальше — чье-то тело в синем жупане…

Сильные руки приподняли, оттащили в сторону, за придорожную канаву.

— Лежи, ханум-хозяйка! Лежи!

Лежать?! Девушка возмутилась, оттолкнула слугу…

И замерла.

Отряда не было.

На дороге шевелилась страшная куча мала — люди, лошади, рушницы. Трое, едва держась в седлах, неслись назад, к Валкам.

…Выстрел… Еще один, еще. Тот, что скакал сзади, взмахнул руками…

Еще не веря, не понимая до конца, она повернулась к Агмету — и ахнула.

Татарин лежал на снегу, в сжатой руке — пистоля; шабля — рядом…

— Госпожа Ирина! Госпожа Ирина! Пан Рио? Жив?!

Свистнуло у виска. Девушка прижалась к холодной земле, затем приподнялась…

…Мертвые кони… Чья-то поднятая рука. Пан Крамольник? А вот и Хвостик — с шилом в руке. Лицо не узнать, все в крови…

— Госпожа Ирина!

Пан Рио упал рядом, выставил вперед мушкет.

— Я… Забыл, где воспламенитель!.. Кремень…

Девушка мотнула головой, выхватила из его рук оружие…

А из лесу уже выезжали.

Победители.

Крепкие хлопцы на кровных конях. Знакомые серые жупаны, и шапки приметные — с синим верхом. Впереди — пан Юдка, рыжая с проседью борода поверх одежи, в руке — знакомая турецкая шабля…

— Девку ищите! Девку!

Гортанный голос ударил в уши. Ярина закусила разбитую губу. Девку тебе, пан надворный сотник?..

Краем глаза заметила: в руке у пана Рио — пистоля. Не иначе из Агметовой руки взял.

— Курок взведите! — крикнула она, не очень надеясь, что услышит. — Сзади, кривой такой!

Легкий щелчок.

Услышал!

Сердюки соскакивали с коней, начинали ворошить окровавленные тела. Кто-то очень знакомый подлетел на сером коне к пану Юдке.

— Искать! — надворный сотник ткнул шаблюкой вперед. — Григорий, помогите им!

Григорий? Гринь Чумак?

Ярина застыла, все еще не веря. Все может быть: если чумак служит у Мацапуры, его вполне могли послать сюда…

Могли, конечно!

Но истина уже проступала — голая, страшная, словно раздетый труп.

«А я, дурень, вам даже спасибо сказать не успел».

Вот каково твое спасибо, чумак!

Имя у меня, значит, как у твоей мамки?

На миг стало стыдно — до боли, до холода в сердце.

Поверила!

Как дуру-соплюху провели!

И теперь из-за нее!..

Это все — из-за нее! Гринь стоял у дороги — вместе с теми, кто ворошил трупы. Девушка осторожно повернулась, дотронулась до твердой теплой ладони пана Рио.

— Этого… Чортова братца!

Рио мрачно усмехнулся. Рука с пистолей приподнялась…

Ярина припала к холодному ложу мушкета. Где ты, пан Юдка? Жаль, сам пан Станислав не пожаловал! Сотник обернулся. Замер. Увидел? Внезапно почудилось… Или просто слезы на глаза навернулись?

… Вместо рыжебородого широкоплечего мужика, ладно сидевшего в седле, соткался из холодного морозного воздуха кто-то другой, незнакомый…

Мальчишка!

Худой, встрепанный мальчишка с вечным испугом в глазах. На костистых запястьях — клочья обожженных веревок…

Выстрел! Гринь Чумак пошатнулся, схватился за грудь.

Молодец, пан Рио! В тот же миг Ярина и сама спустила курок. Она еще успела заметить, как вспыхнули болью огромные черные глаза, как дернулась ладонь, пытаясь прикрыть рану… И свет померк…

Кап… Кап… Кап… Мерные легкие удары раздражали, не давали забыться, успокоиться в промозглой глухой темноте. Кап… Кап… Ярина застонала, глубоко вздохнула.

Кап… Нахлынула боль.

Голова разрывалась, кровь стучала в висках…

— Не двигайтесь, мадемуазель! Сейчас… Я только закреплю повязку… Еще ничего не понимая, девушка приоткрыла тяжелые, словно свинцом налитые веки.

Свет!

Неяркий, больше похожий на светящийся туман. Чей-то темный силуэт — совсем рядом; тепло ладоней… — Мадемуазель лучше не двигаться. Рана неглубокая, но удар был очень сильный.

Голос звучал странно — хриплый, словно неживой. И слова выговаривались дивно: вроде бы и понятно, а каждое звучит как-то по-нездешнему.

Что-то стянуло наполненную болью голову. Ярина сообразила — повязка! Ее сильно ударили, наверное, рукоятью шабли. Подобрались сзади…

Пан Рио? Где он?

И остальные — где?

Хведир?

И она сама?

Кап… Кап… Кап…

Капель? Неужели весна?

— Пусть мадемуазель полежит, я сейчас принесу воды… Внезапно почудилось, что говоривший очень стар. Как гранитные глыбы, нависающие над головой.

Странно: почему она подумала о камнях?

Холодный, мокрый край коснулся губ. Девушка отхлебнула, с трудом удержалась от стона…

— Спасибо!

— Мадемуазель лучше пока не разговаривать! Я сейчас вас укрою. Но туман уже исчезал. Медленно-медленно из светящегося сумрака проступили тяжелые неровные своды… Вот почему вспомнился камень! И тут она наконец очнулась.

Неярко, чуть потрескивая, горел факел. Легкий приятный запах смолы…

Холод…

Холод и сырость.

Ярина сжала зубы, попыталась приподняться.

— Мадемуазель лучше лежать! Худые руки осторожно поддержали за плечи. Вначале она разглядела бороду, седую, длинную — и аккуратно расчесанную. Такие же волосы — длинные и белые — падали на плечи. Большие светлые глаза… И губы — узкие, бесцветные.

— Где я?

Бледные губы чуть дрогнули. Усмешка; горькая, не усмешка даже — гримаса.

— В аду девять кругов, мадемуазель. Этот — девятый.

Она все-таки смогла привстать. Сесть. Оглянуться.

Ад был каменный — от низких сводов до блестевшего влагой пола. Прямо посреди потолка — круглый люк. Высоко — не достать, не допрыгнуть. В углу, почти неприметный в полутьме, черный зев. Колодец?

Тот, кто помог ей, был одет странно — грубый кожух, какой носят селяне, а под ним тонкое платье с узорным кружевным воротником. На худых пальцах — золотые перстни.

— Это замок господина Мацапуры, мадемуазель. Мы в подвале, на нижнем ярусе.

Все стало на свои места. Итак, она жива. Надолго ли?

Ярина вновь огляделась, пытаясь найти путь к спасению. Неровные стены, капли воды, черный зев колодца…

— Здесь один вход и один выход, — понял ее неизвестный. — Вход — это люк. Выход пани может увидеть в том углу. Осадной колодец — очень глубокий. Даже не слышно всплеска…