Александр Башибузук - Хроники Горана. Прознатчик

Бледное как снег лицо, закурчавившаяся волнистая бородка и слипшиеся от пота, русые пряди, прикрывающие высокий лоб. Молодой мужчина лежал с закрытыми глазами, мощные, перевитые сухими жгутами мускулов руки безвольно распластались поверх мехового одеяла.

Неожиданно он дернулся словно в судороге и отрыл глаза.

— Ты смотри, быстрый какой… — женщина в глухом плаще с капюшоном, стоящая возле кровати коротко усмехнулась и быстро провела рукой над головой парня. Раздался едва слышный звон, прозрачное облачко, состоявшее из мельчайших серебряных снежинок, сорвалось с маленькой ладошки и осело на лицо мужчины. Живые, полные возмущенного непонимания глаза, медленно потускнели и закрылись веками.

Женщина постояла мгновение возле кровати, потом плавно, с изящной грацией развернулась и подошла к алтарю, на котором стояла искусно вырезанная из белого мрамора маленькая статуэтка, изображавшая обнаженную юную девушку, до половины укрытую гирляндами цветов.

В комнате раздался грудной мелодичный голос:

— Госпожа Дея, верная слуга твоя, преклоняется перед тобой и просит принять новую душу в лона твои…

Звериные Острова. Остров Быка. Предгорья Черного Хребта.

9 Лютовея [1] Лютовей — февраль. Названия месяцев года у ославов, и еще многих народов Упорядоченного, за небольшими отличиями удивительным образом совпадают с древнеславянскими. 2001 года от восхождения Старших Сестер [2] Старшие Сестры — в пантеоне народа ославов, верховные богини-сестры — Гея, Дея и Мара. . Вечер.

Бархатная обволакивающая темнота резко сменилась ярким пронзительным светом, вышибающим из глаз жгучие слезы. Глаза закрылись сами по себе, но через мгновение, я попробовал их отрыть вновь, с трудом пересиливая желание уйти в спасительный мрак, несущий забвение и покой.

Покрытый черной патиной старости потолок, сшитый из тесаных вручную досок. На столбе, покрытом грубыми резными узорами, между потолком и стеной, висит на гвоздике связанный толстыми нитками пучок сухой травы с крупными, фигурными, продолговатыми листьями. Паучок пробежал по узорчатой паутинке… Паутинке?

Я захотел протереть глаза… и чуть не заорал от радости, граничащей с животным ужасом. Мускулы сработали, и рука выполнила приказ. Рука выполнила приказ!!! Рука выполнила…

Радость сменилась диким разочарованием. Сон, опять сон… Сознание не хочет мириться с суровой действительностью и тешит себя спасительными грезами, позволяющими хоть на миг вырваться из неотвратимо надвигающегося безумия. В бессильной обиде на себя и весь мир, опять сжал веки.

— Проснулся? — грудной, мелодичный женский голос показался мне совсем незнакомым, но удивительно приятным. К тому же он каким-то невероятным образом смешивался с пряным ароматом мясного бульона, разбавленного запахом костра. Странное сочетание…

— Проснулся, спрашиваю? — В голосе прозвучали нетерпеливые и требовательные нотки.

— Проснулся, — машинально ответил я и не узнал собственного голоса. Мало того, я не узнал языка, на котором сказал эту фразу и вдруг стал понимать, что неизвестная девушка говорит на том же языке. Отрывистом, полным гласных звуков, совершенно незнакомом мне, но, тем не менее, вполне доносящим смысл сказанного.

— Вот и молодец. Теперь вставай и иди есть… — Надо мной возникло миловидное округлое женское личико с большими немного раскосыми глазами и собранными в две толстые косы на висках, темно-русыми волосами.

— Ты кто? — быстро спросил я, стараясь воспользоваться последними мгновениями, пред грядущим безумием. В том, что оно наступит, сомнений уже не оставалось. Все не так, все непривычно, вплоть до холодных судорог железной хваткой охватывающих разум.

Сложенные из массивных валунов низкие стены. Закопченные сучковатые балки, увешанные пучками сухих трав и связками чего-то непонятного, очень похожего на мелкие косточки. На стенах мохнатые шкуры, полки уставленные горшками, кривоватыми скляницами и мешочками. Грубо кованные стенные шандалы с бесформенными кусками чего-то светящегося ярким, мягким светом. В уголочке, между сундуков, каменный алтарь с тлеющей лампадкой, подле женской фигурки искусно вырезанной из какого-то белоснежного камня. Не так… я не должен здесь быть. Почему не знаю, но не должен!..

И девушка… Ладная фигурка, но совсем не хрупкая, полная силы, мощи и одновременно диковатой грации. Русые волосы, собранные в несколько кос, унизанных кольцами желтого, тусклого металла. Лицо, немного простоватое, но милое, правильных очертаний, кажущееся немного скуластым, скорее всего из-за больших, поддернутых уголками к вискам глаз с изумрудно-зелеными зрачками. Длинная черная юбка, поверх белой блузы с широкими пузырчатыми рукавами, овчинная безрукавка мехом наружу. На широком, проклепанном кожаном поясе, длинный широкий нож в потертых ножнах, слегка изогнутую рукоятку которого, венчает черная голова непонятного зверя. Множество браслетов на руках и ожерелье из чеканных черных бляшек с медальоном в виде… в виде странного, совсем не человеческого черепа с тремя рубиновыми глазами…

— Кто ты?.. — я машинально повторил вопрос, не в силах воспринять окружающую меня действительность.

— Я? — Слегка удивилась девушка, но потом улыбнулась и ответила. — Я Мала. Малена. Как ты себя чувствуешь?

— Чувствую? — Я с удивлением рассматривал свою руку. Толстое запястье, мощное предплечье, массивная мозолистая ладонь… Но как? Как я могу рассматривать свою руку, если я… если я… что я? Ничего не помню. Знаю лишь, что раньше не мог рассматривать свою руку… Господи!!! Память внезапно вернулась и я, словно со стороны, увидел мертвенно-блеклую больничную палату, множество непонятных медицинских приборов и высохшее, словно мумифицированное, мужское тело на кровати. Лицо не рассмотрел, мешала кислородная маска, но был совершенно уверен, что это я… Да, я… некогда здоровый, полный жизненной энергии, превратившийся волей судьбы в усыхающее растение… Но почему? Как? Эти фрагменты напрочь исчезли из памяти…

— Вспомнил? — Малена уже отвернулась к очагу и что-то помешивала длинной деревянной лопаткой в закопченном котелке, висевшем над большим очагом, обложенным диким камнем.

— Не все… — выдавил я из себя и внутренне трепеща, попробовал сесть… и сел!!!

— И что же ты вспомнил? — Девушка споро собирала еду на стол; взмах тесака устрашающего вида и с легким треском от большой, круглой ковриги, отделился ломоть ноздреватого, пахнущего легкой кислинкой хлеба — еще взмах — рядом лег второй…