Ирина Ванка - Сказки о сотворении мира

— Можете. Кирилл Гаврилович меня уверял, что группа занималась переводом специальной литературы. К сожалению, это все, что ему известно. Я навел справки. Никто из приглашенных специалистов не владел каким-либо иностранным языком в достаточной степени, чтобы заниматься техническим переводом. Для этой цели обычно нанимают специалистов другого профиля. Мы с вами можем допускать что угодно. Но, кроме Марины Анатольевны, никто нам точно не скажет, как было дело. Она одна осталась в живых и в настоящий момент находится в приюте для душевно больных с тяжелой болезнью крови. Состояние психики этой женщины не позволило нам общаться. Она не назвала имени, ничего о своем прошлом не сообщила, по мнению лечащего врача, симулировала амнезию. Только благодаря этому ее удалось найти.

— В каком смысле? — не понял Натан.

— Немногие женщины ее возраста симулируют амнезию в психиатрической лечебнице… если им нечего скрывать в своем прошлом.

— Она осталась в живых одна? То есть погибла вся группа?

— Вскоре после побега Ушаковой погибли все. Причины смерти нелепы. Думаю, что Ушакову ожидала та же участь, но она прочувствовала ситуацию раньше других. Возможно, спасала своего не родившегося ребенка. Что там произошло на самом деле, так и осталось тайной. Распутывать историю я начал, когда расследовал убийство в Академгородке. Попадись она лет двадцать назад — в нашем распоряжении информации было бы больше.

— Если вы не смогли допросить женщину, боюсь, что мне тем более не удастся.

— Надо попробовать, Натан Валерьянович. Но будьте осторожны. Не исключено, что жив еще один свидетель. Я имею в виду руководителя группы. Того, кто нанял ученых для работы в проекте. О его судьбе ничего не известно. Этот факт меня пугает и настораживает.

— Вашей службе не удалось найти о нем информацию?

— Если моей службе не удается найти информацию о человеке, значит, этого человека нет в природе. Нет, не было, и не предполагается, — заверил Боровского капитан. — Или, на худой конец, он принадлежал к секте христиан-эзотериков.

— Эзотериков? — всполошился Натан. — О том, что такие христиане существуют, я узнал только из записки, подброшенной в приют вместе с Оскаром.

— Именно записка меня насторожила. Христиане-эзотерики — та категория людей, о которых невозможно собрать информацию. Они не регистрируют своих детей при рождении, не учатся в школах, не поступают в институты и, как вы понимаете, никогда не работают. К тому же они не болеют, не лечатся в поликлиниках, не берут кредиты, не обращаются в суды, не приобретают имущества… Хуже того, они не оставляют отпечатков пальцев и образцов ДНК на местах преступлений. Как только в деле по нашему ведомству фигурирует такой «христианин», можно сразу сдавать материал в архив. Концов не найдешь.

— Просто вы не нашли к ним подход. Странника невозможно привлечь к допросу или посадить в тюрьму помимо его желания.

— Вот тут вы ошибаетесь, уважаемый Натан Валерьянович. В нашу тюрьму можно посадить кого угодно. Один такой странник, с вашей легкой руки, замечательно сидит у меня в изоляторе. Он уже натворил на пожизненное заключение, соответственно, сидеть ему до могилы.

— Жаль, что у вас не сидит руководитель группы.

— Я дам вам адрес приюта, — сказал Карась. — Если вас интересует информация из первых рук — поторопитесь. Шансы невелики, но попробовать стоит. Возможно, Ушакова расскажет сыну то, что не рассказывает никому. Будет нужна моя помощь — всегда обращайтесь.

Женя ждал Боровского у дверей гаража.

— Оформили? — поинтересовался он с ехидной улыбкой.

— Что? — не понял Натан.

— Дачу на дочку.

— Нет, не оформил.

— Почему?

— Потому что документы уже в суде. В таких обстоятельствах имущество отчуждаться не может.

— А вы не знали?

— Не знал.

— Узнали только сейчас?

— Только сейчас.

— И что будем делать?

— Ждать, когда Розалия Львовна сама поделит дом.

— Натан Валерьянович… в следующий раз, когда поедете делить дома, все-таки возьмите меня для страховки. Не хочу, чтобы «нотариусы» вешали вам на уши макароны.

— Хорошо, Женя, в следующий раз поедем вдвоем.

— Так что вы узнали? Лаборатория была?

— Была.

— Генетики?

— Нет, не генетики.

— Тогда я ничего не понял.

— Я тоже, — Натан заглянул в коридор и прислушался.

— Оська с утра за компьютером, — доложил Русый. — Делает вид, что тестирует свою «глючную прогу», а сам уставился в потолок и думает. Так что удалось узнать?

— Ничего, — ответил Натан. — Вся информация в голове у психически нездоровой женщины с больной кровью, — он выложил из дипломата фотографию Ушаковой, адрес приюта и краткую информацию, которую успел записать со слов капитана. — Ничего узнать не удалось. Из тех, кто знал, в живых никого не осталось.

Женя взял фотографию.

— Каков диагноз?

— Разбирайся сам. Название мне ни о чем не говорит. Болезнь редкая, лечится тяжело, в запущенном виде совсем не лечится.

— Его мать? — догадался Женя.

— Мать. Никаких генетических опытов он не делали. Там было что-то другое. Карась считает, что женщина долго не проживет. Если мы хотим получить информацию, надо торопиться. Надо найти слова, чтобы Оскар захотел поговорить с ней сам, но я боюсь, что он и с нами говорить на эту тему не станет… Всю жизнь он только ненавидел свою мать.

— Не надо ему говорить. Если информация так опасна… если она никому до сих пор не сказала ни слова, сыну не скажет тем более. Ни одна баба не подставит своего ребенка, какой бы сумасшедшей она ни была. Это мой шанс, Натан Валерьянович! Моя тема.

— Что ты придумал?

— Я должен когда-то узнать, что эти странники задумали насчет человечества. Кто они такие, откуда взялись и каким образом нас используют?

— Даже ведомство Карася не работает с ними, Женя!

— Я — не Карась. Я кое-что понимаю в болезнях крови и умею производить впечатление на зрелых дам. Сколько гражданочке Ушаковой? Немного за пятьдесят? Боюсь, это мой любимый возраст.

— Женя, подумай. Женщина ни с кем не общается. Она душевно больна.

— Вы бы поработали с мое в областной газете. У каждого свои профессиональные секреты, Натан Валерьянович. Я же не спрашиваю, каким образом вы распугали крыс в дачном поселке. Меня не учили работать с генератором, мой инструмент — диктофон. Если нужно получить интервью, я его получу. А вы, если хотите помочь, попросите Карася, чтобы перевел пациентку поближе к Москве. Не хочу далеко уезжать. Мне рядом с вами спокойнее.

— Что ты задумал?

— Я задумал? Разве не вы советовали мне полечиться после возвращения с Луны?

— В клинике для душевно больных?

— Именно там мое место, — заявил Женя. — Не верите — спросите Оскара.