Ирина Ванка - Сказки о сотворении мира

— Что вы? — улыбнулся доктор. — Граф очень мил.

Домочадцы были удивлены, когда машина вернулась из аэропорта такая же набитая, как уехала. Однако с Натаном Валерьяновичем согласились все:

— Конечно, правильно сделал, — сказал Оскар, — давно пора было заняться медициной всерьез. Ты ведь жив не будешь, пока не залечишь кого-нибудь до смерти. Сколько тебя помню, постоянно кого-то выхаживал. Пора бы деньги за это брать.

— Тебя, Оскар, это касается в той же степени, — заметил Натан. — Шел бы, поговорил с дольменологами о вакансии. Защитился бы, профессионально занялся делом. Позвони в промзону. Уверен, они не шутили, когда предлагали работу.

Оскар промолчал. За последние дни ему изрядно надоели предложения об аспирантурах и заманчивых должностях.

— Интересно… — сказала Юля, — мой университет еще жив? Может и мне вернуться в Майами, получить диплом садовода? Вот если б кто-нибудь открыл портал рядом с домом, чтобы учиться там, а жить здесь.

Оскар и этот намек игнорировал. Даже Натан Валерьянович не поддержал идею, хотя больше всех мечтал засадить за парты детей.

— Сейчас можно вполне обойтись без порталов, — сказал Женя. — Вы не поверите, друзья мои, но из Екатеринбурга в Москву я долетел за каких-то десять минут. — Присутствующие вопросительно поглядели на доктора. В комнате наступила тишина, нарушаемая ударами теннисного мячика о гаражную стенку. — Думаете, я летел самолетом? — предвосхитил вопрос доктор. — Я тоже думал, что сяду на самолет, но не тут-то было. Вдруг перед самым вылетом оказалось, что я — единственный пассажир. Что делать? Я решил, что рейс аннулируют, обратился в кассу, чтоб сдать билет, и тут подходит ко мне мужик: «Не спеши, — говорит. — Мне тоже в Москву. Попробуем решить вопрос на уровне генерального директора авиакомпании». Сказал и ушел. Я стал ждать. Думал, предложат пересадочный рейс, в лучшем случае легкомоторный с одним пассажирским сидением, который будет неделю лететь. Смотрю, идет ко мне генеральный директор и стюардесса с носильщиком. Говорят: «Пройдемте, господин Русый…» Мы летели в Москву на аппарате точь-в-точь, как ваш «флакер усатый», только мой был пошире салоном, подлиннее «юбкой» и имел в полу смотровое окно. Правда, летел он так быстро, что я не успел ничего рассмотреть. Не исключено, что воздушным порталом.

Против всех ожиданий, Женин рассказ впечатления не произвел. Не вызвал ни удивления, ни восторга.

— Да, — сделал вывод Натан Валерьянович. — Порталы нынче открываются во все стороны. Авиарейсов же все меньше и меньше.

— Для нас, уральцев — это спасение! — заявил Женя. — Когда это было, чтобы в Москву можно было улететь, не отстояв километровую очередь. Мне даже не пришлось доставать редакционное удостоверение. И вообще… жизнь меняется к лучшему. Вы не поверите: я бросил машину в центре Турова… даже двери, даже стекло закрыть не успел. День нараспашку стояла. Думал, обчистят. Не тронули. У нас в городе не осталось ни одного воришки. И алкоголики умерли в один день.

— Как же так? — удивился Натан. — Неужели все?

— Кто-то прикатил цистерну со спиртом и бросил на площади. Всю ночь вокруг давился народ, а утром морги забиты. С тех пор у нас не воруют, не матерятся на улицах, не валяются в подъездах бомжи, даже в общественных уборных мимо не гадят. Представьте: по многочисленным просьбам трудящихся уголовное дело не заводили. Так и не знают, кому спасибо сказать. Как вы думаете, Натан Валерьянович, можно начинать использовать дольмены, как транспорт?

— Не знаю, Женя, — качал головой Натан. — Если есть возможность летать, лучше летать, чем ходить порталами. Если можно передвигаться по земле на колесах, лучше машина, чем тарелка. А еще лучше — пешеходные прогулки по лесу. В этом смысле нам всем нужно брать с Эрнеста пример. Он не ленится бегать кроссы, а мы скоро разучимся ногами ходить.

— Ну, нет! — воспротивился доктор. — Я, наоборот, только настроился поучиться всему полезному…

— Женя, в дольмены лучше не заходить, — сообщила Юля. — Дольмены сейчас опасны. Если только ты не личный друг Оскара. Может быть, он по блату вытащит тебя из дехрона… — Ни слова не говоря, Оскар поднялся из-за стола и удалился в лабораторию. — Что я такого сказала? — обиделась девушка. — Я сказала что-нибудь неприличное?

— Ага… — пришел к выводу доктор Русый. — Значит, не только уральский вышел из строя. Жорж меня рассчитал, ничего не объяснив толком. Я так и понял, что с дольменом что-то не то. Надолго, не знаете? У нас пошла мода, переселяться семьями в лес. Я думал, в этом причина. Думал, дольмен закрыли от наплыва туристов. Лесные люди совсем одичали, боятся жить в городах. Ждут, что вот-вот начнется война или эпидемия.

— Люди уходят в лес не потому, что боятся, — сказал Натан. — Не знаю, Женя, неприятно мне говорить об этом…

— У коллеги Натана Валерьяновича мать с отцом вернулись домой, — объяснила Юля. — Они умерли полвека назад, а теперь заявились в свою квартиру, и еще каких-то родственников с собой привели. А главное, отказались признать наследников и потребовали освободить жилье. Сейчас идет стихийное расселение. Много свободного места открывается на необитаемых частотах. Но там могут ждать какие угодно проблемы.

— Да, — согласился доктор. — Это оттого, что прививки надо делать, прежде чем эвакуироваться в необитаемые районы. Надо исследовать местность, прежде чем строить поселения. Я писал о таких переселенцах статьи, но люди неохотно дают интервью. И все стали нервные, точно как Оскар. Давно это с ним?

— Не обращай внимания, Женя, — ответил Натан.

— Все из-за истории с золотом? Какая нелепость! Даже туровские газеты перепечатали эту чушь. Я лично сбрасывал с полос материалы о нем, когда дежурил по выпуску, но ведь за всеми не уследишь. И вообще… В чем состав преступления? Состава преступления-то нет.

— Мы думали, он успокоится, когда помирится с Мирославой, — сказала Юля. — Ничего подобного. Те же симптомы.

— Что за симптомы?

— Разговаривает сам с собой. Да еще с вороной, когда она в доме. Мы уже стали ее пускать, потому что Оскару, кроме вороны, поговорить не с кем.

— Внутри него своя жизнь, — уточнил Натан. — Мы в нее не допущены. Но это было бы полбеды. Он слишком много времени работал с Греалем. Использовал его, как обычный компьютер. Я предупреждал, что этого делать нельзя. Греаль — не игрушка для человека. Это гарантированное расстройство психики. Такой прибор вообще не должен находиться у человека в руках. Вот… пожинаем плоды.

— Кто его знает, чем он занимается в лаборатории, — вздохнула Юля. — Запрется и сидит. Если б не ты, он бы до утра оттуда не вышел.

— И продолжает работать с Греалем?