Варвара Шихарева - Леовичка

Но его слова не встретили у тысячников понимания.

— Брось, Олдер, — упрямство этого крейговца едва не обернулось нашим позором. Застрять на осаде такой жалкой крепостишки — это же смех… А сколько людей потеряли!.. — Услышавший возражение Олдера Лукин раздражённо фыркнул и отвернулся. Ронвен же запустил пятерню в свои густые, цвета спелой пшеницы волосы и ещё раз посмотрел на распростёртое под ногами тело.

— Да. Мы потеряли неоправданно много воинов, но, надеюсь, в следующих крепостях такого отпора уже не будет и мы сравняем счёт… Жаль всё же, что Мартиар не принял наше предложение о сдаче — я бы с удовольствием посмотрел на его лицо, когда он увидел, как всё тут полыхает!

Страшный смысл сказанного заставил Олдера побледнеть.

— Ты хочешь сказать, глава, что приказал бы сжечь город сразу после того, как «Лисы» сложили оружие?! Но это же бесчестно!..

После таких слов улыбка мгновенно сошла с лица Ронвена и он сердито взглянул на вздумавшего обвинять его в недостойном поведении Олдера.

— Прекрати, это со стороны Мартиара было бесчестно заставить нас потерять столько времени на его вшивую крепость!.. Неужели Иринд не научил тебя отличать подлость от обычной воинской хитрости, мальчишка?

В ответ Олдер лишь сжал кулаки.

— Значит, разорённое святилище Малики — тоже хитрость?!!

— Что?! — Возопившие в один голос тысячники в одно мгновение стали бледнее Олдера. В Амэне, в отличие от северных соседей, княжеский совет состоял не из Старейшин и владетелей крупных вотчин, а из верховных жрецов Великой Семёрки. Божьи слуги никогда не лезли в вопросы войны — по крайней мере, нынешний Владыка Амэна быстро отучил их от этого, — но свои интересы блюли свято даже в малейшем. Не было сомнений, что разрушенный, пусть и на вражеской земле, храм жрецы сочтут покушением на собственное неприкосновенное положение и потребуют от князя жестоко наказать виновных… Оскопление и изгнание — и это в лучшем случае…

Все эти мысли мгновенно отразились на лицах тысячников, а Олдер между тем продолжал ломким от гнева голосом:

— Твои воины, глава, вначале спалили находящуюся под покровительством Малики больницу, но этого им показалось мало, и они, пленив жриц, решили сжечь ещё и святилище, посвящённое Милостивой…

Ответом Олдеру стало подавленное молчание. Первым пришёл в себя Лукин.

— Совет Семерых нам этого не простит. — Голос тысячника был до странности глухим. — А если твои горе-вояки, Ронвен, ещё и нарушили непорочность жриц…

— …то нам лучше живьём провалиться в Аркос… — Красивое, хищное лицо Ронвена разом постарело и осунулось. — Демоны, я же отдал чёткий приказ: только больницу…

Олдер исподлобья зыркнул на утративших весь боевой запал тысячников и, помедлив немного, равнодушно сказал, отвернувшись к начавшей тлеть, заполненной игрушками лавке.

— Я успел вовремя. Жрицы целы, так же как и храм, но святотатцев я взял под стражу…

— Слава Мечнику! — Ронвен облегчённо вздохнул и, шагнув к Олдеру, обнял его за плечи. — Хуже гнева Совета лишь недовольство Владыки, но не думаю, что он по такому слушаю вступился бы за своих верных псов…

— Когда мы вернёмся в Милест, я найду способ отблагодарить тебя. Деньги, земля — всё что хочешь… — Лукин и Ронвен наперебой говорили ещё что-то, но все их слова скользили мимо сознания Олдера. Молодой воин не мог оторвать взгляда от лавки с куклами: в начавшем подниматься дыму лица игрушек дрожали и, казалось, оживали. Куклы словно бы смеялись над его обещаниями и навсегда утраченной верой.

…Замерев на своем коне чуть в стороне от дороги, Олдер наблюдал за тем, как амэнское войско покидает Реймет. Уже три дня он почти не спал и чувствовал себя таким усталым, точно ему довелось держать на плечах небо…

Кони «Карающих» и «Доблестных» звенели подкованными копытами по заледенелой земле, а сами всадники кутались в подбитые мехом плащи — дни, словно назло, стояли по-прежнему морозные и ветреные. Казалось, сама крейговская земля ополчилась на пришедших войною чужаков, да только ни холодом, ни снегом амэнское войско было уже не остановить!

Кони слаженно ступали в ряд, глухо бухала сапогами тяжёлая пехота. Войско стальной змеёю проходило сквозь единственные уцелевшие ворота Реймета, над которыми было прибито тело Мартиара Ирташа… Мелочная злоба Ронвена вылилась в настоящее глумление над павшим в бою защитником крепости — тысячник приказал сорвать с мёртвого крейговца одежду и доспехи, а потом прибить его тело над воротами. Амэнцы шествовали молча, не оборачиваясь, не оглядываясь на подвергнутого унижению Ирташа, но когда ворота миновал последний пехотинец и пришел черёд идущих в обозе пленных, всё изменилось: глядя на мёртвого защитника Реймета, женщины начали плакать и причитать, а немногочисленные оставшиеся в живых «Лисы» шептали проклятия амэнцам и стыдливо отводили глаза от изуродованного тела — чего стоит жизнь, выкупленная такой ценой?

Олдеру был понятен этот стыд, но он лишь скользнул взглядом по пленным воинам, так как всё его внимание занимали медленно бредущие женщины и дети. Он уже потратил целый вечер, бродя в обозе и высматривая девчонок возраста младшей дочки Мартиара. Затянутой в перчатку рукой брал дрожащих от страха соплячек за подбородок и в неровном свете костров высматривал семейное сходство… Спрашивал имя… Вечер прошел впустую, но, может, при свече дня удастся рассмотреть нечто новое? То, что ускользнуло от его внимания в вечерних сумерках?.. Хотя, в общем-то, такой исход был маловероятен.

Антар выполнил приказ Олдера и нашёл указанный дом, но его отчёт молодого «Карающего» не порадовал. Искомый дом был уже больше чем наполовину объят пламенем. Несмотря на дым, Чующему удалось пробиться в одну из комнат, но там он увидел лишь тела — паренёк шестнадцати лет был убит мечом, а молоденькой девушке — почти ребёнку — свернули шею, но перед этим над нею изрядно поглумились. Порванное платье и перепачканные кровью бёдра говорили сами за себя…

Олдер резонно предположил, что убитыми были старшие дети Мартиара, но эти сведения ничуть не проясняли судьбу младшей — Энейры… К сожалению, вызнать что-либо с помощью своего дара Олдеру не удалось — из-за огня Антар не смог даже приблизиться к телам, что уж говорить о поиске в комнатах какой-либо связанной с девочкой вещи!.. Чутье эмпата тоже ничем не помогло. Антар честно попытался взять след малышки от её дома, но вокруг было слишком много смертей, крови, огня и страха… Энейра словно растворилась во всем этом…

Ухватившись за слова Чующего о том, что малышки всё же не было в обречённом доме, Олдер решил, что Ирташ был прав: одиннадцатилетняя малявка таки сбежала из дома разыскивать отца… Но в этом случае что ждало её на залитых кровью улицах? Смерть? Плен? Или малышка смогла найти для себя укрытие в храме Малики?..